Инерция

— А еще потому, что управление и наш отдел наблюдают за этим местом около года, — добавил к сказанному Андрей.

— Тогда как, до сих пор, — продолжил объяснения Паков, — оттуда к нам заносило разве что отдельные предметы. Обычные предметы вроде ложек или старых ботинок… но обретшие в другой вселенной чудесные свойства. Ну, подобно тому, как вода в разных условиях либо в пар превращается, либо в лед. Эти предметы находят люди, и… слышали, к примеру, историю о леснике, умевшем передвигать предметы силой мысли? И этим распугавшем банду хулиганов, безобразничавших на вверенной ему территории?

— Извините, таблоиды не читаю, — Кожин в ответ пренебрежительно хмыкнул.

— А зря, — сказал Паков с укоризной, — иногда жизнь похожа на статью в таблоиде. Не всегда же ей на лекцию по естествознанию походить. Но суть не в этом. Лесник тот не лично обладал даром, о котором писали, а добился такого эффекта с помощью… гвоздя. Обычного с виду, ржавого гвоздя, который подобрал во время одной из лесных прогулок с тем расчетом, что где-нибудь да сгодится. Жители деревень и, тем более, такие вот одиночки, обитающие вдали от цивилизации — они, знаете ли, куда практичнее, населения мегаполисов. Когда расстояние до ближайшего торгового центра исчисляется десятками километров, глупо мотаться туда по малейшему поводу. А когда лесник обнаружил, каким замечательным уменьем наделил его гвоздь, он тем более не допускал и мысли, чтобы с ним расстаться.

— Но вы, — начал Андрей, — ваши люди…

— Уговорили его, — просто сообщил Паков, — только не спрашивайте, как. Просто такова уж задача отдела «А». Обнаружить артефакт и изъять его для исследований. А также для того, чтобы эти диковинки не попали в плохие руки. К гангстерам, террористам. По этой причине, собственно, наш отдел и его работа держится в секрете даже от коллег. Вам ли не знать, пан шеф, сколько в мире людей, не знающих недостатка в деньгах, но явно обделенных моральными качествами. Такие люди на все пойдут, чтобы завладеть каким-нибудь из подарочков «антимира», и тут даже стены управления не покажутся неприступными. Если кто-то из этой мрази разнюхает про нас и потянет руки к нашей коллекции, он своего добьется. Кого-то подкупит из нас, кого-то припугнет или даже уберет… чужими руками, понятно. Так что мы просто не можем позволить себе даже малейшую утечку.

— В общем, — сказал Кожин, — если я правильно понял, вас прикрепили ко мне чисто номинально. На самом же деле я делаю тут свою работу, а вы — свою.

— В общем-то, да, — было ему ответом, — местная полиция обеспечивает мне прикрытие. Но я не отказываюсь от содействия… тем более, коллеге по ведомству. Другое дело, что содействие — не повод забывать о собственной миссии. Было бы очень странно, если б аномалия подобных размеров не принесла с собой хотя бы завалящего артефакта. Уверен, что находка меня здесь ждет. И отнюдь не завалящая.

— Прямо здесь? — не без скепсиса спросил Андрей.

— Представьте себе, — с подчеркнутым апломбом заявил Паков, — чутье у меня… профессиональное. Как у охотничьей собаки. Или как у тех славных ребят, что воду с помощью лозы отыскивали. И вот на этот раз чутье привело меня сюда. Я, как в подвал спустился, и эту дверку в темноту заприметил, сразу понял, что на верном пути.

Наконец, лестница кончилась. Паков, а за ним Кожин миновали последние ступеньки, и вышли на небольшую площадку с земляным полом. Луч фонаря Пакова скользил по влажным щербатым каменным стенам.

— Ну, где же ты? — с растущим отчаянием, едва ли не разочарованием в голосе приговаривал сам Марьян, вглядываясь в темноту.

Затем, внезапно, земляной пол вспучился под ногами. Что Кожин, что Паков едва успели отпрянуть, когда в земле вырос пупырь размером с баскетбольный мяч.

— Вот оно! — вскричал, задыхаясь от восторга, псевдо-лейтенант.

Следующие несколько секунд он, затаив дыхание, наблюдал, как под лучом фонаря пупырь поднимается, выступая из-под земли, затем воспаряет над ней, оказавшись шаром. Комья налипшей земли отваливались и соскальзывали с его поверхности, оказавшейся гладкой, металлической. В свете фонаря она отливала золотистым блеском.

— Вот оно!

Застыв в полутора метрах над землей, шар повис, в опоре явно не нуждаясь, и начал медленно, величественно, вращаться вокруг оси. Как крохотная планета. Или как выставленный на витрину дорогой товар, сулящий своему покупателю, помимо прочего, чувство превосходства над простыми смертными, столь замечательной вещицей не обладающими.

Нет, скорее, как главный приз лотереи. Лотереи под названием «жизнь».

— Вот оно-о-о! — вопил Паков торжествующе, тыча в направлении шара пальцем и хлопая в ладоши. Только что не подпрыгивал при этом как восторженный ребенок, получивший в подарок долгожданную игрушку.

Затем, опомнившись, возвращая себя к реальности, он повернулся к Андрею Кожину.

— Что ж. А теперь, пан шеф…

Пистолеты они достали одновременно.

8

Человек, проживавший в этих краях по паспорту на имя Марьяна Пакова, усвоил давно: чтобы в ложь поверили, ей вовсе не обязательно быть изощренной. Напротив, чем проще, тем лучше. А проще — значит, что называется, ближе к телу. Доступнее для адресата.

Во что в первую очередь поверит битый жизнью неудачник? В жалобы на нехватку денег, неверную или некрасивую супругу, на работу тяжелую или на работу же бесполезную, из уст собеседника.

А угрюмый или метущийся подросток — на что охотней всего клюнет? В то, что и у собеседника его имеются или имелись трудности в отношениях со сверстниками, с противоположным полом, с людьми постарше. И в то, что эти «постарше» его-де не понимали.

Мать-одиночка с готовностью проникнется доверием к тому, кто жалуется, как сложно растить детей, воспитывать и ставить на ноги. Пьянчуге ближе всего жалобы на похмелье. А, скажем, агенту Глобальной Безопасности — россказни про коллег, засекреченных до такой степени, что про них не знают даже в других отделах того же управления.

Оно и немудрено. Режим секретности для таких людей — что священная корова для индусов. Небось, и сами скрытничали между собой даже без всякого мифического отдела «А». Потому Пакову не пришлось долго думать, какую именно лапшу повесить на уши Андрею Кожину.

Но самый шик — это если в ложь добавить строго отмеренную порцию правды. И замешать ее с враньем в бульоне многословия.

А заключалась правда в данном случае в том, что, хотя никакого отдела «А» и не существовало на самом деле, зато действительно хватало людей, отягощенных лишними деньгами. И готовых расстаться с их частью ради обладания какой-нибудь чудодейственной штуковиной. Вроде «волшебной» шайбы, позволяющей читать мысли… а значит, узнавать о подлых замыслах конкурентов, партнеров по бизнесу; о недобросовестных сотрудниках.

За ценой такие люди не стояли, законы же вообще полагали нелепым архаизмом. И уж тем более не задавали вопросов. Откуда именно брались чудо-вещицы, их не интересовало, важным они считали исключительно результат.

Хватало и других людей. Таких, как полковник Радомилов — избытком дензнаков, напротив, не избалованных. А потому готовых на многое закрыть глаза по сходной цене. И даже пожертвовать пресловутой «честью мундира», позволив нацепить вышеназванный мундир человеку, даже в полицейской академии не проучившемуся ни одного дня.

А еще был Марьян Паков — будем до поры его звать именно так. Человек, одним из первых узнавший про неожиданные последствия применения гравитационного оружия. А именно, о подарочках, прилетавших из другой, сопряженной или, если угодно, потусторонней вселенной, которую Паков для краткости прозвал «антимиром».

И не просто узнавший. Но смекнувший, вдобавок, каким образом эти вещицы с необычными свойствами способны поправить его, Пакова, материальное положение. А главное: у Пакова был дар, чутье к обнаружению гостинцев из «антимира». Что-то вроде путеводной нити — невидимой, но раз за разом приводящей к чудо-находке. И признание об этом чутье стало еще одной ложкой правды в лживом вареве, которое Марьян теперь скармливал так некстати подвернувшемуся агенту Глобальной Безопасности.