Страница 247 из 326
— Разминаетесь? — вкрадчиво интересуется Андрей.
Вздрагиваю всем телом.
Нервно закашливаюсь.
Оборачиваюсь.
— И как давно вы здесь? — спрашиваю хмуро. — За моей спиной?
— Полагаю, я видел достаточно, чтобы вы перестали стесняться, — следует невозмутимый ответ.
Ну, извините.
Всему есть предел.
Увидеть как меня трахают — одно дело. И совсем другое — подслушать мой откровенный разговор с самой собой. Каждому человеку требуется хоть немного приватности.
Ладно там секс.
Но беседа — святое.
— Господин Валленберг уехал, — продолжает Андрей. — Можете выходить.
Сволочь.
Опять спалил.
При всем честном народе.
— Я не в том настроении, чтобы покидать свою комнату, — пожимаю плечами. — Не надо форсировать события.
— Он уехал на несколько дней, — уточняет вкрадчиво.
— Плевать, — отмахиваюсь. — Зачем выходить, если все удобства в наличии. И вообще тут одна гардеробная больше чем вся моя украинская квартира.
— Вам не стоит бояться.
— Я не боюсь! — восклицаю истерично. — С чего вы это взяли?!
— Врач считает, что вам стоит почаще бывать на свежем воздухе.
— Я регулярно проветриваю.
— Лора.
— Андрей?
— Вы понимаете, о чем я.
— Не имею ни малейшего представления.
— Вы сойдете с ума в четырех стенах.
— Не хочу вас расстраивать, — криво улыбаюсь. — Но по-моему, немного поздновато о таком переживать.
— Вы не сможете прятаться вечно.
— Разумеется, — киваю. — Однако нарываться на лишние неприятности я тоже не намерена.
— Не хочу вас расстраивать, — произносит в тон мне. — Но по-моему, вы уже достаточно нарвались.
— Ну, я пока жива, — нервно хихикаю. — Технически.
— Эта комната вас не спасет.
— Я в курсе.
Ничто меня не спасет.
Ни самая крепкая в мире дверь. Ни самый надежный замок. Даже баррикада из самой увесистой на свете мебели.
Не оградит. Не убережет.
Если фон Вейганд захочет добраться до меня, то его ничем не остановить. Из-под земли достанет. Любые стены разломает.
Если он захочет… меня. Просто придет.
Но он не хочет.
Больше не хочет.
— Уходите, — сглатываю горечь. — Пожалуйста.
— Нужно бороться, — говорит с нажимом.
— Что?
— Нельзя вот так легко сдаться.
— Легко?
Тянет врезать ему.
Правда.
— Я уже последовала вашему совету, — мрачно усмехаюсь. — И ни к чему хорошему это не привело.
— Я мог ошибиться.
— Серьезно? — выгибаю бровь с издевкой. — Отлично, мне прямо как-то сразу полегчало, аж гора с плеч. Значит, не только я лажаю.
— Вы не должны становиться такой.
— Какой?
— Тенью себя самой.
— А вы умеете мотивировать, — присвистываю.
— Благодарю.
— Это был сарказм.
— Взаимно, — мигом парирует.
— Уверена, вам пойдет сломанная челюсть, — протягиваю мечтательно. — Как бы это организовать?
— Примерно также как вы организовали весьма живописный синяк для господина Валленберга, — заявляет ровно.
Искушает.
Вот ведь ублюдок.
— Я больше не собираюсь лезть на рожон, — бросаю холодно. — Пусть все идет своим чередом. Не стану вмешиваться.
— Он еще не решил, что с вами делать.
— Неужели?
— Я не получал никаких распоряжений.
— Так пусть решает, — передергиваю плечами. — Подождем.
— Не лучшая тактика, — отрицательно качает головой.
— Другой не светит.
— Просто будьте собой.
— Издеваетесь?
— Без шуток.
— Я уже была собой, — напоминаю вкрадчиво. — Исход не слишком впечатляющий.
— Сражайтесь. Пробейте эту броню. Вы же никогда не сдаетесь. Достанете кого угодно, возьмете измором. Вы же отчаянная.
— Наверное, вас никогда не трахали в задницу без смазки, — роняю едко. — Это резко остужает боевой запал.
— Трахали, — чеканит Андрей. — И гораздо жестче.
— Надеюсь, это метафора.
— Кто знает?
Абсолютно невозмутимое выражение лица. Ни один мускул не дрогнет. Никаких эмоций не видно.
— Ладно, — выдыхаю сдавленно. — В жизни не без дерьма.
— Точно.
— Так что мне сделать?
— Понятия не имею.
— Я серьезно.
— Я тоже.
— У вас нет никакого плана? — ощущаю холод разочарования. — Совсем? Даже самого паршивого нет?
— Я знаю только то, чего точно делать не стоит.
— Чего? — спрашиваю невольно.
— Зверь чует страх, — говорит Андрей. — Никогда нельзя бояться.
— Как будто это так легко, — хмыкаю.
— Это легче, чем заставить его вылизывать ваши руки.
Теряю дар речи.
Застываю.
Замираю.
Я не в силах разлепить губы.
От столь дерзкой фразы меня аж подбрасывает. И разряд электрического тока пробегает вдоль позвоночника. Раз за разом.
— Да, — подтверждает он. — Вот, что нам нужно.
— Хотите моей смерти? — усмехаюсь натянуто. — Медленной и мучительной? Типа месть такая?
— Хочу исправить ситуацию.
Взмахиваю рукой, призывая его заткнуться.
— Закроем тему.
— Еще не все потеряно, — уверенно заявляет Андрей.
— Я даже на коварную соблазнительницу не тяну, не то что на укротительницу жадных до крови хищников. Ничего личного. Но вы тоже не выглядите специалистом. Сутенер из вас так себе. Ищите другое призвание.
— Пожалуй, — соглашается. — Только кто-то ведь знает в чем тут секрет.
— Пригласим консультанта?
— Почему бы и нет?
Он покидает комнату прежде, чем я успеваю придумать достойный ответ. Оставляет меня наедине с мрачными мыслями и внезапно обострившейся паранойей.
Реально верит?
Надеется?
Видимо заразился. Моим хроническим идиотизмом. А был ведь умный человек. Даже обидно. Вот куда приводит тлетворное влияние.
Я довела Андрея до безумия.
Тоже мне двойной агент.
Кремень.
А впрочем.
Не важно.
К черту.
Все это.
Я запираю дверь. Прислоняюсь спиной. Медленно сползаю вниз. Кусаю губы. Чтобы не завопить.
До сих пор больно. Сидеть. И вообще. Больно внутри. Во всех смыслах. В прямых и в переносных. Физически.
Фон Вейганд не скрывается. Не избегает встреч. Не теряется. Это я трусливо забиваюсь в угол. Не решаюсь и шагу ступить. Пережидаю бурю. Давно минувшую. Теперь надо бы разобрать последствия. А у меня кишка тонка.
Боюсь собственной тени. По ночам не выключаю свет. Сижу на полу. Возле двери. Вот приблизительно так. Сижу, обхватив руками колени. Дрожу. Мелко-мелко. Зуб на зуб не попадает.
Я в панике.
Пытаюсь собраться. Правда, пытаюсь. Да только ухватиться не за что. Все валится из рук. Рассыпается, обращается в пепел.
Я жду.
Чего?
Знака. Знамения.
Хотя бы чего-то.
Чего угодно.
Взгляда. Слова. Ласки. Скользящей. Вроде бы незначимой. Улыбки. Ухмылки. Коварного прищура. Небрежного жеста.
Я готова зацепиться за любой намек.
Но у фон Вейганда другое мнение на сей счет.
Он проводит между нами черту. Очень четкую. Ощутимую. У него идеальные границы. Абсолютно нерушимые. Тут никак не пробиться, не пролезть. Ни единого шанса нет.
Он берет паузу. На раздумья. И чем тише вокруг, тем страшнее. Он больше не станет рубить сгоряча. Не поспешит. И это пугает во сто крат сильнее. Обесточивает.
Это мой последний день. Последний день приговоренного к смерти.
И еще один. И еще. А что если пытка продлится вечно?
Возвращаюсь назад. Раскладываю события по порядку. Разбираю на фрагменты. Вот фон Вейганд показывает мне подарки безумного лорда Мортона. Вот заваливает на стол. Вот видит кровавое пятно и вызывает доктора. Грядет унизительный осмотр.
Я не даюсь врачу. Вырываюсь. Царапаюсь и кусаюсь будто чокнутая. Сражаюсь изо всех сил. Так, что снова открывается кровотечение.
— Вколите ей транквилизатор, — говорит фон Вейганд.
По-немецки.
Перевод не требуется.
Я возвращаюсь к реальности позже. Уже после осмотра, после необходимых процедур. Прихожу в себя, лежа на животе. В кромешной темноте. Я поднимаюсь, превозмогая боль. Опять. Набрасываю халат и отправляюсь выяснять отношения. Выскальзываю из комнаты, бросаюсь вперед по мрачному коридору, врываюсь в покои своего персонального палача. Без стука. Без предупреждения. Отчаянно и глупо.