Возвращение воина

Библиотека была тихой, как могила, огонь угасал в камине. Джек прошел внутрь и закрыл за собой дверь. Свет луны проникал в окно, Джек прошел к книгам в кожаном переплете на полках. Он потянулся к журналу на ближайшем стеллаже…

Его там не было!

Он провел пальцем по полке, но не замечал черную обложку журнала. Он ошибся? Джек посмотрел третий раз, стал проверять другие полки с паникой. Кто-то забрал его? Передвинул? Или он не запомнил и в спешке сунул его от сэра Тоби на другой полке?

— Это ищешь?

Сердце билось в горле, Джек развернулся и увидел сэра Генри. Тот сидел в кресле у камина с журналом в руке, пистоль был в другой руке. Он не двигался в тенях, и Джек не сразу его заметил.

— Это моего отца! — твердо сказал Джек. — Отдайте.

Сэр Генри покачал головой.

— Ну, ну, юноша, как ты можешь что-то требовать в моем доме? Эта книга была в моей библиотеке. В моем доме. Значит, она моя.

Джек двинулся к журналу, но сэр Генри поднял пистоль и положил палец на курок.

— Не так быстро, юный Флетчер.

— Вы не пристрелите меня, — смелость погасила сомнения Джека. — Я нужен вам для вашего флота.

Сэр Генри задумчиво кусал губу, глядя на журнал.

— Но теперь у меня есть эта «библия морей», и ты уже не нужен, — он отложил драгоценный журнал и посмотрел на Джека, лицо было белым в бледном свете луны. — Ты должен был стать ключом к восстановлению моего богатства. Но ты испортил все, отыскав в Люпус-холле свою никчемную сестру! А потом ты привел ко мне чумных докторов, или чем были те дьяволы. Как только я понял, что на дом напали, я вызвал местную милицию, хоть там и идиоты! Люпус-холл сгорел, и все из-за тебя! Теперь, Джек Флетчер, ты заплатишь долг своей жизнью.

Джек напрягся, готовый отскочить от пули. Но сэр Генри не нажал на курок.

— Ну? Чего вы ждете? — сердце Джека гремело в груди. — Если хотите стрелять, вперед!

— Нет, я не буду стрелять, — сэр Генри ехидно улыбнулся. — Это испортит мой персидский ковер… и это будет слишком быстро.

Он встал с кресла, направляя пистоль на грудь Джека.

— Констебли! — закричал он, вызывая в библиотеку четырех мужчин. — Арестуйте парня и его подельников, которые точно снаружи, за взлом моего дома и кражу моего имущества.

44

Три прилива

Солнце вставало кровавым глазом над Темзой, холодный осенний туман висел над водами. Только треск канатов и вопли чаек тревожили спокойствие рассвета. Холод в воздухе пробирал до костей, намекал на зиму. Корабли у причалов скрипели, покачиваясь. Матросы и работники причала просыпались и приступали к работе, колокола церквей в городе гремели в скорбный унисон. Лондон готовился к новому дню.

Но для Джека и его друзей он будет последним.

Они стояли на деревянной планке, пересекающей брешь между двух пристаней в Сомерс Куэй. На их шеях были петли, веревки свисали с виселицы, были привязаны к паре рабочих лошадей. Небольшая толпа зевак собралась посмотреть на утреннюю казнь, их интерес вызвали два иностранца и их друг-англичанин, ведь обычно там вешали пиратов. Причал оживал, и все больше людей подходило к толпе. Посреди первого ряда стоял сэр Генри в лучшем наряде с пышным воротником и тростью с золотым наконечником. Рапира висела на боку, он скалил пухлые губы.

— Ну… — Йори сглотнул, покачиваясь на неустойчивой доске, — я хотя бы повидал Тауэр.

Замок возвышался за ними, и Джек взглянул на Йори краем глаза, поражаясь тому, что он шутил в такое время. После их ареста их отвели по городу и бросили в Тауэр, тюрьму, откуда не сбежать. День и ночь они сидели в яме — без света, еды и воды. Их суд был коротким, а исход был определен заранее. Приговор: смерть через повешение.

— Навеки связаны, — прошептала Акико, нежно глядя на Джека. Ее глаза были прудами печали и вечной любви.

Джек отчаянно хотел обнять Акико в последний раз, ощутить ее нежное прикосновение… но их руки были скованы за спинами.

— Навеки связаны, — ответил он, пять слов выражали все, что он хотел сказать, и больше — его обещание ей и сожаление за то, что он привел ее и Йори в Англию… его извинение на происходящее, его надежды на будущее и печаль из-за их потери. И, что важнее, его любовь к ней.

Представитель суда пробился через толпу.

— П-п-простите, опоздал, — промямлил он сэру Генри, который яростно посмотрел на лысеющего мужчину, который отвлекся на пергамент, развернул его с дрожью и занял место у края причала. — Джек Флетчер, Акико Д… — он прищурился, глядя на бумагу, — Датэ и Йори Санада, вас обвинили и судили за кражу лошадей, воровство со взломом и поджог. Вас уже приговаривали за нарушение порядка, за разрушение имущества, за драку в публичном месте и кражу, и от наказания вы убежали, — толпа притихла от такого списка обвинений. — Учитывая серьезность ваших преступлений и их повторение, — продолжил мужчина, — Суд считает вас виновными во всем и постановил, что вас должны повесить за шеи, и ваши тела будут висеть, пока их не накроют три прилива, — он свернул пергамент и отошел.

Сэр Генри вышел вперед и занял его место. Он с презрением посмотрел на Джека.

— Мой долг как слуги короля и суда сообщить о вашей каз…

Джек не слушал его, боролся с оковами на запястьях. Если он высвободит ладонь, то сможет… но тщетно.

Оковы были тесными, и от попыток он только ранил кожу. Придется отрубить ладонь, чтобы снять их. Он искал в толпе дружелюбное лицо. Синьор Горацио, Роуз и Джесс должны были уже понять, что что-то пошло не так с их попыткой добыть журнал, но они не будут знать, где их найти. А что они могли, даже если бы пришли? Попытка спасти их была самоубийством. Джек молился, что им хватит разума уплыть в Италию.

Атмосфера стала напряженной от волнения, сэр Генри поднял руку, чтобы отдать команду. Акико и Йори высоко держали головы, хотели встретить гибель с честью самурая. Джек пытался выглядеть так же смело, но возмущение из-за их судьбы жалило его. Вдобавок со своего места Джек видел голландский корабль у причала. Их последняя надежда сбежать была близко к месту, где их ждала смерть.

Сэр Генри хмуро смотрел на Джека, готовясь подать сигнал.

— Пусть Господь сжалится над вашими душами…

Вдруг в толпе стало шумно.

— ПРОПУСТИТЕ! ПРОСТИТЕ! ПРОПУСТИТЕ! — кричал слуга, расталкивая зевак.

Толпы расступилась, стражи вышли за слугой, сопровождая мужчину и двух девушек. Отчаяние Джека усилилось. К его ужасу, он увидел, что стража привела синьора Горацио, Роуз и… Джесс! Это было последней каплей.

Джесс и его верных друзей ждало то же жестокое наказание.

А потом пожилой мужчина с серебристыми волосами и с золотой цепью и тонкой рапирой прошел вперед стражи.

— Обрежьте веревки! — приказал он. Это был лорд Роберт Персиваль.

Один из стражей подбежал, разрезал веревки мечом. Джек, Акико и Йори пошатнулись на доске. Йори чуть не упал в воду, но синьор Горацио поймал его и отвел на причал, а потом забрал Джека и Акико.

— Как это понимать? — взревел сэр Генри. — Эти преступники осуждены и приговорены к повешению до трех приливов!

Лорд Персиваль поднял свиток с красной печатью.

— В моей руке королевское помилование для трех пленников от самого короля Джеймса.

Сэр Генри вспылил.

— Дайте мне увидеть! — он схватил свиток из руки лорда Персиваля и сломал печать. Его ярость сменилась ошеломлением, потом потрясением, а потом возмущением. — Я не верю! Никто в здравом разуме не стал бы прощать этих разбойников!

Толпа охнула. Лорд Персиваль мрачно смотрел на сэра Генри.

— Следите за словами, сэр. Вы называете Его величество короля безумцем?

Сэр Генри сглотнул.

— Н-н-нет… — пролепетал он, — я не это имел в виду. Просто помилование может быть подделкой.

Ладонь лорда Персиваля легла на рукоять рапиры.

— Тогда вы сомневаетесь в моей верности, сэр?