Ввысь (ЛП)

Я встала и пошла за кораблем отца, пока он носился по пещере. Первые граждане сражались отчаянно, и их отвага принесла свои плоды — креллов удалось отбросить. Я знала, что так и будет, но все равно смотрела, затаив дыхание. Корабли сгорали в миниатюрных вспышках. Ценой жизни пилотов на Детрите было основано первое стабильное общество и правительство со времен крушения «Непокорного».

И общество, и правительство имели изъяны. ФМ права насчет их нечестности, узколобости и авторитарности. Но это было хоть что-то. Они существовали, потому что вот эти люди — эти пилоты — не покорились креллам.

Ближе к концу битвы креллы отступили, чтобы перегруппироваться. Из уроков я помнила, что они предпримут только одну атаку, прежде чем наконец скроются в небе. Человеческие боевые порядки перестроились, звенья сгруппировались, и я почти услышала, как они устно подтверждают готовность.

Я помнила этот момент. Момент, когда…

Один корабль — отцовский — сломал строй. У меня чуть сердце не остановилось. В горле сперло дыхание.

Но он полетел вверх.

Я запрыгнула на камень, потом на крыло М-Бота, пытаясь последовать за отцом. Он поднимался все выше. Я могла представить, что он увидел. Я откуда-то знала, что случилось: отец заметил просвет в поясе обломков, как в тот раз, когда показал мне такой же. Такой же, что я заметила во второй раз, летая с М-Ботом, когда обломки выстроились в один ряд.

Я по-своему истолковала его исчезновение. Это вовсе не трусость. Для меня его поступок — полет ввысь — был очевидным. Бой длился уже час. Отец беспокоился, что после отчаянной передышки, во время которой враг перегруппировался для очередной атаки, битва будет проиграна.

И он решился на отчаянный поступок. Он отправился выяснить, откуда прилетают креллы, чтобы попытаться их остановить. У меня мороз пошел по коже, когда я увидела, как он уносится ввысь. Он сделал то, о чем всегда говорил мне.

Он пытался дотянуться до более значительного.

Его корабль исчез.

— Он не сбежал. — Я снова вытерла набежавшие слезы. — Он сломал строй. Наверное, не подчинился приказам. Но он не сбежал.

— Ну, я бы… — начал М-Бот.

— Вот что они скрывают! — перебила я, взглянув на кабину М-Бота. — Его заклеймили трусом, потому что он улетел ввысь, когда не должен был.

— Возможно, вам…

— Кобб все это время знал. Наверное, его разрывало изнутри. Вот почему он не летает — дело во лжи, которую он поддерживает. Но что увидел отец? Что с ним случилось? Он…

— Спенса, — перебил М-Бот. — Я перемотаю запись вперед. Смотрите.

С потолка пещеры, словно звезда, упала горошина света. Корабль отца вернулся? Я потянулась к нему, и голографический кораблик понесся вниз, пройдя сквозь ладонь. Подлетев к оставшейся четверке своего звена, отец активировал ОМИ и отключил их щиты.

Стоп. Что?

Тем временем волна креллов покатила в последнюю атаку. Отец выполнил идеальную петлю и начал палить из деструкторов по собственным товарищам.

Не… не может быть…

Пилот с позывным Ралли погиб в огненной вспышке. Отец, заложив вираж, присоединился к креллам, которые в него не стреляли, а наоборот, прикрывали, и атаковал следующего члена своего звена.

— Нет, — вырвалось у меня. — Нет, это ложь!

Пилот с позывным Антик погиб, пытаясь ускользнуть от отца.

— М-Бот, это не он! — воскликнула я.

— Жизненные показатели те же самые. Я не могу увидеть, что произошло наверху, но корабль и пилот те же самые. Это он.

Прямо у меня на глазах отец уничтожил еще один корабль. Он был ужасом на поле боя. Ураганом огня и стали.

— Нет.

Железнобокая и Дворняга вместе сели ему на хвост. Он сбил еще кого-то. Убил уже четверых Первых граждан.

— Я…

Опустошенная, я сползла на землю.

Дворняга выстрелил. Отец уклонился, но Дворняга не отстал и преследовал его, пока очередной выстрел не попал в цель.

На месте отцовского корабля на миг разразился кромешный ад, горящие обломки полетели вниз, словно дождь из космического мусора.

Я едва досмотрела концовку битвы. Просто уставилась в точку, где испарился корабль отца. В итоге люди одержали победу. Уцелевшие креллы сбежали.

Четырнадцать выживших.

Двадцать пять погибших.

Один предатель.

Голограмма развеялась.

— Спенса? — позвал М-Бот. — Я оцениваю ваше эмоциональное состояние как потрясение.

— Ты уверен, что эти данные нельзя подделать?

— Вероятность того, что запись фальсифицирована, а я не способен это выявить? Принимая во внимание уровень развития технологий вашего народа? Крайне мала. В человеческих терминах — нет, Спенса. Запись не может быть подделкой. Мне… жаль.

— Почему? — прошептала я. — Почему он так поступил? Неужели был одним из них с самого начала? Или… что-то увидел там, наверху?

— У меня нет информации, которая поможет ответить на эти вопросы. Я располагаю записями переговоров в битве, но согласно моему анализу в них нет ничего необычного, по крайней мере, до того момента, как ваш отец увидел просвет в небе.

— Включи, дай мне послушать, — сказала я.

— Я слышу звезды, — произнес отец.

Я сама попросила его услышать, но этот голос — после стольких лет — по-прежнему вызывал во мне волну эмоций. Боль, любовь. В тот миг я снова была маленькой девочкой.

— И вижу их, Кобб, — добавил отец. — Так же, как уже видел сегодня. Просвет в поясе обломков. Я могу проскочить.

— Охотник! — рявкнула Железнобокая. — Оставаться в строю.

— Джуди, я могу проскочить. Я должен попробовать. Должен увидеть. — Он помолчал и добавил тише: — Я слышу звезды.

На короткое время на линии повисла тишина. Потом заговорила Железнобокая:

— Лети, я тебе доверяю.

Звук оборвался.

— После этого ваш отец поднялся вверх, за пояс обломков, — сказал М-Бот. — Датчики не записали, что там произошло. Приблизительно пять минут и тридцать девять секунд спустя он вернулся и атаковал своих.

— Он что-нибудь говорил?

— Есть один маленький кусочек. Полагаю, хотите его послушать?

Я не хотела. Но выбора не было. По лицу ручьями бежали слезы. М-Бот включил запись: общий канал, множество голосов в хаосе боя. Я отчетливо уловила, как Кобб кричит отцу:

— Почему? Почему, Охотник?

Потом, почти неразличимый в общем гуле переговоров, голос отца. Тихий. Скорбный.

— Я тебя убью. Всех вас убью.

В пещере снова стало тихо.

— Это единственный раз, когда он говорит после возвращения, больше я ничего не нашел, — сказал М-Бот.

Я покачала головой, пытаясь разобраться.

— Почему АОН не предала это огласке? Они без проблем заклеймили его трусом. Зачем прятать правду, если она еще хуже, чем ложь?

— Могу предположить, — произнес М-Бот. — Но, боюсь, без дополнительной информации это будут всего лишь догадки.

Вскочив на ноги, я забралась в кабину, нажала на кнопку «Закрыть» и выключила огни.

— Спенса?

Я свернулась калачиком.

И осталась лежать.

40

После того как я узнала об отцовской измене, внутри будто кровоточила рана. На следующий день я еле встала с постели. Если бы у нас были занятия, я бы их пропустила.

Настроение подействовало на желудок, мне было плохо — тошнота, слабость. Надо было поесть, и я в конце концов впихнула в себя несколько безвкусных пещерных грибов.

Риг тихо вкалывал, запаивая и прикручивая провода. Он хорошо меня знал и понимал, что, когда мне нездоровится, лучше меня не трогать. Я терпеть не могла показываться больной на людях.

Я сомневалась, стоит ли вываливать на него мои новости и хочется ли мне вообще обсуждать все это с кем бы то ни было. А если ничего не говорить, то можно притвориться, что так и не узнала правду. Может, получится сделать вид, что отец не совершал эти ужасные вещи.

Тем вечером М-Бот испробовал множество способов поднять мне настроение. Все они были странные, он явно прошелся по списку методов эмоциональной поддержки. Я не обращала на него внимания и каким-то чудом сумела заснуть.