Страница 7 из 27
Передачей разведданных противникам СССР дело не ограничивалось. В латвийском Генштабе разрабатывались варианты действий, которые эвентуально могли бы применяться для блокирования советских военных баз, расположенных на ее территории^ также перекрытия прибрежных районов Рижского залива[74]. Аналогичные планы разрабатывались и литовскими военными[75]. К настоящему времени, однако, остается неизвестным, насколько обо всей этой противоречившей договорам о взаимопомощи деятельности и планах против СССР было известно в Кремле.
Раздражающим фактором для Москвы стала попытка стран Балтии оживить деятельность т. н. «Балтийской Антанты» путем проведения как секретных консультаций политического и военного характера, так и с помощью более формализованных координационных мероприятий. Состоявшаяся 14–16 марта 1940 г. в Риге конференция «Балтийской Антанты» вызвала настороженность советской стороны (док. № 75) и дала повод Москве заподозрить тайное присоединение Литвы к эстонско-латвийскому военному союзу.
Тем не менее отношения Москвы со странами Балтии оставались вполне корректными, что неоднократно отмечалось прибалтийскими посланниками в Москве (док. № 82, 84, 85, 86, 88). Советское руководство шло на уступки этим странам в экономических вопросах (док.№ 92), обсуждало вопросы о предоставлении вооружений и военного оборудования латвийской, литовской и эстонской армиям[76].
Однако в мае 1940 г. ситуация принципиальным образом изменилась. Причиной тому стало, во-первых, радикальное изменение геополитической ситуации в Европе и, во-вторых, действия литовских властей.
Как уже упоминалось, в соответствии с советско-германским соглашением от 28 сентября 1939 г. Литва была передана в советскую зону влияния. При этом в секретном дополнительном протоколе было зафиксировано, что «как только Правительство СССР предпримет на литовской территории особые меры для охраны своих интересов… литовская территория, которая лежит к юго-западу от линии, указанной на карте, отходит Германии»[77].
Подписанный 10 октября 1939 г. советско-литовский договор о взаимопомощи, однако, не имел отношения к оговоренным в секретном дополнительном протоколе «особым мерам»: никаких претензий на часть территории Литвы германской стороной предъявлено не было[78].
Ситуация складывалась не вполне понятная. С одной стороны, советско-германские договоренности относили Литву к советской сфере влияния и признавали право СССР на применение в Литве неких «особых мер». С другой стороны, в случае применения этих «особых мер» часть территории Литвы должна была быть передана Германии. При этом германское руководство проводило по отношению к Литве политику, отличавшуюся от той, что проводилась по отношению к другим странам Балтии. Уже в октябре 1939 г. было объявлено о проведении массовой репатриации балтийских немцев из Латвии и Эстонии; из Литвы же никакой репатриации немцев не проводилось. Между тем именно немецкие национальные меньшинства были одним из традиционных инструментов экспансии Берлина, использовавшимся и при расчленении Чехословакии, и при отторжении Клайпеды от Литвы. Советское полпредство в Литве дало следующую оценку ситуации: «Отказ от репатриации немцев из Литвы… показывает, что Германия хочет сохранить здесь свои кадры. Проведенная работа по регистрации немцев в Литве была использована немцами для вербовки агентуры (сведения военного атташе тов. Коротких). Отказ от репатриации оценивается в Литве положительно»[79].
Литовский историк Ч. Лауринавичюс отмечает, что подобные странности способствовали формированию у литовского руководства сомнений относительно содержания советско-германских договоренностей. «Хотя осенью 1939 г. стало очевидно, что страны Балтии попали в сферу влияния Советского Союза, однако в отношении Литвы полной ясности не было. Главным образом потому, что согласно секретному дополнительному протоколу к пакту Молотова-Риббентропа, подписанному 28 сентября 1939 г., часть литовской территории оставалась за Германией. Поскольку литовскому руководству это обстоятельство стало известно (Сталин сам сказал об этом Урбшису), то появились предположения, что Германия полностью от Литвы не отказалась… В Каунасе и впрямь могли засомневаться по поводу того, в чьей же на самом деле сфере влияния находится Литва»[80]. Это наблюдение подтверждается действиями посла Литвы в Москве Л. Наткявичюса. Его поведение никак не напоминало поведение представителя подчиненной страны. Начиная с конца 1939 г. литовский посол постоянно обращался в НКИД СССР со все новыми и новыми заявлениям, требовавшими оперативного разрешения[81]. В беседах со своими прибалтийскими коллегами литовский посланник в Москве намекал, что «положение Литвы немного отличается от прочих Балтийских государств, ибо у Литвы есть общая граница с Германией, поэтому естественно, что оба государства выказывают наибольшую заинтересованность в Литве» (док. № 71).
В этой ситуации президент Литвы А. Сметона предпочел ориентироваться на Германию. О настроениях литовского президента свидетельствуют слова, сказанные им во время беседы с британским посланником в Каунасе Т. Престоном: «Гитлер будет уважать частную собственность, если он войдет маршем в Литву. Советский Союз, напротив, конфискует собственность и откроет в сельской местности колхозы… Что мы в этих условиях можем сделать, кроме как вручить наши судьбы Германии?»[82]. В феврале 1940 г. начальник Департамента госбезопасности МВД Литвы А. Повилайтис совершил поездку в Берлин, где в ходе встреч с высокопоставленными представителями РСХА по заданию А. Сметоны зондировал вопрос о возможности установления германского протектората над Литвой[83]. Стоит отметить, что этот зондаж осуществлялся не по дипломатическим каналам, так как большинство членов литовского кабинета министров не разделяло прогерманских симпатий президента[84]. Действия Сметоны были чрезвычайно рискованными; благодаря наличию агента советской разведки в руководстве литовского Департамента госбезопасности, информация о визите Повилайтиса в Берлин очень скоро стала известна Москве[85].
К марту-апрелю 1940 г. действия Германии вызывали у Кремля все большие опасения. Охлаждение советско-германских отношений^ частности, отмечалось на состоявшемся 6 апреля совещании посланников стран Балтии: «Представляя взаимную информацию о наблюдениях за отношениями Советского Союза и Германии, единодушно высказывались, что по заключении мира [между] Финляндией и Советским Союзом в отношениях наступила известная сдержанность со стороны Советского Союза» (док. № 85).
Возможно, советское руководство в создавшейся ситуации и не стало бы предпринимать чрезвычайных мер в отношении стран Балтии, однако вскоре Германия начала наступление на Западе. Стремительные успехи германских войск стали неприятным сюрпризом для Кремля. «Быстрое наступление Германии, не считающейся с международным правом и договорами, разрушающей по пути все, мешающее достижению целей, и неожиданно большие успехи на полях войны вызывают глубокие раздумья не только в дипломатическом корпусе, но также, насколько заметно, повлияли на настроение правительства и общества Советского Союза», – констатировал 23 мая 1940 г. латвийский посланник в Москве (док.№ 97).
Советское руководство уделяло прибалтийскому «плацдарму» все большее внимание. Ф. Коциньш сообщал в МИД Латвии: «Советский Союз внимательно следит за политическими настроениями в Балтийских государствах, чтобы не произошел перелом в отношении к Советскому Союзу, особенно сейчас, когда перевес Германии заметней день ото дня. Что в Литве наблюдаются известные признаки, это вовсе не большая тайна. Несколько двусмысленно дал понять литовский посланник Наткявичюс, что положение Литвы особенное, – ей нужно ориентироваться как на Германию, так и на Советский Союз» (док. № 100).
74
Кабанов H. H. Генерал и его план. Можно ли было защитить Ригу от удара с моря в 1939 году? // Baltfort. Балтийский военно-исторический журнал. 2010. № 3. С. 34–38; Кабанов Н.Н. Что рассказали и скрыли мемуары штурмбаннфюрера Хазнерса // Вести сегодня. 2013.13 марта. URL: http://vesti.vesti.lv/culture/theme/ history/75413-chto-rasskazali-i-skryli-memuary-shturmba
75
Jokuhauskas V. Lietuvos kariuomenės „R" planas (1939–1940 m.) // Istorija. Mokslo darbai. 93 tomas. Vilnius, 2014.
76
Мельтюхов M. И. Прибалтийский плацдарм (1939–1940). C. 193–229.
77
Секретный дополнительный протокол от 28 сентября 1939 г. // Полпреды сообщают… С. 61.
78
О том, что «вопрос о выравнивании границы на настоящий момент не актуален», Берлин проинформировал литовское руководство еще 5 октября 1939 г. Впоследствии текст врученного литовской стороне сообщения был передан германскими дипломатами руководству НКИД СССР (Архив Президента Российской Федерации. Ф. 3. Оп. 65. Д. 990. Л. 95).
79
Обзорная записка о внешней политике Литвы, подготовленная временным поверенным в делах СССР в Литве В.С. Семёновым, 3 июня 1940 г. // Полпреды сообщают… С. 345.
80
Лауринавичюс Ч. Литва в кризисные 1938–1940 годы: внешние и внутренние проблемы // Трагедия Европы. От кризиса 1939 года до нападения на СССР. Мюнхен, 2013. С. 159–160.
81
Там же. С. 160.
82
Myllyniemi S. Baltian Kriisi, 1938–1941. Helsinki, 1977. P. 198.
83
Ильмлрв М. Безмолвная капитуляция… С. 615–1617; Дембски С. Между Берлином и Москвой. С. 267–268; Дюков А.Р. Протекторат «Литва». С. 223–226. См. также: Дюков А.Р. Тайное соглашение с гестапо. Следственные показания А. Повилайтиса, начальника госбезопасности Литвы. М., 2019 (готовится к печати).
84
Дюков А.Р. Протекторат «Литва». С. 99, прим. 228.
85
Там же. С. 30–34.