Страница 175 из 326
Надежда на спасение ничтожна, однако есть.
Приговор отстрочен. Плевать, если острие меча царапает шею, а ядовито-алые капли окропляют жертвенный алтарь. Цепляемся за мираж.
— Меня не волновали последствия, — заявляет невозмутимо. — Лорд разодрал её сознание на куски. Я собрал воедино, восстановил по частям, однако действовал наощупь, без чёткого плана, поэтому мог полностью уничтожить, дать слишком сильную нагрузку на психику.
Требую конкретики, жажду услышать иное, проникнуть глубже, постичь все тонкости процесса.
Что там происходило.
Фон Вейганд надел на Диану ошейник, посадил на цепь, позволил и дальше вылизывать сапоги, исполнять команды, иногда поощрял, хлопал по щеке, выводил на прогулку.
Угадала или стоит добавить красок?
Воображение будто нарочно рисует яркие сцены, пробуждая затаившегося демона ревности.
Ненавижу себя за это.
За бурную фантазию. За глупость и эгоистичность. За стремление докопаться до истины. За неисправимую инфантильность.
Вот дерьмо.
Человек освободился, выбрался из самого настоящего пекла, перенёс такое, чего никакому врагу не пожелаешь. А я не способна порадоваться, зацикливаюсь на низменных чувствах, терзаюсь попусту.
— Успокойся, — хмуро произносит фон Вейганд и неожиданно отстраняется. — Мы не спали. Ни разу.
Вздохнуть с облегчением не удаётся.
Машинально проверяю челюсть, заранее предвкушаю жуткие синяки от его мёртвой хватки.
— Целовались? — спрашиваю практически беззвучно, едва шевелю губами.
Он смотрит на меня как на чокнутую.
Ну, привычный взгляд, ничего нового.
Укоризненно качает головой и смеётся. Недолго, но так, что хочется нервно улыбнуться в ответ.
— Нет, — признаётся, наконец.
Полиграф в студию.
Кажется, опять нагрянул юмор. Ладно. Отставить шуточки. Подключим серьёзность, поверим на слово.
— Уверен? — уточняю вкрадчиво.
— Я бы запомнил, — заверяет сладко, потом мрачно прибавляет: — Советую обратить внимание на остальное.
Остального не существует.
Сплошная эйфория.
Открываем бутылку элитного алкоголя, отплясываем до упада. Раскатистый бас душевно затягивает — «Только рюмка водки на столе». Улыбаемся и машем. Интенсивнее.
Интим исключили. Ни секса, ни поцелуев не диагностировали. Обнимашки не считаются. Реальный повод расслабиться.
А близость?
Элементарная привязанность всегда возникает при подобных обстоятельствах. И куда кривая выведет? Хозяин и животное. Врач и пациент. Союзники навек.
Мило, очень мило.
Намёки на схожесть фон Вейганда и Мортона не пугают. Для них обоих люди просто фигуры на шахматной доске. Извращённая игра продлится, пока не надоест. Тревожит иное.
— Ты мог полюбить её, — предполагаю тихо. — Красивая. Умная. Под стать твоему положению в обществе. Дедушка бы одобрил.
— Мог полюбить многих, — бросает резко, глухо добавляет: — Но не полюбил.
Глава 16.2
Пожалуй, пора сменить курс.
Если продолжу прессовать, точно получу по заднице. Отлупят меня по первое число, не жалея сил. А после предоставят более весомые аргументы в качестве доказательств.
Дьявольское искушение.
— Как расквитаемся с долбанутым лордом? — благоразумно перевожу стрелки. — Он обалдел от вседозволенности. Надо наказать гада за беспредел, надавать по рогам и загнать обратно в стойло.
Фон Вейганд широко ухмыляется.
— Чем этот психопат занимается? — постепенно вхожу в раж. — Оружие? Наркотики? Работорговля? Как будем его подставлять? На чём поймаем?
Курит, не спешит прояснить обстановку. Наслаждается сигарой. И моим блаженным неведением.
— Он занимается всем, — выдыхает дым, медлит и выносит вердикт: — Довольно трудно воздействовать на такой объект.
— Неужели никто с ним не разделается? — приунываю, теряю запал. — Правосудие не дотянется?
— Он и есть правосудие, — презрительный смешок срывается с полных губ. — Он и кучка других ублюдков.
— Тайная секта? Иллюминаты? Масоны? — забрасываю догадками. — Бильдербергский клуб?
— Не устаю поражаться, — источает сарказм.
— Ну, я смотрю канал Discovery, — заявляю гордо.
— Прекращай, — фыркает.
— Почему? — негодую. — Любопытные передачи.
— По телевизору показывают только чушь, — резюмирует сухо.
— Ой, не нагнетай, — отмахиваюсь. — Необходимо развиваться, познавать новое. Где ещё подчерпнуть свежие данные?
— Явно не на экране и не в печатных изданиях, — произносит ледяным тоном. — Всё это создано с единственной целью — управлять толпой.
— Зачем прямо так обобщать? — спрашиваю удивлённо. — Некоторые издания действительно формируют мнение людей. Типа политота и прочая скучная ерунда. Но не абсолютно все.
Выразительный взгляд вынуждает мою веру пошатнуться. Привычная картина мира искажается.
— Каждый день, двадцать четыре часа в сутки ваш мозг промывают в режиме нон-стоп. Повсюду реклама и пропаганда. Вас призывают делать одно и ни в коем случае не делать другое. Сферы влияния разделяют заранее. Никакой свободы выбора, лимиты чётко определены.
Холод крадётся по спине.
— Гребаное НЛП, — заключаю нервно.
— Вроде того, — соглашается.
— Что-то есть, да? — выдвигаю предположение. — Какая-то особая организация? Избранные собираются и решают, куда двигаться дальше. Президенты? Главы крупных корпораций? Кто включён в список крутой тусовки?
— Тут как в кино, — лениво попыхивает сигарой. — Актёры известны. Им рукоплещут, их вываливают в дерьме. Политики лишь исполняют роль. Строго по сценарию. Режиссёр ставит спектакль, оператор снимает на камеру. Продюсер регулирует финансовые и юридические вопросы. А банкет заказывают инвесторы, чьи имена почти никогда не всплывают в прессе.
— Кругом подстава, — ощущаю параноидальное обострение. — Напоминает бредовую теорию заговора.
— Ничего не происходит без одобрения свыше, — подливает масло в огонь. — И я не о божественной воле.
— Минуточку, — закусываю губу. — Ничего? Совсем-совсем ничего?
— Войны, мятежи, революции, — перечисляет небрежно. — Любое мало-мальски значимое событие находится под контролем. Хоть глобальный, хоть региональный конфликт.
— Не всегда, — пытаюсь отыскать брешь. — Случаются народные выступления, всякие спонтанные и хаотичные бунты.
— Конечно, — снисходительно кивает. — Но такое либо сразу топят в крови, либо направляют в нужное русло.
— Супер, — бормочу удручённо. — Тайный орден безумных маньяков успешно вертит реальность на… хм, не будем переводить в эротическую плоскость.
— Никто не замечает, где скрывается правда, — методично добивает.
— Ваша секта похожа на Бозон Хиггса, — умело хвастаю интеллектом. — Существует исключительно в теории.
— Вообще-то, Хиггсовский бозон обнаружили в прошлом году, а в прошлом месяце сей факт окончательно подтвердили, — обламывает.
Нафига?!
Вот уж неймётся этим учёным, шикарнейшую метафору погубили, уничтожили на корню. Не прощу.
Пальцы дрожат, отбивают чечётку на гладкой поверхности подоконника. Очень странно, однако мне чудится, будто по рукам струится кровь. Причудливая игра теней увлекает за грань.
Приходится зажмуриться, дабы развеять тягучий морок, тряхнуть головой в тщетной попытке отогнать непрошенные мысли.
Фон Вейганд молчит, изучает пейзаж, а потом вдруг подносит горящую сигару к стеклу, практически вплотную. И я могу наблюдать, как чернота разъедает моё отражение.
— Теперь ты с ними заодно, — шумно сглатываю. — Туда сложно попасть, верно? Не просто пригласили и пошёл. Должно быть посвящение. Жуткий и омерзительный ритуал. Но ты не расскажешь, ни словом не обмолвишься, так?
— Придёт день, и ты увидишь, — произносит отрывисто. — Поймёшь. Только не сейчас. Сейчас ещё рано.
— Для чего? — в горле саднит, невольно закашливаюсь, едкий дым вмиг заполняет лёгкие и душит. — Д-для чего рано? Не бойся, не сбегу. А даже если и сбегу, поймаешь, вернёшь на место, пристегнёшь наручниками.