Страница 4 из 27
22 сентября 1939 г. глава эстонского МИД принял латвийского посланника в Таллине В. Шуманиса, недвусмысленно намекнув ему, что истинной целью поездки в Москву является не только заключение торгового соглашения. «Из разъяснений министра мною был сделан вывод, что министр Сельтер сам хотел ехать в Москву, – сообщал в Ригу латвийский дипломат. – Когда я заметил, что поездка министра может вызвать различные мнения и догадки, имея в виду события последних дней, то министр, отвечая, подчеркнул, что он не обращает на это внимания. Очевидно, недостатка в разговорах и статьях о протекторате Советской России над Эстонией не будет, однако всем стало бы ясно, что этот протекторат носит такой характер, что другие могли бы даже сейчас пожелать. В наших интересах, особенно сейчас, поддерживать хорошие отношения с Россией»[39]. На следующий день посланник Эстонии в Москве А. Рей проинформировал о предстоящем визите Сельтера своего латвийского коллегу Ф. Коциньша (док. № 16).
В Москву К. Сельтер (в сопровождении жены) прибыл 24 сентября 1939 г.; вечером того же дня он был принят наркомом иностранных дел В.М. Молотовым. В ходе встречи советская сторона поставила вопрос о необходимости заключения помимо торгового соглашения еще одного двустороннего соглашения – договора о взаимной помощи, который бы давал СССР право разместить на территории Эстонии свои военные базы. Согласно эстонской записи беседы К. Сельтер первоначально отвергал советские претензии как угрожающие суверенитету Эстонии, но после полуторачасового перерыва согласился обсудить подготовленный советской стороной проект договора о взаимопомощи[40]. Однако, как замечает эстонский историк М. Ильмярв, содержание обсуждавшегося на встрече проекта договора (обнаруженного впоследствии в Архиве внешней политики РФ) наводит на мысль о том, что подготовлен он был не советской, а эстонской стороной. М. Ильмярв не исключает, что К. Сельтер прибыл в Москву с уже готовым проектом договора о взаимной помощи[41].
Как бы то ни было, разногласия по поводу содержания договора явно возникли; они касались месторасположения баз и численности вводимых на территорию Эстонии советских войск. Москва не преминула поддержать свою переговорную позицию угрозами (советские войска были давно сосредоточены у эстонской границы). «Если вы не пожелаете заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придется искать для гарантирования своей безопасности другие пути, может быть, более крутые, может быть, более сложные. Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу против Эстонии», – заявил Молотов[42]. 25 сентября 1939 г. К. Сельтер улетел в Таллин для обсуждения советских требований, а уже вечером 27 сентября вернулся в Москву с необходимыми полномочиями для подписания договора. Сутки спустя, поздним вечером 28 сентября, после двух раундов переговоров, советско-эстонский договор о взаимопомощи был подписан вместе с торговым соглашением.
На протяжении всей этой эпопеи эстонский МИД не информировал о происходящем коллег из Латвии и Литвы. Латвийский посланник в Москве Ф. Коциньш впоследствии вспоминал: «Эстонский министр иностранных дел Сельтер не информировал ни меня, ни Латвийское правительство, несмотря на военный союз и другие соглашения, заключенные между Эстонией и Латвией, о ходе переговоров о заключении пакта о взаимопомощи с СССР. Когда я посетил эстонского посланника Рея, чтобы получить нужную информацию, последний ответил, что министр Сельтер дал указание никому не рассказывать о переговорах»[43]. В своих донесениях в Ригу латвийский посланник не скрывал своего острого раздражения поведением эстонских дипломатов: «Я весьма поражен как действиями министра Сельтера, так и посланника. Вся Москва полна разными слухами, которые напрямую затрагивают наши государства. Поспешный отъезд Сельтера, за которым последовал отлет посланника, еще более эти слухи обострят. У нас, как у союзников, есть не только моральные, но также юридические права испрашивать информацию, ибо русские требования могут затронуть как Эстонию, так и Латвию. Если он отказывается от предоставления хотя бы общей информации о требованиях русских, об этом незамедлительно информирую свое правительство. Действия посланника Рея нахожу некорректными» (док. № 17). В свою очередь, посланник Латвии в Литве Л. Сея ядовито заметил в своих мемуарах: «министр иностранных дел Эстонии Сельтер первым послушался Москвы и вместе со своей мадам поспешил на самолете в Москву, в Риге даже не задержавшись»[44].
Как бы то ни было, Риге не оставалось ничего другого, как последовать примеру Таллина. 1 октября 1939 г. латвийское правительство обязало министра иностранных дел Мунтерса поехать в Москву для проведения переговоров. Как и в случае с эстонцами, инициатива этого визита исходила не от советской стороны[45]. Согласование советско-латвийского договора о взаимопомощи продолжалось несколько дней; наконец, 5 октября 1939 г. он был подписан. Позднее В. Мунтерс утверждал, что советские требования к Латвии могли бы быть более мягкими, если бы Таллин согласовывал с Ригой свои действия[46].
Судя по всему, блиц-визит эстонского министра иностранных дел в Москву повлиял на судьбы еще одной прибалтийской страны. 25 сентября 1939 г., на следующий день после встречи В. Молотова с его эстонским коллегой, в Кремль был вызван германский посол в Москве Ф. Шуленбург. Посол был принят лично И. Сталиным, предложившим новую сделку, прямо касавшуюся Литвы. «Он предложил Германии территории к востоку от демаркационной линии, целиком провинцию Люблина и часть Варшавской провинции, простирающейся до Буга. В обмен мы должны будем отказаться от нашего права на Литву», – сообщал в Берлин германский посол[47].
Для германской стороны это предложение было неожиданным. Согласно подписанным вместе с пактом Молотова-Риббентропа советско-германским секретным договоренностям Литва входила в германскую сферу влияния. Германское руководство имело на Литву вполне конкретные планы. Сразу же после начала вторжения в Польшу Берлин по дипломатическим и конфиденциальным каналам попытался убедить литовское руководство присоединиться к войне против Польши – в обмен на Вильнюс[48]. Эти усилия остались безрезультатны, однако 20 сентября 1939 г. в Берлине был подготовлен проект договора «Об обороне между Германией и Литвой». Первая статья звучала лаконично: «Без ущерба для своей независимости как государства Литва отдает себя под опеку Германского Рейха»[49]. Предусматривалось заключение военного договора, а также «тесных и всеобъемлющих экономических отношений»[50]. На следующий день, 21 сентября 1939 г., глава МИД Германии И. фон Риббентроп заявил послу Литвы в Берлине К. Шкирпе о необходимости организации встречи с главой литовского внешнеполитического ведомства Ю. Урбшисом. В позднейших воспоминаниях Шкирпа изложил слова Риббентропа следующим образом: «Он полностью понимает желание Литвы сохранить свою государственную независимость, но Германия также имеет интересы в Литве. В поисках подходящего слова для своей мысли, фон Риббентроп проговорился, что – согласно терминам современной дипломатии – Литва якобы составляет сферу интересов Германии, иначе говоря, обе стороны имеют некоторую общность интересов, которые необходимо согласовать»[51]. На следующий день Берлин через посла Ф. Шуленбурга обратился к советскому руководству с просьбой передать в германскую сферу влияния т. н «сувалкский треугольник» – польскую территорию, вклинивавшуюся между территориями Литвы и Восточной Пруссии[52].0 германских намерениях в отношении Литвы эта просьба говорила многое.
39
Письмо посланника Латвии в Таллине В. Шуманиса в МИД Латвии от 23 сентября 1939 г. // От пакта Молотова-Риббентропа до договора о базах. С. 132–133.
40
Запись переговоров министра иностранных дел Эстонии К. Сельтера с наркомом иностранных дел СССР В.М. Молотовым 24–25 сентября 1939 г. // От пакта Молотова-Риббентропа до договора о базах. С. 134–143.
41
Ильмярв М. Безмолвная капитуляция… С. 447.
42
Там же. С. 446.
43
Протокол допроса Ф. Коциньша от 23–24 декабря 1940 г. // Государственный архив Латвии (Latvijas Valsts Arhīvs). Ф. 1986. Оп. 2. Д. П-5398. Л. 57–58.
44
Sēja L. Es pazīstu vairs tikai sevi. Diplomāta dienasgrāmata un memuāri: 1941–1961. Rīga, 2017.210. lpp.
45
Ильмярв M. Безмолвная капитуляция… C. 470–471.
46
Там же. С. 471.
47
Телеграмма посла Германии в Москве Ф. Шуленбурга в МИД Германии от 25 сентября 1939 г. // СССР и Литва… T. 1. С. 197.
48
Протокол допроса бывшего посла Германии в Каунасе Э. Цехлина от 20 декабря 1945 г. // Тайны дипломатии Третьего Рейха: Германские дипломаты, руководители зарубежных военных миссий, военные и полицейские атташе в советском плену. Документы из следственных дел, 1944–1955. М., 2011. С. 501.
49
Основные принципы договора об обороне между Германией и Литвой от 20 сентября 1939 г. // Полпреды сообщают… С. 52.
50
Там же.
51
Воспоминания бывшего посла Литвы в Берлине К. Шкирпы (на литовском языке) // Lietuvos Respublikos užsienio politika. Dokumentai, 1939–1940.T. 1. S. 160–161; Памятная записка министра иностранных дел Литвы Ю.Урбшиса от 28 сентября 1939 г. (на литовском языке) // Ibid. S. 186–188.
52
Памятная записка, врученная послом Германии в Москве Ф.Шуленбургом наркому иностранных дел В.М. Молотову 22 сентября 1939 г. // Москва – Берлин. Политика и дипломатия Кремля, 1920–1941. Сборник документов: В 3 т. М., 2011. Т. 3. С. 294.