Меч и плеть

Вспоминая расправу над строптивым корчмарем, он загоготал, находя в своем рассказе нечто смешное:

— Представляешь? Пугал нас Сотаром, будто тот сам король! Что за порядки завел у себя этот слабак?

«Велон — не Бестигвальд, — хмуро подумал Риккерд: — Там далеко не все считают себя рабами и пашут на дворян. И там всего две валюты — жизнь и свобода. Удивительно, но корчмарь, похоже, был не из тех, кто выбирает жизнь. Или просто дурак».

— Ну, я и решил заехать, к этому велону, да спросить у него чего в вотчине, сторожить которую его посадил Элберт, такие дерзкие рабы?! Дома Сотара не оказалось, только его бабенка со своим щенком. На неё мне, кстати, тоже поглядеть было интересно — нахваливали больно сотариху.

Он рассказывал с некоторым трудом, который можно было бы списать на раннее утро и последствия вчерашних возлияний, и вполне беззаботно, не видя в случившемся ничего страшного.

— Поглядел? — отрывисто спросил Риккерд. — Ручаюсь, это были самые дорогие смотрины в современной истории.

— Да что такого-то? — скорчил недовольную гримасу Родрик. — Между прочим, они сами были виноваты. Приняли нас без почету, без уважения, как каких-то бродяг! Баба у Сотара оказалась ягодка… да слышал бы ты, что она обо мне наговорила сучка эта! Из какого-то захудалого рода! Мне — ван Дрейну!

— Вчера Барлейт Сотар был у короля, — оборвал бессмысленные россказни Риккерд. — Он тоже имел, что сказать о тебе.

— До нас дошли вести о твоей беде, дорогой друг! — всплеснул руками Элберт. — Это ужасно, просто ужасно, то, что с вами случилось!

Сидящий на троне король, соболезнуя, понурил голову. В золотых кудрях блеснула украшенная тремя бриллиантами размером с совиное яйцо корона. Его свита, выстроившаяся двумя шеренгами, вдоль Малого Тронного Зала, бесстрастно молчала. Молчали и рыцари[15] королевской армии, в кермесовых парадных мундирах с саблями у бедер. Зажженные вдоль окон хрустальные светильники роняли жемчужный свет на отполированный до блеска пол.

— И кто же мог сделать такое?! — с нескрываемым возмущением поинтересовался монарх. — Ты уже знаешь имя подлеца?

Застывший перед троном Барлейт кратко сказал:

— Да.

Элберт и его советники с любопытством уставились на немолодого лорда. Из всех них только Тео Бойл, присутствовавший там же, выглядел сейчас совершенно равнодушным. Барлейт так же был скуп на эмоции. Видевшим Сотара в прошлый раз, какую-то неделю назад, лорд показался состарившимся. Сильно выступали морщины прежде заметные на лице, только в моменты волнения. Однако сейчас Барлейт выглядел спокойным как скала. Неизменно красный цвет его одежд смотрелся цветом пролитой крови.

— Я прибыл в Лирест, Ваше Величество именно потому, что знаю, кто повинен в моем горе. И прошу у Вашей милости… выполнить обещание данное мне. Наказать обидчика.

— Скажи, чего ты хочешь, Сокол. И назови его имя, — величаво улыбнулся король, оглаживая подлокотник трона из позолоченного серебра.

— Я хочу, чтобы мне вернули жену. Чтобы возместили нанесенный хозяйству ущерб в тридцать тысяч золотых львов, драгоценными камнями, или деньгами. Чтобы выплатили виру в восемнадцать тысяч за убитых и раненных. Чтобы принесли извинения мне и моей семье, — слова скупо рикошетили от стен. Сотар говорил не быстро и не медленно, складывая реплики из коротких, словно команды на поле боя, фраз. — И наконец, Ваше Величество, я хочу, чтобы человек, нарушивший скрепленные на крови союзы, нагло поправший Ваш титул своим поступком, чтобы он предстал перед Вашим судом и был осужден за свои преступления по справедливости. Родрик ван Дрейн, сын и наследник лорда-протектора Ринвальда ван Дрейна должен понести наказание за убийство моего сына.

Странное мстительное удовольствие овладело им при виде выражения лица Элберта. Роковые слова отзвучали. Даже приученные ко всему придворные не смогли сдержать изумленного вздоха, а уж король и подавно. Он совсем не по-королевски вытаращил на Барлейта глаза и растерянно приподнял аккуратно подстриженные брови.

Сотар, прямой как меч, стоял у трона и ждал ответа, глядя прямо на государя. Рука монарха в тонкой белой перчатке до скрипа стиснула подлокотник…

— И что же ответил Его Величество? — с ленцой зевнул Родрик. Рассказ немного разогнал бегущую по жилам благородную кровь, и теперь наследник уже не хотел спать. Но и особого энтузиазма не вызвал. Родрик ван Дрейн как никто другой мог себе позволить относиться к жизни легко.

— Его Величество повел себя мудро. Он решил посоветоваться. А советники, сумели найти подходящие слова, чтобы донести до монарха правильное, не угрожающее традиционным устоям государства решение. Разумеется, среди них не было единодушия. Из четверых, только двое были однозначно на стороне разумного, взвешенного подхода. На нашей стороне.

— Но?

— Но, в конце концов, их красноречие определило компромисс, к которому склонился Его Величество.

— Ох, Рик! Умеешь ты голову морочить своими речами. Так и скажи — за папашино расположение и деньги, советники сумели подсказать Его Величеству способ отбрехаться! Нет, ну до чего же тупой велон, — хихикнул Родрик, — переть против нашей семьи, да еще и надеяться, что король это поддержит! Тупой дикарь! И что же Сотар? Как он перенес ответ государя? Небось, расплакался как девчонка — чего еще ждать от подобной размазни! Пес на цепи!

Родрику было тридцать лет. Но, по мнению Риккерда, он вел себя лет на пятнадцать. От силы. Отцовская опека, так и не сумела превратить его в мужчину способного вести себя достойно своего высокого положения. Или хотя бы наломав дров, держать язык за зубами.

— Нет. Не расплакался.

Королевское совещание порядком затянулось — на целый час. В его продолжение Сотар терпеливо ждал. Он сидел на стуле в вестибюле, аккуратно положив руки на колени и глядя перед собой. Оставленные за дверями придворные и офицеры, то и дело бросали взгляды в сторону просителя Короны.

Наконец дверь распахнулась, и распорядитель протокола объявил:

— Его Величество принял решение. Оно будет объявлено немедленно, — и добавил, устремившемуся было в Малый Зал люду: — Его Величество желает говорить с лордом наедине.

Сотар поднялся, пытаясь поймать взгляд Бойла, чтобы найти в нем ответ. Но удерживающий ручку двери распорядитель упорно не желал смотреть на Барлейта, сосредоточенно глядя перед собой. Лорд шагнул в зал, видя впереди освещенный трон и стоящие близ ступенек фигуры советников. Выряженные точно на бал, они вызывали подсознательное раздражение. Филлис Мисгерд «королевская тень», чья красная будто бы плаксивая физиономия выдавала нездоровое пристрастие к пьянкам. Казначей Дерек Герей. И законник Сербус Флогель. У них был непроницаемый вид покорных слуг. Бойл остался у входа.

— Подойди! — велел король. Сейчас Элберт не улыбался, его лицо было сумрачно и величественно. Сотар приблизился, слыша раскатистое эхо собственных шагов, и встал, глядя на владыку снизу вверх.

— Мы рассудили твою просьбу. Все тщательно взвесили, ибо король не может быть импульсивен в таких сложных вопросах. Ты понимаешь это?

— Да, Ваше Величество.

— Хорошо, — с легким шорохом одежды складывая руки перед лицом, кивнул король. — Было бы большой глупостью подумать, что наши с тобой дружеские отношения станут решающим обстоятельством при решении государственного вопроса. Я всегда руководствуюсь высшим принципом — справедливостью, — со значением подчеркнул он, выдерживая ровный тон. — На справедливости стоит государство, а потому…

Сердце Барлейта сжалось от недоброго предчувствия.

— Бестигвальд построен на законах и славных воинских традициях. Во все времена дворяне вели между собой войны и ходили в набеги друг на друга. Это сделало беонтов могучим народом! Это сделало Бестигвальд государством, а не скопищем неженок. Это стало естественным ходом вещей. И потому я не считаю, изложенное тобой дело достойным моих ушей, и не стану выносить по нему никакого решения.

15

Рыцари — традиционное название офицерского состава Бестигвальдской королевской армии, представленного исключительно знаменитыми дворянскими семьями. Такое прозвище сохранилось благодаря тому, что каждый офицер кроме закрепленных за ним отрядов ополчения, куда нанимались свободные беонты, имел собственную свиту из числа служащих семье воинов («верные») и перешедших ему в услужение дворян из обедневших родов, либо родов связанных с офицером вассальной клятвой («младшие»)