Лига Чистоты

Человек на другом конце провода сказал:

– Я ничего не понимаю, мистер Оуэн. Если бы мы кого-либо посылали, то здесь это было бы отмечено. Если вы хотите, я могу снова проверить, но думаю, произошла ошибка.

– Благодарю, – сказал Магнус. – Это не имеет значения. – И повесил трубку.

Итак, они засылают людей, чтобы шпионить за ним. Но какого черта они надеются найти? Какую-нибудь девчушку у него в кровати в половине десятого утра? Немытые стаканы из-под виски, порнографию на книжных полках? Этого недостаточно, чтобы скомпрометировать человека, однако было ясно: за него взялись всерьез. Они хотели его запугать, и, в силу некоторых сложных причин, он хотел быть запуганным.

Он полез в карман пиджака и извлек приглашение, напечатанное на бумаге с золотым обрезом. Оно пришло на адрес «Пейпер» пять дней назад. Приглашали на тот же вечер в восемь тридцать «Вечер бокса для джентльменов. Ужин, черный галстук». В нижнем левом углу слова: «ответьте, пожалуйста. Десять гиней: Казначей Риджент-парк спортклуба» – были зачеркнуты, и четким почерком под ними было написано: «Будь моим гостем – обязательно постарайся прийти. Джон.»

Магнус, хмурясь, еще раз взглянул на приглашение. Он не любил благотворительности, даже если ее оплачивал кто-то другой. Но он знал, что идти надо. Если его предчувствия правильны, и кто-то заинтересовался им настолько, что для проверки его частной жизни решился послать к нему на квартиру человека, то он, в таком, случае, кровно заинтересован в том, чтобы узнать, что же им от него надо.

Это вновь заставило его подумать о человеке, который пригласил его на сегодняшний вечер. Это был Джон Остин Кейн, выпускник Оксфорда, душа общества, один из известных британских альпинистов. В тридцатых годах он был страстным идеалистом, лояльно относившемся и к крайне правым и к коммунистам; позже, в годы войны, он сделал карьеру, завершившуюся чином полковника военной разведки в оккупированной нацистами Польше. Когда война закончилась, он ушел в отставку и поселился в графстве Кент, занявшись птицеводческой фермой. Там он предпринял нравственный крестовый поход, выразившийся в написании таких памфлетов как «Человек часа», «Британия на краю пропасти», «Содом и завтра».

Горячий фанатик, непостоянный и страстный, он вряд ли имел много общего с беспутным журналистом типа Магнуса Оуэна. Но их связывали узы, которые Магнус не считал возможным порвать.

Это началось более семи лет назад, когда он лежал в лондонском госпитале, оправляясь от ран, а на заседаниях следственной комиссии решался его вопрос. Его собственные показания были даны им под присягой в постели, и только частично подтверждались его командиром. Но среди всех голосов только один неизвестный ему и никем не приглашенный свидетель добровольно и решительно выступил в его защиту и оправдание. Этим свидетелем был полковник Джон Остин Кейн. С тех пор Магнус чувствовал себя перед ним в долгу.

Он даже начал попадать под его влияние. В первый год пребывания Магнуса в Кембридже Кейн регулярно посещал его, представляя себя чем-то вроде неофициального опекуна; и хотя Магнус любил его и чувствовал даже какую-то духовную близость к нему, он находил опеку этого человека чуть-чуть чрезмерно ревностной. Ему также не нравилось то, что втайне он чувствовал себя обязанным Кейну.

Но у Кейна хватало такта, чтобы понять это, и в итоге на следующий год их встречи стали реже, а затем прекратились совсем. В течение следующих пяти лет Магнус ничего не слышал о Джоне Кейне. Но теперь, с месяц назад, безо всяких предупреждений, от Кейна стали поступать приглашения.

Первой была написанная от руки открытка, адресованная в «Пейпер» и приглашающая его на коктейль в Честер-Роу на следующий день. Заинтригованный, Магнус пошел; но вечер был довольно неприятный: лишь шерри и бисквиты, и никого из знакомых. Кейн был очень приветлив, но слишком занят, чтобы обменяться чем-либо кроме обычных приветствий, и Магнус обнаружил, что он зажат в угол оживленной дамой в громадных очках, которая заставила его выслушивать свои взгляды на необходимость запрета военных игрушек и безнравственных телепрограмм. Поскольку он не имел возможности напиться, то сбежал до окончания вечера, даже не поблагодарив Кейна.

Спустя несколько недель его телефон в редакции вновь зазвонил, и Кейн пригласил его на ленч на Шарлот-стрит. Там был великолепный стол, и хотя вино не лилось рекой (сам Кейн вообще не пил), похвалы в адрес Магнуса лились щедро. Казалось, Кейн прочитал все, что его друг написал, и все остальные нашли, что их взгляды вполне совпадают со взглядами автора. Может быть даже слишком совпадают. К концу второй встречи Магнусу пришла в голову мысль, что внимание хозяина не вполне бескорыстно. Еще давным-давно, в Кембридже, он подозревал, что Кейн, может быть, не давая себе в том отчета, отождествляет его с самим собой в молодом возрасте. Оба были выпускниками университета, оба служили в армии и смотрели в лицо смерти. У Кейна в детстве был полиомиелит, и он хромал. Он часто рассказывал Магнусу, как в школе его до умопомрачения дразнили из-за его хромоты, но он не сломался, занялся спортом, плаванием, альпинизмом, и в итоге стал одним из виднейших покорителей вершин.

Дружба с ним Магнуса смущала, но никогда не обременяла. На этот раз у него, правда, возникло неприятное ощущение, будто он каким-то образом втянут в нечто, имеющее тайный, скрытый для него смысл.

Он вновь посмотрел на помпезное приглашение и пришел к выводу, что хотел бы узнать побольше об организованном полковником Кейном вечере любительского бокса.

2

На улице перед отелем под дождем бегали щвейцары с зонтиками; в гардеробе снималась верхняя одежда, отряхивались вечерние костюмы. За массивными вращающимися дверями стояли двое молодых людей в темных шерстяных костюмах и собирали раззолоченные приглашения, предлагая каждому гостю подняться по лестнице наверх, в зал приемов.

Магнус заметил, что его карточку проверили быстро, хотя и не без интереса: молодых людей явно поразил личный автограф Кейна в нижнем углу.

Он поднялся наверх, но никого не узнал, знакомых лиц не было. Присутствовали только мужчины, и все, по крайней мере, лет на десять старше его. Профессионалы, безукоризненно выглядевшие в своих двубортных темно-синих костюмах, с чистым цветом лица, подтянутыми фигурами – здесь не найдешь и намека на повышенное кровяное давление или отвисший живот. И еще они отличались тем, что вообще не имели запаха – ни табачного, ни лосьона после бритья; напротив, над ними, казалось, висела и окружала их какая-то стерильная чистота, будто они не были сотворены из плоти и крови. Магнус проверил самого себя – нет, он позволил слишком разыграться своему воображению: ни в ком из них не было ничего необычного или зловещего. Просто группа людей среднего возраста и среднего положения собралась на вечеринку, чтобы собрать в благотворительных целях деньги на нужды спорта.

Однако он чувствовал себя неспокойно. У себя дома, одеваясь, он взбодрил себя парой бокалов крепкой водки, и сейчас чувствовал себя легко и свободно, пребывая в лихорадочном возбуждении, которое нельзя было отнести только на счет алкоголя.

Он прошел в длинную комнату, где на столах стояли легкие напитки и бутылочное пиво. Он мог бы выпить еще водки, но никак не светлого пива, которое он едва не расплескал. Он поставил стакан и огляделся, заметив, что никто не курит. Один мужчина держал в зубах трубку, но она не была зажжена. Вот тебе и веселый вечерок, подумал он и почувствовал, как кто-то дотронулся до его рукава.

– Мистер Оуэн? Магнус Оуэн? Замечательно! – Это был маленький круглый человечек, розовый и ясноглазый. – Я Мервин Пум, нас не представили в этой толчее! Полковник Кейн и все остальные уже здесь.

Их было трое, они стояли у стены как раз напротив других гостей. Когда Магнус подошел, один из них прервал на середине начатую фразу:

– О, это вы, Магнус! Рад, что вы смогли приехать!