Красная Элла

…Здесь автобус подъехал к нашей остановке. Я сидела, не шелохнувшись. Только чуть-чуть повернула голову вполоборота, чтобы видеть своих соседей. Ага. Блондин и брюнет дружно оглянулись, словно молча спрашивали, не выхожу ли я вместе с ними. Я выдержала еще немного времени.

Они разочарованно вздохнули и, взявшись за ручки объемной спортивной сумки, потянулись к выходу. Здесь я поднялась и стала выбираться из автобуса. Мои соседи, увидев, что и я собралась выходить, заулыбались и перекинулись репликами.

Я решила идти своим путем: вышла в переднюю дверь автобуса. Вот неподалеку и проходная – капитальная одноэтажная постройка желтого цвета. Наш вуз – закрытый объект, его территория огорожена высоким металлическим забором. Пропускная система жесточайшая: мышь не проскочит, муха не пролетит.

Они направились прямиком к проходной: ага, значит наши братья по разуму, не преминула я съехидничать про себя. Кто бы сомневался. Только в нашем вузе иностранцев – через одного. В других московских вузах они, конечно, есть, но не в таком представительстве. В этом учебном году у нас учатся ребята из семидесяти восьми стран мира! Это к сведению.

Чтобы вы поняли, что блондин и брюнет, встреченные в автобусе, для советской девушки – слушательницы престижного вуза, коммунистки – эка невидаль… Прошла бы и не заметила. А здесь не прошла. И заметила. Хотя ситуация, согласитесь, была без вариантов: автобус на ходу – та же подводная лодка.

… Двое иностранцев несли объемную сумку, которая болталась между ними из стороны в сторону и мешала им идти в ногу. И всё оттого, что блондин и брюнет норовили оглянуться, чтобы удостовериться, иду ли я за ними. Я же спокойно шла за друзьями и теперь имела возможность лучше рассмотреть брюнета.

Горделивая осанка, длинная шея, широкие плечи, тонкая талия. Высокий, стройный – он был хорошо сложен. Таким я в первый раз увидела Кристофа по фамилии Майор. Хм-м… Не путать со званием: например, майор советской армии или майор КГБ. Хотя с последним лучше не шутить.

Глава четвертая

Тень майора КГБ незримо витала над каждым из нас уже на старте марафонского забега по поступлению в вуз. Начиналось так: счастливчика и избранника судьбы вызывали в райком комсомола и предлагали поехать учиться по направлению областного – краевого – республиканского комитета комсомола в престижный Партийный вуз. В Москву! Кто ж откажется?

Счастливчику и избраннику недвусмысленно намекали, что самое главное – успешно пройден первый этап испытаний. Это означало, что Комитет госбезопасности (это страшное-страшное КэГэБэ!) проверил до седьмого колена, и всё чисто: среди близких и дальних родственников политически неблагонадёжных, судимых, проживающих за границей, предателей родины нет.

Прошёл проверку КГБ – значит, проскочил через «игольное ушко» – пятьдесят процентов успеха в кармане. Остаётся только сдать экзамены.

Партия ревностно относилась к подготовке своих молодых кадров. Слушателей Партийного вуза – недавних комсомольских активистов, членов Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза молодёжи, только что вступивших в ряды Коммунистической партии, готовили для работы в комсомоле, молодёжной прессе. Естественно, не на рядовых позициях.

Меня мои предки не подвели: состояли все больше на государевой службе. И, слава Богу, никаких диссидентов.

– Элла-джан, – Иванка Войт – моя подруга, сидящая рядом, тихо прошептала пароль, принятый между нами, и толкнула мой локоть. Следует пояснить: Элла-джан, Иванка-сан – так мы с Иванкой обращаемся друг к другу после прочтения повести Пикуля «Три возраста Окини-сан». Это наш пароль.

Как ни была я увлечена чтением, мой мозг подал сигнал: парторг нашей группы включила сирену «скорой помощи». Предупреждает, чтобы я выходила из глубокой конспирации и не брякнула чего-нибудь не по теме. Чтобы не вышло: в огороде бузина, а в Киеве дядька.

Киев, надо думать, из моего подсознания в сей момент выплыл не случайно: Иванка Войт – украинка, она приехала на учебу из славного города Житомира. У неё чистые, как лесные озёра, глаза. Так о Иванке написала в своей новой книге (публицистических очерках), изданной недавно в известном молодежном издательстве наша Инессочка. То есть завкафедрой Инесса Петровна Штоколова.

А на волосах Иванки словно вспыхивают золотинки. Это уже моё наблюдение. Красивый и, между прочим, натуральный цвет. Это вам не пергидрольная, якобы, блондинка Полина из Ельца. Фу-у-у, совсем не к месту мысли лезут в голову: в огороде бузина, а в Киеве дядька. Хотя какая бузина, какой дядька… А чистые, как лесные озера, глаза Иванки и ее золотые волосы здесь причём? Тем более пергидрольная блондинка Полина из Ельца?! У меня, кажется, назревают не-при-ят-но-сти… Точно.

Препод по комсомольскому строительству, высокий полный мужчина в тёмных очках, внезапно замолчал, и в аудитории повисла тишина. Я подняла голову: wow, препод смотрел в мою сторону. Увидел, что читаю книгу? Между прочим, «451 градусов по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Взяла книгу с собой на занятия, не могла оторваться! Моё нетерпение, не откладывая, дочитать книгу до конца, наверное, можно понять, ведь осталось-то всего ничего: десять страничек.

Вчера случайно купила в книжном на Новом Арбате. Давка за Брэдбери была как за сырокопчёной колбасой. Ночь не спала, почти прочитала. И вот… Зачем только я её на занятия притащила!? Глядя прямо в центр тёмных очков препода, за которыми невозможно было разглядеть его глаза, я начинала понимать весь драматизм ситуации, в которую угодила по собственной глупости.

– Иванка-сан, – с отчаяньем в голосе прошептала я, закрывая как можно незаметнее книгу.

Моя подруга меня поняла верно: девушку надо уже спасать. Ведь самолюбию препода нанесён удар. Как же… На его распрекрасном практическом занятии по комсомольскому строительству слушатель занимается посторонними делами! Случай беспрецедентный в стенах нашей альмаматер.

Можно даже не сомневаться, никто доныне не осмеливался на такой вызов. Ведь преподы в нашем вузе все сплошь известные профессора да академики, сама мысль о том, что на их лекциях и семинарах что-то может быть интереснее самих их лекций и семинаров, была крамольной и кощунственной. Что я наделала! Покусилась на святая святых: интеллектуальное эго нашего преподавателя…

– Болдырева, – меж тем раздался голос препода.

Это меня. Мой взор устремился вперёд и заметался, наткнувшись на темные стекла очков препода.

– Принесите мне книгу, которую читаете, – голос преподавателя звучал напряжённо: он не предвещал ничего хорошего. Грядёт прилюдная экзекуция?

– Вляпалась, детка, теперь держи ответ! – задав себе правильный психологический настрой, я в полной тишине поднялась с места, прошла к кафедре и протянула преподу Брэдбери в ярко-красной обложке. Он взял книгу, и, повертев её в руках, положил на стол.

– Перечислите функции комсомола, – обратился он затем ко мне. Началось. Прилюдная экзекуция, имеется ввиду. Как раз таки функции ВЛКСМ – нашей родной политической молодёжной организации, прописанные в монографии нашего препода, рекомендованного в качестве учебника в нашем вузе, вызывали у меня массу вопросов.

Во-первых, заучивать их наизусть – каторга, а пытаться воспроизводить словесную тарабарщину – язык можно сломать. Наукообразность всего текста сего научного труда била в глаза. Посему в процессе банальной зубрёжки функций комсомола у меня сам собой назрел вопрос о псевдонаучности такой дисциплины как комсомольское строительство, и эту свою точку зрения я как раз собиралась высказать на ближайшем семинаре.

Лицейское вольнодумство, как я уже говорила, царившее в нашей альма-матер, тому способствовало.

Надо сказать, от обсуждения острых вопросов наши преподаватели не уходили. И никакого страха перед КГБ из-за их обсуждения ни у кого не было. Партийное строительство как система научных взглядов – не догма, твердили нам наши преподаватели.