Сеть паладинов

Бегство маленького Османа из империи, доктор Еросолино, купец Мендерес, его родственник. Бегство Комниной из Константинополя. Таинственный венецианец с ней. Джироламо размышлял над этим, стараясь сопоставить все факты вместе. Кто-то убил купца, кто-то схватил Комнину. Эти люди не были патрулём далматской милиции. Это не венецианские сбиры. Значит, это могли быть османы, которые всё-таки организовали погоню.

Но где же тот странный венецианец, который сопровождал её в монастырь? Судя по всему, она считала его своим союзником и другом, раз они вместе приезжали за сыном. Может быть, именно этот человек помог ей бежать из султанского сераля? Где он? Почему она оказалась одна?

Джироламо быстро двигался по узким улицам вслед за людьми, схватившими Елену. Покинув многолюдную площадь, троица похитителей действительно объединилась в маленький отряд. Двое крепко держали под руки покорно бредущую пленницу, один шёл сзади. Джироламо преследовал их, пока они не остановились неподалёку в одном из обшарпанных домишек на улице Мадонны. Открыв дверь, они втолкнули туда женщину и основательно запёрлись. Запомнив место, Джироламо поспешил обратно к дому, где поселился вместе с Йованом и Ильёй.

Мысли о прекрасной женщине с площади не выходили у Джироламо из головы. Уверенность в том, что это та самая Елена Комнина, которую он искал, не покидала его. Он помнил её взгляд. И хотя он понимал, что она смотрела не на него, ему казалось, что её взгляд всё же был обращён к нему. Ему казалось, её взгляд просил его о чём-то. Вечером он подробно расспросил Илью, как выглядит его мать. Описание Ильи совпадало с внешностью женщины, виденной на площади. Джироламо ни словом не обмолвился мальчику, что видел его мать.

Вместе с Йованом они изучали дом на улице Мадонны два дня. Это был небольшой двухэтажный домишко с тремя оконцами на нижнем этаже, с плотно закрытыми ставнями во всё время дня и ночи. Установили, что в доме помимо женщины, которая не покидала его с того момента, как за ней запёрлась дверь, находилось ещё не более трёх человек. Той самой троицы, похитившей Комнину на рыночной площади.

Эти трое тоже почти не выходили из дому. Лишь раз в день, в утренние часы, один из них выбирался на рынок с большой корзиной и приносил еду. Из дома не доносилось ни звука.

Трудно было понять, кто эти люди, что они делают в Спалато и зачем держат женщину. Они совершенно точно не были венецианцами и не были местными, хотя и одеты в малоприметные одежды далматских ремесленников. Ни лицами, ни манерами они не походили на турок. Они были неопрятны, плохо выбриты. Йован проследил за тем из них, который ходил на рынок, понаблюдал, как тот общается с торговцами. Каналья свободно говорил по-славянски и держал себя так, словно минуту назад покинул мастерскую и послан хозяином за едой — копчёными куриными ножками, хлебом и зеленью. Он купил бочонок вина и с упорством пьяницы волок его домой, несмотря на то что, отягощённый корзиной, едва не уронил вино на землю. Скорее всего, эта компания была не в ладах с законом. Казалось, что они чего-то выжидают. Понимая, что промедление опасно, и учитывая немногочисленность противника, Джироламо решил действовать.

Утром третьего дня, как только один из трёх жильцов скрылся за углом и отправился на рынок, к дому подошёл и несмело постучал в дверь высокий молодой человек. Долго не открывали. Наконец заскрипел засов. Дверь приотворилась. Хмурый мужчина в кожаной безрукавке подозрительно оглядел стройного молодого мужчину в чёрном платье и тёмно-синих чулках, по виду стряпчего. Под мышкой молодой человек держал красную, покрытую бархатом коробку, довольно длинную, сантиметров семьдесят, из тех, в которых носят конфеты или подарки. Коробка, перевязанная красивой тесьмой с большим бантом, выглядела слишком празднично для чёрного платья державшего её человека.

— Антонио Бриччи, помощник нотариуса, — бодро представился молодой человек и чинно поклонился.

— Что надо?

Голос жильца был груб и неприветлив.

— Здесь ли проживает господин Чернич? Он просил посетить его и передать тот подарок, который мы три дня хранили по его просьбе, — любезно проговорил стряпчий.

На лице жильца не отразилось ни удивления, ни приязни.

— Вы ошиблись, — угрюмо проговорил он и приготовился захлопнуть дверь.

Но не успел.

— Э... любезнейший, погодите! — запротестовал молодой нотариус, растерянно оглядываясь и подставляя ногу. — Господин Чернич назвал адрес: Виа Мадонна дель Кампаниле, четвёртый дом от площади справа. Разве не так? Взгляните, ну куда я это понесу?

Молодой человек тяжко вздохнул. Прижимая коробку к плечу, он потянул за тесьму, развязал её, затем отбросил с коробки крышку, и через долю секунды в его руке оказалась шпага. При этом она оказалась почти в два раза длиннее коробки, в которой каким-то немыслимым образом помещалась, сложенная пополам. Это была одна из знаменитых шпаг венецианских братьев Феррара. Хорошая закалка делала их настолько гибкими, что остриё при сгибании легко касалось эфеса. Шпаги эти перевозились часто в согнутом виде в короткой коробке.

Со зловещим пением стальной клинок распрямился прямо в горло хмурого жильца. Схватившись за рану обеими руками, человек в ужасе отпрянул, тогда как стряпчий уже вонзал ему кинжал в сердце. Не успевший сделать и шага, человек упал внутрь дома.

Джироламо влетел внутрь, за ним Йован и его помощник. Второй жилец сидел, развалившись на большой деревянной лавке здесь же внизу, за столом. Он не успел подняться, жестокий удар по черепу рукояткой кинжала свалил его на пол. Джироламо кивком приказал связать его и перетащить оба тела в другую комнату. Они бросились осматривать дом. Где же похитители держали женщину?

Неужели они успели незаметно перевести её в какое-то другое место? Внизу, в двух маленьких комнатках и кухне, никого не было, комнатки были закиданы тюфяками, словно в них спал отряд наёмных солдат. Бутыли с вином, недопитый бочонок валялись под лавкой. Джироламо бросился по лестнице на второй этаж, ворвался в тёмную комнату. Он подскочил к окну и ударом кулака распахнул ставень. Комнату залил дневной свет. Она была пуста.

Они нашли пленницу спустя несколько минут в маленькой тёмной каморке без окон, на втором этаже. Дверь в неё была заперта на засов. Распахнув её, они увидели скорчившуюся на тюфяке, осунувшуюся, бледную женщину. Джироламо поклонился и произнёс не без патетики:

— Вы свободны, мадонна!

Однако женщина не шелохнулась, глядя на него затравленным взглядом. Джироламо шагнул внутрь и протянул ей руку. Она вяло шевельнулась.

— Мадонна, я ваш друг. Прошу вас. Нам надо торопиться, — прошептал Джироламо, деликатно беря её за руку.

Но женщина не трогалась с места, попыталась вырвать руку.

— Кто вы? — еле слышно проговорила она.

— Мадонна, вы должны довериться мне! Я послан вашим другом, чтобы спасти вас! — в его голосе зазвучало нетерпение. — Мы должны немедленно покинуть этот дом! Выходите хотя бы отсюда!

Он помог ей подняться и вывел из каморки. Елена сделала несколько неуверенных шагов, прикрывая глаза и жмурясь от дневного света. Эти негодяи обращались с ней хуже, чем с животным. Они просто бросили её в тёмную клетку и все эти дни держали взаперти и в темноте. Джироламо, поддерживая её под руку и помогая спуститься по лестнице, говорил какие-то успокоительные слова. Между тем Йован нашёл второй выход из дома через кухоньку в маленький дворик и с калиткой на соседнюю улочку. Он с сочувствием оглядел ослабевшую женщину, дёрнул себя за бороду.

— Может, подождать третьего здесь? — спросил он, многозначительно показывая на свой нож.

— Не стоит. Лучше давай побыстрее уберёмся из этого города.

На Елену накинули тёмный плащ, Джироламо проводил её через кухню во двор. Остановившись перед калиткой, он спросил:

— Вы можете идти сами, мадонна?