Страница 9 из 22
Я всегда был одним из тех людей, которые просто обожают закатывать большие пирушки по любому, даже самому незначительному, поводу. А потому свое двадцатипятилетие я решил отметить на полную катушку. Заказал целый ресторан, благо средства позволяют, пригласил уйму гостей, а те, в свою очередь, привели еще и своих знакомых. В итоге я не знал даже половины присутствующих, да и это было не столь важно. Вечеринка удалась, все было на высшем уровне, как и всегда.
В какой-то момент, когда у меня начала болеть голова от чересчур громкой музыки, я решил выйти на улицу. Покурить, подышать свежим воздухом и просто немного отдохнуть от всей этой пирушки. А длилась сия вечеринка уже несколько часов, к слову сказать. В общем, вышел я на улицу, вытащил сигарету и не успел сделать и двух затяжек, как рядом со мной материализовались двое моих лучших друзей – Роб и Чак. Парни-то они, в общем, неплохие, разве что порой бывают слишком навязчивые. Но не они тогда привлекли мое внимание, а молодая девушка неземной красоты, которая вышла следом за ними.
Она скромно попросила подкуриться, пока мы втроем бесцеремонно разглядывали ее с головы до ног. Темно-шоколадного цвета волосы, большие карие глаза, пухленькие розоватые губы и изящная фигура, облаченная в кроваво-красное платье до колен. Было в этой девушке что-то таинственное, какая-то загадка, которую безумно хотелось разгадать. Мы с друзьями, будучи свободными мужчинами, конечно же стали флиртовать с этой красавицей, и каждый хотел блеснуть своим остроумием. А в конце вечера прекрасная леди, которую звали Сивиллой, ушла под руку с Чаком.
- Везучий сукин сын, - фыркнул тогда Роб, глядя вслед уходящей парочке.
Я лишь пожал плечами, пытаясь подавить свою зависть. Сивилла обладала именно той красотой, которую так любят восславлять в своих произведениях поэты и писатели. Эдакая муза, дарящее вдохновение. Хотел бы я себе такую музу…
Чак и Сивилла были вполне счастливы, насколько мне было известно. С другом я виделся редко и мало, ибо был по уши занят работой. Зато Роб, словно сплетница, каких полно, без конца рассказывал мне обо всем, что ему удавалось узнать о Сивилле. Девушка сирота, приехала к нам из Мексики, где работала медсестрой и занималась благотворительностью, спасая исчезающие виды диких животных. Любит готовить, очень общительна, весьма начитана и вообще самое настоящее сокровище, а не девушка.
- Ты сейчас захлебнешься слюной от зависти, - смеялся я, когда Роб вываливал мне еще одну порцию информации о Сивилле. – Лучше бы узнал у девицы – есть ли у нее сестра или такая же хорошенькая подружка?
- Узнавал. Нет, - мрачно отзывался Роб.
Зависть завистью, а спустя месяц идеальных отношений Чака и Сивиллы, девушка бросила парня. Что там у них случилось – друг не рассказывал. Зато каково было мое удивление, когда Сивилла переметнулась к Робу. Прямо любовный треугольник получился, и я не был в восторге от всего этого. Я ожидал, что теперь вместо Роба навещать меня начнет Чак, который будет заливать свое горе водкой и без конца жаловаться на разбитое сердце. Но нет, все вышло совсем не так.
Чак просто пропал. Перестал отвечать на звонки, не появлялся на работе. Вообще не подавал никаких признаков жизни. И если Робу было не до него, то я как-то раз собрался и решил проверить друга. В конце концов, вдруг, он там что-то с собой сделал? Мало ли что могло взбрести ему в голову.
Я очень долго и настойчиво стучался в дверь дома Чака. Я знал, что он там, ибо машина его стояла на подъездной дорожке, а пешком парень ходить не любил. Он считал большой глупостью иметь машину и не пользоваться ею, даже если под словом «пользоваться» он подразумевал поездку до мусорных бачков на соседней улице.
Когда мое терпение кончилось, я уверенным шагом направился к задней части дома, намереваясь попасть внутрь через черный ход. Ключ от двери всегда хранился под старым потертым ковриком, одна сторона которого была прибита ржавыми гвоздями к дощатому крыльцу. Отогнув коврик, я достал ключ и открыл дверь, на всякий случай, сообщив об этом Чаку. «Хэй, парень, я вхожу! И не вздумай прятаться, будь ты мужиком, в конце-то концов!». Мои слова так и повисли в воздухе, в котором помимо всего прочего витал какой-то приторно-сладковатый запах. От него даже начали слезиться глаза, но хуже была непроглядная темнота, царившая в маленькой прихожей. Я на ощупь отыскал выключатель, но, то ли он оказался нерабочим, то ли лампочка перегорела, никакого света не зажглось.
Пришлось вытаскивать свой мобильный и освещать себе путь им, продолжая выкрикивать имя Чака в темноту. Парень не отзывался, а непроглядная темень царила, похоже, во всем доме. По крайней мере, я обошел весь первый этаж, и нигде света не было. Более того, все окна была плотно закрыты покрывалами и пледами. Я попытался снять один из них, и с удивлением обнаружил, что все они прибиты к стене гвоздями. Это ведь странно, не правда ли?
- Чак? – вновь позвал я, остановившись у лестницы, ведущей на второй этаж. – Друг, если ты меня слышишь, дай знать. Мне как-то не по себе от всего… этого.
Выждав пару минут, и не услышав в ответ даже стона, какой мог бы издавать раненный или умирающий, я тяжело вздохнул и начал медленно подниматься. Ступеньки под ногами жалобно скрипели, нарушая витающую в воздухе тишину, и с каждым новым шагом внутри меня все сильнее разгоралось желание развернуться и уйти отсюда как можно дальше. Но какая-то неведомая сила заставляла меня двигаться вперед. В конце концов, Чак мой лучший друг. И я за него беспокоюсь.
На втором этаже было не менее мрачно. Все та же темнота кругом, закрытые окна и звенящая тишина. Недолго думая, я направился прямиком в спальню Чака, решив, что это единственное место, где он может быть. Я оказался прав. Только вот даже не знаю – к счастью или к сожалению.
Тут стоит уточнить, что на дворе сейчас поздний вечер, и единственный свет, что освещает пустующие улицы и вообще весь город – тусклый свет фонарных столбов, расставленных тут и там в хаотичном порядке. И на фоне этого света, льющего из единственного незанавешенного окна, виднеется силуэт Чака. Я вижу его землянистого цвета лицо, темные круги под покрасневшими глазами. Одежда висит на нем, словно парень уже долгое время ничего не ест, но что более странно – он не отбрасывает тень. На полу отчетливо виднеется прямоугольник тусклого света, но ведь возле окна стоит Чак! Разве бывает так, что человек есть, а его тени – нет?
- Чак? – позвал я, борясь с внезапно подступившим головокружением. – Что за чертовщина с тобой творится?
Вместо ответа парень повернул ко мне голову. На какую-то долю секунды на его лице мелькнуло незнакомое мне ранее выражение, пугающее до дрожжи и… невозможное? Взгляд хищника и зубы, острые, тонкие, длинные клыки, высунувшиеся из-под верхней губы. Разве такое возможно? Я бы решил, что Чак просто разыгрывает меня теми детскими игрушками, что продаются в магазинах. Те пластмассовые клыки, что дети одевают на Хэллоуин вкупе с длинными плащами, свойственными старику Дракуле. Да, я говорю о вампирах, но ведь их не существует.
И пока в моей душе борются совершенно противоречивые чувства, Чак взбирается на подоконник и делает шаг в ночь. На какую-то долю секунды я замираю, не понимая, в чем дело, а потом кидаюсь к окну, с ужасом осознавая, что мой друг только что выпрыгнул со второго этажа. Но газон под окном оказывается чист. В том смысле, что Чака на нем нет, как нет и каких-либо его следов. Конечно, разумно предположить, что парень ухитрился приземлиться, не покалечившись, а потом просто сбежал. Вопрос только – с какой скоростью он это сделал? С той, которая несвойственна обычному человеку.
Мне казалось, что я схожу с ума. Я не понимал, что происходит, не мог объяснить того, что увидел. Я просто кинулся прочь, подальше от дома друга, и первым, что пришло мне в голову, было позвонить Робу, что я и сделал. И не успела первая волна шока и непонимания пройти, как следом пришел испуг. Голос Роба, звучавший из динамика моего сотового, больше походил на голос умирающего старика.