Страница 14 из 17
Если в пушкинском стихотворении Муза, наполняющая тростник «божественным дыханьем», даёт уроки поэту, творчество которого столь несовершенно (о последнем свидетельствует улыбка Музы, внимающей его игре на свирели), то в стихотворении Ахматовой она ничему не учит, а диктует поэтические страницы.
А вот ахматовское стихотворение с таким же названием, вошедшее в знаменитый лирический цикл «Тайны ремесла» (1936–1960). Всего шесть строк:
Приметы разговорного стиля так и бросаются в глаза (синтаксическая конструкция, которой начинается произведение; такие слова, как лихорадка, отреплет, ни гу-гу). Простой, незатейливый монолог (кстати, в него входят реплики других людей), конечно же, с ироническим смыслом. Читая его, мы видим перед собой не богиню с внимательным и строгим взглядом, пусть и милую, а женщину со своенравным характером, не церемонящуюся с поэтессой. Какой уж тут божественный лепет?! Какая тут идиллия в античном стиле?!
Сама поэзия оказывается предельно приближенной к привычной реальности. Но возвышенное, таинственное на самом деле не исчезает, ибо оно обнаруживается в привычном, обыденном, в том, что мы называем прозаическим (вспомним, стихотворение «Мне ни к чему одические рати…», вошедшее в цикл «Тайны ремесла»). Иначе говоря, рассматривая шутливое стихотворение Ахматовой в контексте лирического цикла, мы понимаем следующее: поэтесса снимает всякого рода стилистические напластования, штампы, затвердевшие в сознании авторов и читателей в течение веков, уничтожает романтические котурны, но не лишает само творчество возвышенного содержания, высшего смысла, обращая наш взор вглубь, в самую сердцевину жизни и даже бытия.
Далёкая, дальняя, «жива ли ещё?»
Стихотворение М.И. Цветаевой «О, Муза плача, прекраснейшая из муз!..», написанное 19 июня 1916 года и посвящённое А.А. Ахматовой, отличается романтической пафосностью: Музе плача, «шальному исчадию ночи белой», Музе, «насылающей метель на Русь», Музе, вопли которой «вонзаются в нас, как стрелы», присягает Анна Ахматова, Муза возвышается, даже обожествляется лирической героиней:
В «Музе» (1921) богиня характеризуется следующим образом: «под смуглыми веками – пожар златокрылый», «подол неподобранный, ошмёток оскаленный», «не злая, не добрая, а так себе: дальняя», «не плачет, не сетует», «забыла – и россыпью гортанною, клёкотом». Такая характеристика, не лишённая натуралистических подробностей, далека от поэтизации символа художественного творчества.
Читаешь стихотворение и ощущаешь спокойное, если не равнодушное отношение лирической героини к Музе, называющей её в конце первой строфы далёкой, в конце третьей – дальней. И вдруг – неожиданная концовка («Храни её, Господи, / Такую далёкую!»), отделённая от предыдущего текста тире и делающая произведение Цветаевой парадоксальным.
В 1925 году М.И. Цветаева пишет стихотворение «Что, Муза моя? Жива ли ещё?..», в начале которого получает развитие ассоциация с тюрьмой:
Следующий ассоциативный ход имеет отношение к больнице:
А теперь наступает очередь войны:
И наконец – смерть:
Перестукиванье, перемигиванье, пересвёркиванье, пересмеиванье, перетрагиванье – таковы отглагольные существительные, на которых держится смысловой каркас стихотворения Цветаевой, в связи с чем нельзя не выделить приставку пере, входящую в морфемный состав всех пяти слов и фиксирующую каждый раз ситуацию взаимодействия, пересечения в одной пространственной точке разных линий, разных сознаний. Причём на первый взгляд может показаться, что в стихотворении отсутствует подлинная динамика, так как одна и та же ситуация, если иметь в виду её сущностный смысл и игнорировать детали, нюансы, воспроизводится в разных образных регистрах.
Но на самом деле здесь всё сложнее. Во-первых, в заключительной части стихотворения звучат слова самой Музы, успокаивающей лирическую героиню: «Не крушись! Расковывает / Смерть – узы мои! До скорого ведь?», а завершается произведение словосочетанием «последнее перетрагиванье» – и создаётся ощущение, что вопрос, обращённый к богине, больше невозможен. Зачем его задавать, если близкая смерть Музы неминуема?
Очень печальное стихотворение, так как читателю понятно, что Муза символизирует поэтическое творчество, вдохновение лирической героини, которая находится в кризисной ситуации. Этот постоянно повторяющийся вопрос выражает неослабевающее психологическое напряжение, душевную боль. Драматизм – эмоциональная тональность стихотворения!
Озорница
Перенесёмся в 1969 год, включим магнитофон и услышим хриплый голос В.С. Высоцкого:
Это произведение называется так: «Посещение Музы, или Песенка плагиатора».
Какие-то пошлые намёки толпы, которые как бы моделирует герой песни:
А далее строки, ни в коей мере не компрометирующие богиню и, главное, самого героя, своеобразная индульгенция: