Исчезнувшая

Нет, всё-таки не сразу.

Пришлось потратить время на обработку пореза на ступне, который он едва ли чувствовал. Пришлось переодеться, потому что на коленях хоть и не было ран, но джинсы пропитались пивом, а на мокрые пятна налипли осколки. Ещё пришлось убрать кобуру вместе с оружием в сейф. Обычно Кайло на хую вертел все правила хранения — да он в принципе никогда с оружием не расставался — но брать ствол на встречу с Рей… Кайло не хотел её напугать, засветив ненароком чёрный глок.

По дороге он миллион раз успел пожалеть, что на его тачке нет сраных мигалок, как у этих долбанных ППСников, которые без конца тормозили его за превышение скорости. Если бы он до сих пор служил в войсках, то мог бы с лёгкостью отъебаться, ляпнув что-нибудь про сверхсекретное суперважное дело, но… Но сейчас Кайло Рен всё равно что призрак, его нет ни в одной военной базе данных, он — никто из ниоткуда, добропорядочный гражданин без каких-либо привилегий.

Он чувствует себя пьяным, но явно не из-за алкоголя, потому что сколько он выпил-то? Несколько глотков? Всё дело было в ней. Рей.

Рей, Рей, Рей.

Кайло не может поверить, что увидит её совсем скоро. Всё это кажется каким-то сном, выдумкой воспалённого мозга, извращённой игрой воображения. Он слишком боится того, что всё окажется неправдой, поэтому несколько раз лупит себя по щекам, и проверяет исходящие в мобильнике. Её номер. Он точно ей звонил, не мог же он это выдумать… Или мог…?

Ну, пиздец, приехали.

Пока он не увидит её, Кайло не сможет поверить в то, что она вернулась. Рей вернулась, точно вернулась, не могло его так накрыть, не могло!

К её дому ведёт несколько дорог. Самая короткая проходит мимо его старого дома — нет, дома Бена, потому что Кайло там ни разу не был… и прямо сейчас видеть этот дом он совершенно точно не желает. Кайло приходится сделать петлю по району, но лишние пять минут стоят его морального спокойствия; он и без того на взводе.

На улице едва начинает светать, и когда Кайло тормозит у дома старого Оби-Вана, глазам своим поверить не может: неужели он всё время был таким маленьким? Кайло помнит — нет, помнит Бен; чёртов Бен Соло помнит это, потому что Кайло тут не был ни разу, — Бен помнит, что раньше этот дом был больше, а сейчас словно… усох. Как такое возможно?

Место перед домом, которое обычно отводится для парковки, у Оби-Вана превращено в палисадник, ведь машины у старика сроду не было, поэтому Кайло приходится бросить свою прямо на обочине. Не отрывая глаз от косой крыши, Кайло выходит наружу и, не оборачиваясь, щёлкает брелком, включая сигналку.

Шагая к крыльцу, Кайло отчего-то робеет; его трясёт, ключи в руках позвякивают, и, психанув, он убирает их в карман.

Он столько раз бывал на этом пороге… — нет, не он, Бен! — но Кайло сейчас настолько похуй на расщепление личности, что он не обращает внимания на свою мысленную поправку.

Подойдя к двери он заносит руку над звонком, но не успевает нажать на кнопку, потому что в эту же секунду дверь распахивается, и Кайло готов сквозь землю провалиться от налетевших на него ураганом чувств.

Рей! Это она, блять, это она, она, она, она.

Кайло не может дышать.

Он не может сделать вдох, а только как выброшенная на берег рыба, открывает и закрывает рот. Это она. Господи, боже, это и впрямь она.

Какая же она маленькая! Он никогда не глядел на неё сверху вниз, потому что они всегда были одного роста, но сейчас… Ей приходится задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и Кайло видит, как ей и самой это до жути странно.

Первое, что он замечает в ней — собранные в две идеальные косы волосы. Как же это на неё не похоже! Кайло — нет, Бен! — до трясучки терпеть не мог, когда она собирала в хвосты нечесаные волосы. Бывало посадит её перед собой, стащит резинки, и примется аккуратно распутывать колтуны, прочёсывая прядку за прядкой, пока расчёска не пройдёт по всей длине ни разу не запутавшись. Потом слегка намочит их водой и заплетёт в косы. Он умел это делать, потому что с малых лет наблюдал за тем, как заплетается мать; чёрт, да Лея даже ему лет до пяти косички плела, пока он не стал достаточно сильным для того, чтобы вырваться из материнских рук, и не стал достаточно психованным, чтобы отрезать чёрные вьющиеся локоны почти под корень кухонными ножницами.

На ней какие-то короткие шорты, которых раньше не было в её гардеробе, Кайло — нет, Бен! — знает это, потому что он знает о ней всё-всё-всё. Он знает, что она терпеть не может платья и юбки; она не любит чесать волосы, но с удовольствием позволяет ему делать это; у неё всегда холодные руки, и она обожает пробираться ледяными пальцами под его футболку. Он знает каждую вещь в её шкафу, все майки, джинсы, шорты и толстовки. Он знает о ней всё, и готов свою жизнь положить на то, что этих сраных шорт раньше у неё не было.

Кайло делает вдох, затем выдох.

Ещё на ней чёрная футболка с широкой надписью Старкиллер на груди. Неоновые буквы светятся в сером свете наступающего утра, и Кайло требуется секунда, чтобы вспомнить — это его футболка.

Она стоит босиком, и Кайло видит, как она поджимает пальцы ног, ногти на которых раскрашены чёрным лаком… она накрасила их накануне своего исчезновения, сейчас он вспомнил — если, конечно, когда-то забывал.

Глазища такие большие, обычно цвета янтаря, в посеревших сумерках они стали почти чёрными, и наполнены такими эмоциями, что Кайло приходится схватиться за косяк, чтобы не рухнуть.

Сердце стучит в горле, и он повторяет про себя — Рей, Рей, Рей — но вслух не может вымолвить и звука. Она сдаётся первой.

— Бен.

Имя соскальзывает с приоткрытых губ и Кайло бы точно упал сейчас, но она срывается с места и кидается ему на шею. Он ловит её, прижимает к себе так сильно, что чувствует, как у неё перехватывает дыхание, и чуть ослабляет хватку.

— Рей, — выдыхает он ей в макушку.

Она пахнет ярким солнцем, сладкой карамелью, морозной свежестью. Она пахнет собой, и Кайло не может надышаться. Он чувствует, как она задыхается; чувствует, как гулко стучит её сердце прямо напротив его собственного. Кайло умирает от счастья, восторга и радости.

— Рей.

— Бен, Бен, Бен, — шёпотом повторяет она, и Кайло вдруг бесится, потому что она произносит не его имя, а того сопляка, убитого и похороненного под слоем крови и пепла, поэтому первым размыкает объятия. Ему ненавистно отпускать её даже на мгновение, но всё же он делает это.

Рей, будто опомнившись, делает шаг назад, затем второй, и вновь окидывает его взглядом с головы до ног. Собирается что-то сказать, открыв рот, но тут же закрывает его, затем…

— Чаю хочешь?

Кайло приходится взять себя в руки, чтобы ответить как можно спокойнее.

— Хочу.

Он хочет, но точно не чаю. Он ненавидит чай, но сейчас готов согласиться на что угодно.

Она тянется взять его за руку, но потом поспешно одёргивает себя, и Кайло это ужасно не нравится, но он заходит внутрь, слыша, как она закрывает за ним дверь. Они молча проходят на кухню, и Кайло не обращает внимания на обстановку в доме, потому что его взгляд прикован к её узкой спине. Он не может привыкнуть к тому, насколько она мала по сравнению с ним. Он всегда относился к ней как к маленькой, нежно звал малышкой, и, на самом деле, она была меньше него, но… не настолько.

Кайло снимает кожанку, и повесив её на спинку стула, падает на него же. Узкий стол кажется Бену незнакомым. Рей до сих пор стоит к нему спиной, ставя на плиту чайник, и когда газ загорается, она всё ещё не оборачивается.

— Рееей, — зовёт Кайло, и она подпрыгивает на месте, а обернувшись, смотрит на него так, будто совсем не узнаёт.

— Ты… — она сглатывает, опустив взгляд на его сложенные на столе руки. — Так вырос.

Кайло не может сдержать ухмылку.

— Есть немного.

Немного? Да он в свои двадцать восемь — шкаф под два метра ростом, размах широких мощных плеч таков, что не каждая рубашка налезет, коленям тесно под этим маленьким столом… короче говоря, ничего общего с дрыщом и коротышкой Беном Соло.