Страница 23 из 27
17 сентября, когда дипломатический корпус получил уже известную ноту Молотова15 и копию адресованной послу Польши ноты, началось живое взаимное общение. Некоторые коллеги из северных государств уже успели информировать остальных, что Балтийские государства ноту Молотова не получили, что указывает на скрытые мотивы Советского Союза. Их подозрения рассеяло московское радио, указавшее список государств, которым нота передана.
Хотя каждый день приносил сюрпризы один другой превосходящие, все же этот шаг Советского Союза был слишком важен, чтобы его должным образом не оценить. Большой белый медведь задвигался, чтобы присоединить бывшую территорию, чтобы освободить своих соплеменников, чтобы расширить территорию, где царит советский порядок.
Ноту Молотова 17 сентября послу Польши, который ее *)не принял*)16. здесь считают «шедевром» дипломатии. В ноте, подготовленной уже днем ранее, приводились аргументы, говорившие против фактического положения в Польше: в тот день польское государство еще существовало, правительство не оставило территорию государства, договоры были в силе, а столица Варшава держится и по сей день. Также для дипломатического корпуса присланная Молотовым нота *)значима с юридической точки зрения: нападающее государство декларирует свой нейтралитет по отношению к нейтральным и тем странам, которые обязались Польшу защищать.*)17
Персонал посольства Польши, число которого, вместе с консулами и их работниками превышает 100 персон, все еще находится в Москве. Надзор за инвентарем посольства и защиту граждан Польши приняла Франция. Занятая комиссариатом иностранных дел позиция не благожелательна к посольству. Было отказано послу Гжибовскому в «laissez-passer»18, не говоря уже о других владельцах дипломатических паспортов. Североамериканский посол Штейнгардт, к которому польский посол обратился за посредничеством, отказался, мотивировав, что он один из самых молодых в дипломатическом корпусе. Наконец, по просьбе посла Италии Россо, германский посол граф Шуленбург сделал демарш в комиссариате. Он имел успех и было обещано, что «laissez-passer» получит польский посол, советник и военный представитель. Их отъезд в Румынию ожидается в воскресенье, 24 сентября.
Если французского посла Наджиара и английского Сидса нельзя оценить как хороших знатоков условий Советского Союза, что, несомненно, влияет на доверенные им ответственные обязанности, то в отношении посла Гжибовского это нельзя сказать. Все же своим барским поведением он не удостоился позитивной оценки ни дипломатического корпуса, ни правительства Советского Союза.
Одновременно с легким и быстрым походом Красной Армии по польским равнинам разворачивалась еще более быстрая пропаганда: тысячи резолюций, принятых на предприятиях и учреждениях, несли приветы Сталину и тепло приветствовали шаги правительства, освободившего братьев – украинцев и белорусов. Пресса представляла впечатления комиссаров в занятых областях и заключения иностранных авторитетов о притеснении меньшинств, неблагожелательные Польше. Красной Армии, за которой следовала широкая сеть пропагандистов, давались указания быть корректной и щепетильной в отношении жителей. Весьма знаковыми являются первые сведения из занятых областей: «В селах жители создают крестьянские комитеты, организуют колонны добровольцев для поддержания порядка. Комитеты описывают помещичье имущество; организуется рабочая гвардия. Из Барановичей сообщают, что крестьянам роздана помещичья земля, скот. Рабочая гвардия уже за несколько дней изловила 50 польских офицеров, полицейских и жандармов. Белорусский трудовой люд с корнем вырвет остатки польских панов…».
Также посланник Литвы со знанием дела сообщал, что это же самое происходит в литовском Вильно.
19 сентября в Москву на немецком военном самолете прибыли представители германской армии, для согласования действий Красной Армии и германской армии в Польше и установления границы обеих армий. Хотя иностранное радио и сообщало о прибытии 4 генералов, по собранным здесь сведениям старший офицер генерального штаба был только в воинском звании полковника. После долгого времени вновь в гостинице «Метрополь» была видна форма летчиков немецкой армии. Что дали эти совещания, покажут ближайшие дни. Говорят, что они не проходили в полном согласии. Об этом свидетельствует и задержка с отъездом делегации на один день. Есть сведения, что некоторые немецкие представители остались в Москве.
Днем позже был на приватном ужине у советника германского посольства фон Типпельскирха. Можно было видеть, что хозяин дома устал, рассказывал, что последние 48 часов мало спал; надо было работать над согласованием польского вопроса с русскими. Второй советник Хильгер, участвовавший как переводчик при подписании договора о ненападении, со значением конфиденциально рассказал, что Сталин лично вел все переговоры и выказывал большие способности в понимании внешнеполитической ситуации. Он присутствовал также, когда Сталину вручили проект коммюнике о сотрудничестве Германии и Советского Союза в Польше. Сталин лично на месте внес исправления в проект. Когда Гитлеру сообщили новый проект коммюнике, он был удовлетворен и добавил, что он более ясен и точен, чем немецкий. Из последнего можно судить, сколь тесное сотрудничество пока существует между обоими государствами.
С завершением военных действий в Польше, дипломатический корпус уже делает выводы о польской трагедии. Отзывы не позитивны, как со стороны друзей Польши, так и недоброжелателей.
Немцы с глубоким возмущением обвиняют поляков в их бесчеловечном обращении с местными немцами. Они оценивают позитивно поляков как воинов, но очень низко оценивают руководство, особенно внешнюю политику Бека, который хотя и осознавал свои ошибки, но бессильно поддался влиянию англичан и узкого польского общества. Фон Типпельскирх со знанием дела рассказал, что Бек, вернувшись из Лондона, нашел перед собой тысячи приветственных телеграмм. Он эти приветствия приказал убрать, добавив, что было бы правильней получить телеграммы соболезнования.
Военный представитель Франции генерал Палас, известный как большой русофил и недоброжелатель Балтийских государств, по-прежнему придерживается взгляда, что Балтийские государства и Польша совершили большую ошибку, не приняв помощь и гарантии Советского Союза. Однако признает также ошибку французского правительства, не информировавшего Балтийские государства о переговорах. Правительство Франции предупреждало Бека, что Польше придется в первое время вынести всю тяжесть на своих плечах, ибо помощь Франции и Англии не будет эффективна, посему следует принять помощь Советского Союза. Польское правительство этот совет отклонило. Политика Бека противоречила государственным интересам. Еще по-прежнему генерал убежден, что русские и немцы рано или поздно сцепятся.
Негативным является приговор корпуса иностранных военных представителей также о руководстве и операциях польской армии. Командира армии Рыдз-Смиглы оценивают как слабого тактика и военачальника. Еще негативней заключения о деятельности польского флота.
Мало в настоящее время оптимистов среди представителей дипломатического корпуса в отношении Румынии и Балтийских государств. Допускают, что вопрос Бессарабии возникнет в ближайшем будущем. В отношении Балтийских государств ходят всяческие слухи в различных вариантах. Говорят, что Советский Союз потребует контроля за портами Балтийских государств, от финляндских Аландов и прилегающих к Ленинграду островов, говорят об оккупации портов Лиепаи и Таллина и т. д. Однако царит всеобщее мнение, что в вопросе Балтийских государств Советский Союз еще обождет, ибо вроде как дал Германии обещание поддерживать на севере статус-кво. Мне еще раз следует отметить, что это только слухи, но о которых говорят в корпусе сравнительно открыто.
Внимательно наблюдая за прессой, некоторыми принятыми на предприятиях резолюциями, которые агитаторы раздают местным гражданам в публичных местах, на митингах и собраниях, до сих пор не было слышно, чтобы высказывались какие-то угрозы или замыслы против Балтийских государств. Также в беседах представители правительства, исключая, возможно, разговор Рея с Молотовым по делу польской подлодки, не проронили ни одного подозрительного слова. Следует сказать даже противоположное: их обращение любезней обычного.