Инерция

— Но… как?.. — недоуменно вопрошала Юлия, и глаза ее вновь наполнились слезами, — почему? Чужая вера? Но она учит помогать ближнему! И я помогаю…

— И поможешь, — отрезала старуха; голос ее теперь звучал сурово и непреклонно, лишившись теплых сочувственных интонаций любящей родственницы, — но так уж устроена жизнь, девочка моя, что время от времени приходится чем-то жертвовать. И делать выбор. Выбирай и ты… между силой и слабостью.

Со вздохом, перешедшим во всхлип, Кранке приподнялась на кушетке и осторожно, дрожащими руками, сняла цепочку, продев ее через голову. Отложила на небольшой столик с зеркалом, возле которого стояла кушетка…

И успела заметить, как торжествующе усмехнулась, хищно оскалив мелкие острые зубы… множество мелких зубов та, кого она, сама теперь не зная, отчего, приняла за свою покойную прабабушку. Ведь лицо этой… этого существа было совсем другим — на фотографию в семейном архиве совсем не похожее.

Успела увидеть Юлия, и как фигура существа оплавилась, точно свеча, меняя форму, и в облике его вообще не осталось ничего человеческого. Безобразная сморщенная голова, как у огромной черепахи, выступавшая из-под горба; горящие глаза и огромный зубастый рот. Руки с длинными кривыми когтями. И даже пестрый платок превратился в продолжение чудовищного тела — вроде капюшона у кобры или некоторых ящериц.

А вот снова ухватить со столика цепочку с крестиком Юлия Кранке уже не успела. Окончательно утратив форму, та, кого она принимала за прабабушку, обратилась в облако густого черного дыма. И дым этот, растекшись ручейками, начал вливаться в Юлию через ноздри, уши; через раскрытый в судорожном, полном смертельного ужаса, крике, рот.

* * *

Конечно же, этот крик не остался незамеченным для Андрея Кожина и Марьяна Пакова. Мгновенно поняв, кто кричит (больше-то некому), сотрудник отдела «Т» и лейтенант полиции бросились через коридор к двери гримерки, где оставили Юлию Кранке.

С пистолетом наизготовку Кожин ворвался в гримерку первым. И первым же встретился с жутким существом, если и напоминавшим человека, то очень отдаленно. Две руки и две ноги — вот и все сходство. А в остальном…

Голова существа была лысой и сморщенной. Спина казалась жутко деформированной, будто тварь попыталась согнуться в низком поклоне, а разогнуться не смогла. Пальцы непропорционально длинных, как у обезьяны, рук оканчивались крючкообразными когтями размером с перочинный нож.

По причинам, Андрею непонятным, облачено было существо в джинсы и свитер Юлии Кранке. Смотрелись они на нем до того нелепо и неуместно, что Кожин даже опешил сперва. Всего на пару мгновений. Но их твари с лихвой хватило, чтобы сорваться с высокого сводчатого потолка, по которому оно ползало, словно муха и, спикировав прямиком на агента Глобальной Безопасности, сбить его с ног.

Пистолет выпал из руки Андрея, стукнувшись об пол. Об пол — Кожин только тогда заметил — буквально усыпанный рыжими волосами… Юлии Кранке.

Хищно ухмыляясь, существо склонилось над Андреем, и тот видел, какие у него тонкие и одновременно острые зубы — словно иголки; как торжествующе сверкают его глаза. Тварь занесла руку с когтями-крюками, готовясь располосовать горло поверженного человека.

Но за долю секунды до того, как ее намерения воплотились в жизнь, раздались хлопки выстрелов: «Паф! Паф! Паф!». Марьян Паков был наготове, и времени не терял.

Правда, из трех пуль, выпущенных бравым лейтенантом, в цель угодила разве что одна — уж очень спешил Паков, нажимая на курок.

Да и та лишь ранила существо, даром, что попала в голову. На его щеке брызнула кровь — нечеловеческая: черная, как деготь. Но и только. Как будто череп у твари был бронированным.

Впрочем, даже этой отчаянной атаки хватило, чтобы, если и не обратить тварь в бегство, так хотя бы принудить к отступлению. Проворно, невзирая на уродливый горб, существо отскочило в угол, опрокинув вешалку, мимоходом разбив со звоном одно из зеркал, и вскарабкалось на стену.

— Как оно это делает? — недоуменно вопрошал Паков. Разумеется, вопрос его остался без ответа.

От следующего выстрела лейтенанта тварь успела увернуться с поистине нечеловеческой прытью. Снова забралась почти под потолок и, свесив голову, уставилась на двух человек горящими злобой глазами. Выжидая.

Подняв с пола пистолет, Кожин прицелился в одну из рук… хотя, что уж там — конечностей существа. Конечно же, и от этого выстрела тварь попыталась удрать; ей даже почти это удалось. Но пуля все-таки задела, хоть и не кисть, как рассчитывал Андрей, но локоть жуткого создания.

Так что замысел оправдался: потеряв равновесие, которое оно умудрялось удерживать всеми четырьмя конечностями (одно из которых теперь выбыло из игры), существо, сорвавшись, с диким воплем обрушилось вниз. На стол, где стояли подставки для париков. Обветшавшая от времени столешница проломилась под весом твари.

Подоспевший Паков уже занес пистолет, готовясь добить существо, но радоваться было рано. Единственным пружинным прыжком вполне себе живехонькая тварь подскочила примерно на метр над полом. И, взмахнув на лету лапой, единственным ударом отшвырнула могучего с виду лейтенанта. Впечатанный спиной в ближайшую стену, тот в растерянности сполз на пол.

Тем временем Кожин поднял с пола вешалку и, держа ее наперевес, словно копье или таран, ринулся на существо в одежде Юлии Кранке, уже приземлившееся на пол.

Тварь остановила его единственным движением — взмахнув уродливой рукой, отводя столб вешалки ударом ладони. Словно пощечину наносила. И зашипела, скалясь.

— С-с-сила! — различил в этом шипении Андрей, — т-т-тепер-р-рь у меня ес-с-сть с-с-сил-ла! А у вас-с-с нет!

Но уже в следующий миг выстрел Пакова, сделанный им из положения сидя, угодил в бок существа. И, была у твари хваленая сила или нет, но под тканью свитера расплылось черное пятно, похожее на чернильную кляксу.

Вот только, увы, тварь как будто не заметила этой раны. Тем более, не досаждали ей, похоже, уже ни подстреленная щека, ни поврежденная лапа, ни удар при падении. С прежней прытью существо подскочило, влетев на стену в метре над не успевшим подняться на ноги лейтенантом.

Впрочем, сделать свое черное дело ей не удалось. Вспугнутое выстрелом теперь уже Андрея, существо торопливо поползло к потолку.

— Как же тебя унять? — вполголоса вопрошал, озираясь, поднявшийся с пола Марьян Паков. Что тварь, напавшая на них с Кожиным — не из тех, с кем можно сладить оружием… обычным, до него уже дошло. Вот только другого оружия в их распоряжении не было. Против подобного врага наверняка бы пригодились… ну, хотя бы серебряные пули. Да только где их взять? А если не серебряные пули, что тогда?

Тут взгляд Пакова упал на цепочку с крестиком, лежавшую на маленьком столике под одним из зеркал, перед которыми в былые времена актеры наносили грим. Лейтенант заметил крестик — и в душе его затеплилась надежда. Внезапная находка обещала стать еще даже более действенной, чем пресловутые пули из серебра.

Рука Пакова торопливо сгребла цепочку, а мозг немедленно выдал заманчивую идею.

— Пан шеф, — окликнул лейтенант Андрея Кожина, — у меня задумка одна. Надеюсь, сработает. Только… это… помогите приземлиться этой твари. Как-нибудь спустите с потолка.

Сам Кожин в это время как раз держал существо в одежде Юлии Кранке на мушке. И ежесекундно переводил ствол то в одну сторону, то в другую, следуя за движениями твари. Та, как гигантский паук, переползала туда-сюда: шаг вперед — шаг назад, уходя с линии еще не открытого огня.

Да, радовало, что это инфернальное создание, хоть немного, но все-таки боится пуль. Хотя бы считает их попадание в себя чем-то неприятным, как человек — укус комара или кучу дерьма, внезапно обнаруженную под подошвой.

И все-таки до Андрея тоже дошло, что палить в тварь — пустая трата патронов. Требовалось что-то весомее. Поэтому затею Пакова, даром, что полностью не озвученную, он воспринял с энтузиазмом.