Страница 275 из 326
Я абсолютно голая.
Единственная деталь одежды — кадуцей. Подарок моего мужчины. Символ, от которого никогда не освобожусь.
А еще я облачена в утробный ужас. В ледяной пот. В лихорадочный озноб. В безотчетное отчаяние. В тревогу на грани.
Хотите примерять? Сейчас это модно. Хит сезона.
Ладно, я хотя бы не прикована. Руки и ноги свободны. Могу передвигаться, пусть и в пределах весьма ограниченного пространства.
Свет как будто становится ярче.
Осматриваюсь.
Странно. Это не смахивает на сияющие в пещерах минералы из передач по ТВ. Больше напоминает хитрую систему освещения. Тут явно потрудился человек. Не природа.
Запрокидываю голову, изучаю потолок. Не сдерживаю удивленный возглас, пораженно открываю рот.
Похоже на снег.
Правда.
Множество ярких огней кружатся в хаотичном порядке, перемещаются с безумной скоростью, проступают все четче. Ослепляют, вынуждают зажмуриться.
А может и метель за окном организовал фон Вейганд?
Невольно обнимаю себя, растираю плечи, пытаюсь согреться.
Я люблю снег. Обожаю. Но здесь подобное выглядит жутковато. В затхлости подземелья нет места чудесам. Истинный свет сюда не доберется.
Тогда что это?
Зимняя сказка.
Усмехаюсь, сглатываю горечь. Догадка кажется чудовищной, однако другие варианты на ум не приходят. Беседка на краю обрыва — камера пыток. Стол, на котором меня любили, — алтарь, на котором убьют. И только снег вечен. Идет по обе стороны. Идет по мою душу. Интересно, бывает ли радуга в аду?
Я оборачиваюсь и вижу проход.
Выбора нет.
Только шаг вперед.
Я чувствую горящий взгляд.
Кожей.
Нутром.
Я покидаю камеру без сожаления. Даже там, где хранятся инквизиторские агрегаты, гораздо легче дышать. Ни дыба, ни кресты, обитые шипами, не пугают так, как этот треклятый алтарь.
Я знаю, за мной наблюдают.
Не романтичный шеф-монтажник.
Не фон Вейганд.
Не Валленберг.
Зверь.
Я ощущаю его тяжелое дыхание.
Везде.
Где бьется пульс.
Я поправляю спутанные волосы, пытаюсь привести в порядок непослушные пряди, сбившиеся в колтун.
Он ничего не сказал про смену имиджа. Никаких комментариев. Ни единого слова. Будто вовсе не заметил, что я вернулась к натуральному цвету. Просто проигнорировал.
Ему не понравилось?
Звон цепей.
Я содрогаюсь.
Свет за моей спиной гаснет. Нет мятущихся снежинок, нет игривого мерцания. На меня обрушивается темнота.
Проход до сих пор открыт.
Я еще могу вернуться назад.
Рискнуть.
Попробовать.
Я не слышала механического скрежета, стука камней позади, поэтому вполне логично предположить, что шанс на возврат есть.
Я могу обернуться.
Броситься прочь.
Сбежать.
Я…
Никогда этого не сделаю.
— Алекс, — звучит как мольба.
Повсюду темнота.
Я буду следить за тобой.
Я буду охранять тебя.
Всегда.
В горе и в радости. В богатстве и в бедности. В болезни и в здравии.
В любви и в ненависти. В агонии и в экстазе.
В этом мире. И в любом другом.
Ничто не разлучит нас.
Никто.
Даже смерть.
Что-то холодное скользит по моей щиколотке. Едва дотрагивается, однако обдает льдом, вынуждает броситься вперед в безотчетном поиске защиты, заставляет ринуться во мрак наощупь, не разбирая дороги.
Пара бесконечно долгих мгновений.
Чуть не спотыкаюсь.
Замираю.
Бежать в кромешной темноте — плохая идея. Бежать — вообще плохая идея. Но иногда сдают нервы.
Дышу через раз.
Вслушиваюсь в тишину.
Вглядываюсь во тьму.
Пытаюсь побороть страх.
Безуспешно.
Я ощущаю себя оголенным проводом.
Разряд.
По венам.
Прямо в кровь.
Будто электрический ток пробегает под кожей. Дрожь охватывает тело. Позвоночник натянут до предела.
Не слышу.
Не вижу.
Чую.
Чувствую.
Странное шевеление.
Необъяснимое движение.
Так близко.
Везде.
Что-то касается плеча. Обводит локоть. Что-то дотрагивается до колена. Легонько. Точно дразнит. Что-то оплетает запястье. Что-то обхватывает талию. Одновременно. И тут же отпускает.
Будто еще не время.
Будто еще рано.
Что-то касается спины. Мягко. Проходит под ребрами. Медленно, осторожно. И от этого едва уловимого движения враз мерзнут внутренности.
Я даже закричать не могу.
Я застываю.
Что-то касается бедер. Будто рисует узор зигзагом. Скользящее. Льдистое. Практически гладкое, чуть ребристое, чешуйчатое.
Похоже на клубок змей.
Очень похоже.
Только нет.
Я делаю шаг в сторону.
Ничего не происходит.
Никаких жутких касаний.
Я успеваю выдохнуть.
Но не вдохнуть.
Раздается рычание.
Дикое.
Утробное.
Цепи обвивают тело. Резко. В один момент. Четко. По команде. Оплетают руки и ноги полностью. Не оставляют никакой свободы. Тугими кольцами опутывают плечи, локти, запястья. Жестким захватом пленяют бедра, колени, лодыжки. Вмиг отрывают от земли, выбивая воздух из легких. Сдавливают, принуждая заорать. Не причиняют боли, просто показывают силу и власть.
Звон металла.
Железный скрежет.
Я отмечаю детали краем сознания.
Я практически ничего не соображаю.
Паника захлестывает разум.
Парализует.
Не пытаюсь вырваться.
Не дергаюсь.
Я цепенею.
Тяжелая поступь зверя.
Все ближе и ближе.
Вспыхивает свет.
А впечатление такое, будто прямо перед моими глазами безжалостно тушат пламя тысячи свечей. Холод ударяет в лицо. Я замерзаю изнутри.
Где был тот момент.
Когда я поняла.
Дверь захлопнута.
Навсегда.
Я озираюсь. Оглядываюсь. Жадно впиваюсь взором в окружающее пространство, изучаю каждую мелочь.
Как будто и правда надеюсь.
На что?
Как будто могу спастись.
Наивная.
Дура.
Я пропустила главное.
Звук закрываемого замка.
Все кончено.
Теперь уже точно.
Я в паутине.
И это не гребаная метафора.
Паутина вполне реальная. Выкованная из стали. Огромная. Гигантская. До дичайшего ужаса настоящая.
Кажется, нечто подобное я видела прежде.
Проклятье.
Ну, конечно.
Та самая игрушка. В кабинете фон Вейганда. Та самая дрянь, которая едва не изувечила мою руку.
Тогда он спас меня.
Он сказал…
— Frei (Свободна), — бормочу одними губами, повторяю громче: — Frei (Свободна).
Ничего не изменяется.
Абсолютно никакого эффекта.
Я не рискую предпринять очередную попытку. Вдруг станет хуже. Хотя куда уже хуже. Я зажата со всех сторон. Голая и покорная рабыня. Обездвижена. Надежно зафиксирована для жестоких забав господина.
И все же.
Я понятия не имею, как работает механизм. Не хотелось бы заиграться и сдохнуть по чистой случайности. Вообще бы не хотелось… сдохнуть.
Не здесь.
Не сейчас.
Дьявол.
— Ты, — выдыхаю я.
Боль моя.
Агония.
Безумие.
Зверя.
Я.
Опять.
На коленях.
Запомни мир.
Таким.
И забудь.
Возврата больше нет.
И никогда не будет.
Это не снег.
Это небо в огне.
Завтра не наступит.
— Алекс, — чуть слышно шепчу я.
Оглядываюсь по сторонам, ищу помощи. Отчаянно дергаюсь, тщетно бьюсь в стальных сетях. Ощущаю себя жалким насекомым в смертоносных путах.
Попалась.
Попала.
Девять жизней — у кошки.
У меня — ни одной.
Ловушка захлопнута.
Занавес.
Свет тускнеет.
Тяжелые шаги становятся все отчетливее. Будто раскаты грома. Бьются такт в такт с тугими ударами крови во взмокших висках.
Высокий. Холодный. Мрачный.
Он.
Режет мою реальность.
Кромсает на части.
Как нож.
Бритый череп. Безупречно подстриженная борода. Очередной идеально подобранный костюм. Темный. И ослепительно белая рубашка.