Страница 100 из 326
Долг закрыт.
Выбираюсь на свежий воздух, выбрасываю зонт в урну, запускаю руки в карманы, бреду под дождем. Точечные удары капель немного остужают, отрезвляют, понижают градус напряжения.
А куда деть ком в горле? Как избавиться от полынной горечи во рту?
Комкаю записку Анны, пальцы жжет лживое «прости», в самом низу, обозначенное наспех, вроде постскриптума. Швыряю бумажку в ближайшую лужу.
Не культурно? Да пошла на х*й культура.
Все на х*й. Абсолютно все.
Вслушиваюсь в ритм сбившегося пульса, вслушиваюсь в ритм надвигающейся бури. Сливаюсь воедино с непогодой. Больно мне, больно природе.
Как там правильно? Дождь — классная штука, в нем можно спрятать слезы. К сожалению, труп спрятать нельзя.
Сложно сказать, для чего я провернула операцию с деньгами.
Еще сложнее сказать, почему я собираюсь молить фон Вейганда о милости по отношению к Анне. Молить снова и снова, пока ему дурно не станет, пока он не согласится просто, чтобы я отвалила и прекратила тошнотворные домогательства.
Дура? Точно. Альтруистка? Принимается.
Стоило отморозиться или навалять предательнице по полной программе? Вероятно.
Но мы не судьи. Мы всего лишь люди.
Месть — отличное развлечение. Но месть — не выход.
***
Запустить сайт оказалось гораздо труднее, чем предаваться сладким мечтаниям о его запуске. Дизайн разработали, гипнотические штучки включили, расходы просчитали. Оставалась только техническая часть.
Вроде плевое дело: заставь жалких рабов, тьфу, технарей исправно трудиться и все. Посидят, попотеют, поколдуют над своими прибабахнутыми схемами, а нам можно смело собирать сливки.
Эх, нет, не все так легко и шоколадно.
Особенно если у Маши плохое настроение и тяжело болеет любимый хомячок. Особенно если у Маши идиот-сосед, который решил на всю громкость врубить зажигательные корейские мотивы во втором часу ночи. Особенно если у Маши назревает конфликт с главным программистом.
— Это нереально сделать, — подводит итог парень, переходит от терминов к обывательскому стилю и очень зря пытается настоять на собственном видении проекта: — Надо тут убрать, там добавить, внести…
— Хорошо, Билл, — ехидно ухмыляется суровый начальник.
— Я не Билл, я Костя, — напоминает робко.
— Хорошо, Костя Гейтс, — ударение на фамилию и красноречивый жест в сторону выхода, приправленный лаконичным: — Проваливай.
— Коней на переправе не меняют, — заявляю вкрадчиво.
— Коней может и не меняют, а вот ослов вполне, — безапелляционно произносит Маша и елейным тоном обращается к бывшему сотруднику: — Уверена, ты еще всех удивишь, Стив.
Программист удостаивает нас парой ласковых слов напоследок и убирается из офиса с гордо поднятой головой.
— Нам же теперь нового искать, — строю кислую мину.
Искать ресторан, искать лимузин, искать греб*ное свадебное платье…
На кой сдался еще и внеурочный этап собеседований?
Особенно когда отстаем от плана и время на вес золота. Особенно когда мой многострадальный зад вот-вот поджарят на медленном огне. Особенно когда фон Вейганд по-прежнему не собирается звонить.
Очевидно занят подготовкой романтического сюрприза. Находится в активном поиске чего-нибудь оригинального, не слишком навязчивого, подчеркивающего неординарность наших запутанных отношений.
Ну, например, домашняя гильотина, инкрустированная сапфирами и бриллиантами. Вроде мелочь, а приятно. Чем не подарок после долгой разлуки?
— Странный у тебя жених, — хмуро замечает Маша.
— Ась? — старательно имитирую глухоту.
— Создается впечатление, будто вместо мозга у него нетбук, — пожимает плечами.
— Что-то крутое и функциональное? — мигом воодушевляюсь.
— Что-то маленькое и дурацкое, — презрительно хмыкает.
— Dorian, how are you? (Дориан, как дела?) — осуществляю проверку связи.
— Great, (Чудесно,) — улыбается словно акула, щедро демонстрирует набор идеально-белоснежных зубов, после подмигивает и возвращается к просмотру отечественных журналов с картинками авто.
— На звук реагирует нормально, мимика не нарушена, — перечисляю невозмутимо. — Какие вопросы, шеф?
— Он похож на тамагочи. Конкретно достал, но выбросить жалко, придется кормить до конца дней, — продолжает Маша. — Правда, собираешься за него замуж?
— Он милый богатый американец, — изображаю восторг: — Конечно, собираюсь!
Дорик всюду таскается следом, пристально наблюдает за пациенткой, боится отпускать одну после моего импровизированного конкурса мокрых маек.
Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что мокрым в тот раз было совершенно все: плащ, штаны, свитер крупной вязки, нижнее белье.
Почему нельзя безнаказанно прогуляться под дождем в разгар весны?! На улице теплынь, ноль градусов.
Ладно, к черту лирику, займемся насущными проблемами.
Очередные сутки приносят поиск кандидата и кучу бумажной волокиты. Потому что какая Украина без бумажной волокиты? Заполни десять форм и получи еще десяток в подарок.
— Следующий, — устало вздыхает Маша и, судя по явному отчаянию в глазах, начинает раскаиваться, что скоропалительно избавилась от подающего большие надежды Сергея Гейтса.
— Добрый день, — походкой от бедра шагает к нам лицо скорее мужского, нежели женского пола.
Замшевые туфли красного цвета и светло-голубые джинсы в облипку. Очень в облипку. Серый джемпер, из-под которого виднеется розовая рубашка, и сумка Louis Vuitton, подозрительно смахивающая на женскую. Очень подозрительно смахивающая на женскую.
«Так какого оно полу?» — задумчиво осведомляется внутренний голос.
— Твою мать, это ж Кристина, — пораженно шепчет Маша.
— Да ладно, — фыркаю. — Вообще, на Агилеру не тянет. Смуглый, темноволосый…
— Какая Агилера, кто ее сейчас слушает, — обрывает грубо. — Бери выше, Кристина, которая Роналду.
— Чего? — упрямо отказываюсь вкуривать метафору.
— Криштиану Роналду, что непонятного-то? — шипит чуть слышно. — Гоняет мяч по полю, бреет ноги, вводит моду на обтягивающие микро-шорты.
— Метросексуал? — уточняю вкрадчиво.
— И это не лечится, — тяжело вздыхает. — Прямо эпидемия.
— Где характер орла, и поступь тигра? — цитирую тематическую песню, потом пафосно призываю: — Держи оборону, я отлучусь за святой водой и осиновым колом.
— Осторожнее с колом, еще удовольствие доставишь, — бормочет под нос и, выдержав паузу, приступает к допросу: — Значит, вы программист.
— Нет, — обезоруживающе улыбается чудесное создание.
Черт, что у него за тональник? Ничего за тюбик не пожалею.
— Я переводчик, — уверенно присаживается на стул, эротично забрасывает ногу на ногу.
Удар ниже пояса. Мзду не беру, чисто за державу обидно.
— Ярослав, очень приятно, — сексуально облизывает губы, в порядке очереди гипнотизирует работодателей, а после переключается на Дорика, плотоядно изучает амбала.
Мой жених с недоумением оглядывается по сторонам, мрачнеет и снова возвращается к столь полюбившимся журналам, старательно делает вид, что его здесь нет.
— Не хочу разочаровывать вас, но… — неожиданно политкорректно начинает Маша.
— Мы не станем вас обнадеживать, — своевольно перехватываю пальму первенства. — Во-первых, питаю личную неприязнь к имени «Ярослав», проучилась бок о бок с неким Ярославом и… ну, простите, как отрезало.
Кандидат слегка тушуется от подобного хамства, нервно теребит в руках полу дамскую сумочку.
— Во-вторых, не могу работать с людьми, у которых маникюр лучше, чем у меня.
— О, — пушистые ресницы возмущенно трепещут.
— Пригласите следующего, — прошу ненавязчиво, интеллигентно прощаюсь: — Спасибо, до свидания.
— А просто сказать ему, что у нас закрыт набор переводчиков? — Маша провожает хрупкую фигурку скорбным взором.
— Это скучно, — усмехаюсь. — Dorian, did you like him? (Дориан, он тебе понравился?)
— Not really, (Не особо,) — признается с долей брезгливости.