Страница 126 из 326
У меня есть непоколебимая уверенность в собственных силах, неслыханная наглость и воображаемый чёрный пояс по каратэ. С таким багажом нельзя проиграть.
Трепещи, негодяй. Скоро начнёшь молить о пощаде и…
От радужных мечтаний отвлекает суровая реальность.
— Надеюсь, хорошо развлеклась, — грубо тянет за волосы, вынуждая запрокинуть голову назад.
Да, в целом было неплохо. Сейчас продолжаю в том же духе. Дураку ведь никогда не скучно, особенно в компании с собственными мыслями.
— За всё приходится платить, — прожигает взглядом, намеренно растягивает слова: — И ты заплатишь за каждую секунду своих развлечений.
Чёрт.
Инстинктивно тянет нервно сглотнуть, но кляп значительно усложняет привычный процесс. Становится неожиданно тяжело дышать через нос.
— Неудобно? — с наигранным удивлением спрашивает фон Вейганд, его брови насмешливо изгибаются. — Наверное, забыла об ультиматуме. Хотела молчать — молчи.
Проклятый ублюдок. Использует против меня моё же оружие.
Любимый ублюдок. Покоряюсь и капитулирую, ни секунды не сомневаюсь.
Ублюдок, от которого готова принять абсолютно всё. Любую пытку, любое издевательство. Но мне нужно хоть что-то хорошее, хоть один луч райского солнца в мрачной темноте ада. Хоть немного тепла, сладости, нежности. Хочу колыбельную, хочу поцелуй на ночь. Хочу хоть чуть-чуть ванили в жутком океане льда.
— Имел честь наблюдать за твоим танцем, — как причудливо сочетаются бархат и звериный рык в чарующем тембре голоса. — Полуголая на шесте. В чулках, без бюстгальтера, зато трусы одеть не забыла. Молодец.
Ну, с чулками и трусами понятно. Платье задралось неприлично высоко. Но как ему удалось разглядеть отсутствие лифчика. Теперь заметил? Охрана доложила? Откуда он лицезрел развратное действо? Из кабинки VIP-зала? Может, просто по камере?
Кому-то определённо достанется за несанкционированный эксгибиционизм.
Господи, ну, не виновата же я, что ненавижу силиконовые чашечки.
Сразу навевают больничные ассоциации. Ни дать, ни взять — имплантаты. Выглядят гадко, словно украдены из рук пластического хирурга прямо посреди операции.
Обычный бюстгальтер под платье с открытой спиной не напялишь.
Вообще, сколько у меня той груди. Её же не видно совсем. Если только в ясную погоду, под прицелом микроскопа.
Жаль, не удаётся воспроизвести ни единой членораздельной реплики в своё оправдание. Зря усердствую.
— Тише, — фон Вейганд пресекает вдохновенное мычание. — Горло заболит.
Трогательно.
Такая впечатляющая забота, аж трепещу от умиления.
Но не проще ли вынуть кляп?!
Челюсть свело, рот онемел — не самые приятные ощущения. Слюни текут. В буквальном смысле. Струятся из уголков губ, по подбородку, по шее. Красота неописуемая, загляденье.
Стараюсь вытолкнуть резиновый шар с помощью языка. Тщетно. Кожаные ремни плотно обвивают затылок, держат крепко, не позволяют освободиться самостоятельно.
Ох, фон Вейганд не только маньяк-затейник. Он ещё и садист-фетишист. Ему серьёзно нравится? Картина ведь не особо эстетичная. Тогда зачем?
Причина без надобности.
Хищник в ярости. Жаждет покарать, утолить ненасытную потребность. Палач и жертва. Рабыня и повелитель. Не мы выбираем роли. Роли выбирают нас.
— Полагаешь, я злюсь, — усмехается, наклоняется ниже, шепчет в самое ухо, опаляя жарким дыханием: — Ошибаешься.
Прости, слабо верится.
— Я спокоен, — уточняет мягко. — Поэтому пощады не будет.
Супер. Можно сразу облить зад ледокаином? Или воспользоваться анальной смазкой с эффектом лёгкой анестезии?
Блин, раньше желания, загаданные на день рождения, не исполнялись.
Стоп, минуточку.
Никто не заказывал похищение и жёсткий трах. Просили фон Вейганда с красивым бантом на бритоголовой башке.
Эй, кто в ответе за неустойку? Компенсируйте моральный ущерб.
— Я делаю это не ради демонстрации власти, — зубы крепко сжимают мочку уха, заставляя дёрнуться и взвыть. — Достаточно слова — тебя скрутят и доставят по нужному адресу. Куда угодно, как угодно, в том виде, в котором прикажу.
Отстраняется, ловит мой затравленный взгляд. Больше не ухмыляется, наоборот, мрачнеет.
— Но не суть, — ослабляет узел галстука.
Садится на корточки. Мальчишеская поза резко контрастирует с жестокими словами.
— Я делаю это не ради наказания, — медлит, продолжает отрывисто: — Конечно, наказание планируется. Долгое, изощрённое, мучительное.
Не замечаю ничего вокруг. В темноте горят лишь его глаза. Поглощают целиком и полностью, пожирают без остатка и выпивают до дна.
— Но не важно, — подаётся вперёд, приближается почти вплотную
Забываю дышать, забываю о кляпе. На краткий миг, кажется, сейчас последует поцелуй. Губы прижмутся к губам, сольются воедино, и пусть весь мир подождёт.
Пусть весь мир катится к чертям собачьим. Пофиг.
— Я делаю это, потому что могу, — чмокает в лоб и презрительно хмыкает: — А ты нет.
Damn. (Проклятье.)
Чувствую себя обманутой идиоткой. То есть нахожусь в обычном состоянии. Никаких дивидендов. Очередной облом.
— Добрая, всепрощающая, самоотверженная, — нарочито растягивает гласные, намеренно кривляется, выдерживает паузу и говорит уже серьёзно: — Даже обладая властью, реальным шансом покарать, откажешься и отпустишь грехи.
Достаёт платок из кармана белоснежной рубашки, бережно, по-хозяйски вытирает слюну с моего лица. Точно полирует деревянный стол в кабинете или чистит ботинки.
— С кляпом ты мне нравишься гораздо сильнее. Не приходится выслушивать бред, — трётся бородой о мою щёку. — Знаешь, существует кляп-кольцо, надёжно фиксирующий рот в открытом положении.
Содрогаюсь, будто от удара.
— Для орального секса, — поясняет вкрадчиво.
Спасибо, капитан.
— Скоро опробуем данный вариант. Нужно чаще практиковаться, преодолевать рвотный рефлекс, — заявляет спокойно, сладко обещает: — Будешь обслуживать профессионально.
Шутит?
— Впрочем, могу трахнуть тебя в глотку и так. Без специального кляпа.
Судя по тону, не шутит.
— Но это скучно, — сетующий вздох. — Ты должна сама проявить инициативу. Брать глубоко, сосать с энтузиазмом.
Охренеть.
Ладно, это не самое худший из вероятных раскладов. В конце концов, нельзя быть такой эгоисткой. Надо периодически доставлять любимому бойфренду радость. Особенно если нет другого выхода.
Неужели с членом не разберусь? Всё-таки не бухгалтерский отчёт, не задача по высшей математике. Авось без диплома справлюсь.
— Хотя ты не слишком сообразительна, — констатирует с наигранной печалью. — Не учишься ни минету, ни жизни.
Наговор и клевета.
— Меня не огорчает, что ты плюёшь на приказы, — вновь промокает слюну платком, как бы невзначай сжимает мои щёки до боли, заставляет глухо простонать. — Меня удручает, что ты действительно ничему не учишься.
Господи, хватит.
Поалуйста.
Способна лишь дрожать, мычать и выть. Не имею права даже униженно взмолиться о пощаде.
— Ни-че-му, — выделяет по слогам, а потом совершает контрольный выстрел: — Я знаю про финансовую помощь для Анны.
Как? Откуда? Не верю. Просто нереально вычислить. Какая сволочь сдала?
Ворох вопросов и сомнений разрешается единственной фразой:
— Она сама рассказала в подробностях.
На одни и те же грабли. Опять. Прямо под дых.
Гениально, Подольская.
Получи заслуженную награду за кретинизм. За неоспоримое мастерство в спонтанном поиске приключений на пятую точку.
Какого лешего расщедрилась и бросилась помогать? Тем более, чужими деньгами.
А вдруг Анну пытали? Или прессовали как Леонида? Мой бывший не из робкого десятка, но и то практически раскололся. Что говорить о хрупкой девушке?
— Ей не угрожали, только поинтересовались, — резко прекращает экзекуцию, разжимает пальцы. — Вежливо спросили о подробностях, намекнув на возможное вознаграждение.
Еб*ть-еб*ть.