Страница 19 из 78
Гнездо тоже было встревожено, и каждый паучок за эти два месяца счел своим долгом прийти и лично заверить меня в своей преданности и заботе. Чем больше я ощущала свою значимость для этой большой семьи и причастность к ней, тем сильнее меня мучили угрызения совести и желание вернуть тот миг, когда я уступила своему гневу.
Императорская гадость регулярно присылал требования снять с его холеной физиономии печать, перемежая угрозы расправы надо мной и арахнидами с обещаниями награды и разных благ.
Но даже если бы я и могла убрать последствия выброса моей силы, то надежды на то, что злопамятное существо, гордо именующее себя человеком, выполнит обещание оставить нас в покое, все равно не было.
Мы с Сэпием перестали путешествовать, потому что брюшко его прилично выросло, доставляя арахниду определенные неудобства, но спасало то, что мое внимание утихомиривало беспокойную новую жизнь внутри любимого.
Меня распирали нежность, гордость причастности к этому чуду и еще большее желание быть ближе к моему мужчине. Нет, меня не мучило чувство физической неудовлетворенности – возможно потому, что я не была знакома с этим аспектом взаимоотношений, – но желание раствориться в Сэпии росло как снежный ком, заставляя каждую секунду уделять ему.
Он ворчал, что я его занянчила, но по мужчине было видно, что он очень доволен и наслаждается моей заботой. Вот и сейчас я гладила его пушистое тело, напевая незатейливую колыбельную.
– Алла, зачем ты поешь? Я ведь не собираюсь спать, да мне и не нужны песни, – с улыбкой спросил арахнид.
– Я не тебе пою, а нашему гнезду. В моем мире считают, что ребенок чувствует все эмоции родителей и за время ожидания привыкает к голосам, музыке или созерцанию прекрасного. Ты так много мне всего восхитительного показал в своем мире, а я всего-то и хочу подарить немного тепла нашим детям, – сказала я и поцеловала брюшко, отчего Сэпий вздрогнул и посмотрел на меня со странной смесью тоски и радости.
– Ни одна аллаида ни до, ни после проклятия не считала арахнидов своими детьми. Зачем тебе это?
– Потому, что они МОИ дети, моя плоть и кровь. И каждого рожденного из нашего гнезда я буду любить как своего ребенка, – убежденно сказала я. Сэпий сжал меня в объятиях и зарылся лицом в мои рыжие волосы.
– Спасибо, – хрипло сказал арахнид.
Любые другие слова были лишними, и мы просто наслаждались молчанием и острым щемящим чувством, которое дарит настоящая любовь.
*****
В это время в кабинете Андариэла Нимейского
– Ваше величество, маги нашли место роения инсектоидов, но вы уверены, что нужно их сгонять с места? Ведь если гнездо Арахни погибнет, то нас больше некому будет защитить. Кроме того, они могут выбраться и на поверхность, тогда погибнет много людей, – увещевал молодого императора Томан Альвиери, советник по особо важным вопросам.
– Мне все равно, сколько людей погибнет, но эта тварь и ее тараканы ответят за мое уродство! – срываясь на совершенно неприличный визг, закричал парень. При этом вторая, не тронутая проклятьем сторона лица выглядела так же отвратительно, как и покрытая печатью.
– Это неразумно. Поймите, нам не выжить, если погибнет Сэпий или его Аллаида, – предпринял еще одну попытку образумить императора советник.
– Не тебе мне указывать, Томан. Маги вывели формулу яда, убивающего инсектоидов. Нам ничего не грозит. Исполнять! – кричал, топая ногами как ребенок, Андариэл.
– Но без инсектоидов наша планета умрет. Нельзя нарушать и без того шаткое равновесие, – молил, падая на колени, пожилой человек, но в ответ получил лишь хлесткий удар по лицу и, скрывая слезы обиды и отчаяния, ушел исполнять приказ.
Тысячу раз он пожалел, что магическая клятва обязывает его выполнять распоряжения императора – безумца, готового уничтожить весь мир из-за испорченной кожи.
******
Наша с Сэпием идиллия закончилась резко и трагично.
Внезапно арахнид встрепенулся, мягко отодвигая меня от себя, и собрался куда-то бежать, но был остановлен нашими няньками.
– Нельзя. Ты ничем им не поможешь, только отнимешь нашу надежду на спасение, – проскрипел самый большой воин, блокируя своим большим колючим телом проход.
– Я должен попытаться. Их там слишком много. Если мы потерям этих воинов, то новое гнездо не успеет вырасти! – рвался Сэпий, безуспешно пытаясь сдвинуть с места воина.
– Нет. Не пущу, – упорствовал Тарион (тот самый воин).
– Что происходит? Объясните сейчас же! – закричала я.
Сэпий метался по нашей зале, не произнося ни слова, но Диззи мне рассказал: по земле прошла магическая дрожь, и тысяча инсектоидов ближайшего к нам роя пробивается через один из коридоров. Уже погибло три десятка арахнидов и сметены все ловушки, но сдержать прорыв пока не получается.