Страница 44 из 78
А вокруг уже радостно кричали:
— Это Армстронг! Наш герефа вернулся!
— Теперь-то он наведёт порядок!
— Смотрите, и Утрэд с ним. Едет сюда, улыбается. Ха! Как часто можно увидеть улыбающимся Утрэда? Значит, всё в порядке.
Кто-то даже замахал в окно:
— Эой! Утрэд, сюда!
Солдат уже подъехал к башне, кричал, что мы можем выходить. Но я не хотел так просто позволить этому Армстронгу забрать у меня победу и, когда люди кинулись вниз, опередил их, загородив проход.
— Вы все наивные глупцы! Неужели вы забыли, что наш шериф прежде всего человек Генриха Боклерка. А вы мятежники. Так неужели вам будет радостнее, если вас в цепи закуёт этот распрекрасный Эдгар, а не Ансельм из Бери-Сент?
Они замялись, но тут вперёд пробрался Цедрик.
— Побойтесь Бога, господин Хорса! С Эдгаром мой сын, а уж он не стал бы завлекать нас в ловушку.
— Да одурачен он, как и все вы. Этот Армстронг — хитрая лиса. Вы не знаете его, как я.
Но меня уже не желали слушать, рвались наружу, кто-то начал растаскивать завал под воротами. Я разозлился. Как они смеют не подчиняться мне? Даже выхватил секиру.
— Клянусь всеми духами этих мест, что зарублю любого, кто попытается открыть башню, пока не разберёмся во всём!
Остановила ли их моя угроза, или сами решили узнать, что их ждёт, но люди отступили. Цедрик даже поднялся к бойнице, стал переговариваться с сыном. Я слышал каждое их слово, и что-то сникло в моей душе.
Хитрец Армстронг действовал наверняка. Едва он узнал о восстании, как поспешил к королю и представил всё дело так, что Ансельм превратился в виновника мятежа, доведшего людей до крайности своими притеснениями. Шериф привёл доказательства, и король дал ему полномочия уладить тяжбу на законном основании. Для этого Эдгар выкупил у Генриха опекунские права на несовершеннолетнюю девицу Гиту Вейк.
Проклятье! Этот пёс способен кому угодно заткнуть глотку своим золотом. И теперь он здесь — с правами на Гиту и её земли. Ансельм же отныне выглядит едва ли не разбойником, посягнувшим на чужую собственность и пролившим кровь.
Ничего не скажешь, дальнейшее наше сопротивление выглядело бы глупостью. Люди радовались, что мерзавец-аббат будет наказан, а их госпожа получила могущественного покровителя в лице эрла Эдгара.
Но я-то? Выходит, меня уже не считают достойным защищать внучку Хэрварда? Да если бы не я, ещё неизвестно, что бы с ней случилось.
Но тут я увидел саму леди Гиту. Впервые за эти дни она улыбалась. Она не замечала ни меня, ни моего взгляда, а в её глазах светилось нетерпение. Она торопила своих людей и сама рвалась прочь из башни... Скажу только, что я следовал за ней, пока она направлялась туда, где по насыпи уже приближался её новый опекун.
У подножия башни шериф сдержал коня, соскочил с него — и прямо к ней. У меня мелькнула мысль, что он вот так прямо и заключит её в объятия. Она же глядела на него во все глаза. Чёртова девка! От меня все уклонялась, а с этим... Они стояли так близко, близко. Холодный солнечный ветер развевал её волосы, а Эдгар в шлеме поверх койфа[56], смуглый, как сарацин, только глаза синие, как небо в зимний день. И меня они не замечали, хотя моя тень падала на них.
— Ну вот нам и довелось снова свидеться, Гита, — сказал Эдгар.
Снова?
Она улыбалась. И как улыбалась! Просто сияла.
— Вы спасли меня, спасли всех нас!
Кровь Водана! Они говорили так, словно были давно знакомы.
— Я много думал о тебе, Гита. Отныне ты под моей защитой и...
— Я так рада! — почти всхлипнула она.
Не вытерпев, я шагнул вперёд:
— Ты просто купил её, шериф. Купил на своё проклятое золото. Мы же не щадили себя, защищая внучку Хэрварда.
Наконец-то он перевёл взгляд на меня. В первый миг словно и не признал, но потом скривил рот в усмешке:
— О, храбрый Хорса. Вот я бы удивился, если бы тебя не было там, где заваруха.
Хорошо, что вмешалась Гита. Иначе бы я...
— Милорд Эдгар, прошу быть милостивым к людям, обагрившим своё оружие кровью, защищая меня. Тан Хорса, тан Альрик...
— Конечно, я благодарю вас, храбрые мужи, что вступились за мою подопечную. И отныне вы можете рассчитывать на мою поддержку и покровительство.
А пошёл он!.. Ведёт себя так, словно он не нашего уже племени и не его долг стоять горой за саксов. Хотя я давно знал, что Эдгар Армстронг — онорманившийся сакс. И дивился, отчего вокруг все так восхваляют его — не сделавшего ни единого выпада мечом, не пролившего вражеской крови. Нет, что хотите думайте, но по мне победа, полученная хитростью и подкупом, никогда не будет считаться достойной восхваления.
Все вокруг ликовали, только я оставался мрачен. Одно порадовало — кислая физиономия Ансельма. Да, проклятому попу не избежать теперь суда и значительного штрафа. Я не смог удержаться, чтобы не сказать ему это. Аббат сидел на бревне, приготовленном для будущего тарана, зябко кутался в свою роскошную бархатную пелерину на меху.
— Не строй из себя героя, Хорса, — сухо сказал он. — Ты ведь не сделал ничего, чтобы причислить себя к таковым. И если бы зять короля не вступился за вас, видит Бог, мы бы взяли вашу цитадель, и ты бы думал о покаянии в грехах, стоя под виселицей.
Сейчас Ансельм был похож на бессильную старуху, которая только и может, что ругаться. Но кое-что в его речи меня озадачило. Что этот поп бормочет о заступничестве королевского зятя? Ведь насколько я знал, зятем короля был какой-то граф Анжу, муж императрицы Матильды. И какое ему дело до нас?
Ответ Ансельма меня удивил. Оказывается, у Генриха Боклерка есть ещё дочь, правда, незаконнорождённая, но всё же его плоть и кровь. Зовут её Бэртрада Нормандская, и наш шериф Эдгар обручён с ней ещё с прошлой зимы.
— И он пользуется своим положением, — шипел Ансельм, косясь на стоявшего неподалёку Эдгара. — Родич короля — ха! Высоко взлетел сакс, однако тому, кто так воспарил, больнее будет падать. И я ещё погляжу, чем для него обернётся желание взять под опеку девицу Гиту Вейк, когда его женой станет столь непростая леди, как Бэртрада.
Я ничего не знал о нормандке Бэртраде. Да и плевать мне было на неё, будь она хоть трижды королевским ублюдком. Главное, мне более не грозит то, о чём я подозревал, глядя на Эдгара и Гиту. Ничего меж ними не будет. А значит... И я твёрдо решил не тянуть и при первой же возможности попросить руки леди Гиты у её опекуна. И пусть только попробует мне отказать — ведь я отстоял жизнь и свободу его подопечной!
Пожалуй, я даже готов предстать вместе с нею перед алтарём. Разве она того не стоит?
Было решено, что часть людей шерифа отправится сопровождать Ансельма в Норидж для разбирательства, часть займётся приведением в порядок Тауэр-Вейк, а остальные отправятся в Незерби. Что касается Гиты, то и разговора не возникало о том, чтобы ей вернуться в Святую Хильду. Монастырь не место для мятежницы. Это меня обрадовало — я уже ломал голову, как бы поскорее решить вопрос с женитьбой, пока Эдгар не увёз девушку.
Пока суть да дело, шериф принял предложение Альрика отправиться в его бург Ньюторп передохнуть, а заодно и отметить благополучное завершение событий. Альрик рвался к своей жене Элдре, потому и поскакал вперёд под предлогом того, что ему необходимо отдать распоряжения насчёт приёма гостей.
Я всё время держался вблизи Гиты. И удивительно — теперь она стала со мной куда приветливее, чем прежде, улыбка играла на её лице, и у меня мелькнула мысль — а не попытаться ли мне прямо сейчас обратиться к шерифу за разрешением на брак с нею.
И тем не менее что-то меня останавливало. Скорей всего, сомнения в согласии самой невесты. Даже в Тауэр-Вейк моя уверенность была гораздо крепче. Вдобавок мне очень не нравилось, как Эдгар Армстронг глядит на Гиту. Не следовало бы опекуну так заглядываться на подопечную. В этом взгляде горело неприкрытое желание. Неужто ты забыл, с кем обручён, красавчик Эдгар?
56
Койф — кольчужный капюшон.