Песочный трон

В зале воцарилась такая тишина, что оставалось только удивляться, как в одночасье замерли сотни маленьких колокольчиков. Не оглохли ли все присутствующие разом, если больше не слышат их уши этой дивной песни хостийских ветров?

Кто-то откашлялся, развеяв торжество момента.

Хлопнула в ладошки Колливэ, и девушки тут же испарились, словно их здесь и не было. Отчего чувство, что всё это было только колдовством, усилилось.

Но тут зашумели все разом придворные, передавая принцессе свои комплименты. И только Эрри всё так же сидела на маленьком стульчике из тасверского дерева и молча смотрела на свою будущую королеву. Странную маленькую хостийку, что за умелой игрой прячет… что прячет? Каковы цели принцессы хостийской? Или, может, не только принцессы?

Шарам!

Казалось, Эрвианна в центре водоворота, но так слепа, что не может разглядеть буйства стихии.

Она украдкой бросила взгляд на королевский трон, но тот оказался пуст. Ни короля, ни его фаворитки там не было.

— Проклятая мигрень доведёт меня до безумия, — пожаловалась фаворитка короля, запрокинув голову на мягкую спинку кресла, но так и не открыв глаза. — Адер, задёрни, пожалуйста, шторы.

На улице было не так уж и светло.

Тяжёлые чёрные тучи теряли по пути на север крупные дождевые капли, которые превращались в сплошную стену. Так что в покоях и без того было не светло.

Но мигрень, преследующая Медвену уже около полутора лет, как раз после того, как она избавилась от ребёнка, зародившегося в её чреве, выедала глаза малейшим проблеском света. Шарамова ведьма утверждала, что её зелье безобидно. Что оно ничем не повредит самой женщине. И отчасти так и было. Почти не было боли, и кровотечение длилось всего несколько дней. Как обычное женское недомогание. Вот только эта головная боль… словно черви копошатся внутри черепа, поедая мозг.

Пэйре непременно бы назвал это наказанием за детоубийство. Медвена же считала, что это всего лишь досадное последствие необдуманности и неосторожности. Девичья неразумность и доверчивость. Тогда юная Риелс думала, что сможет в постели герцога Тормен добыть себе возможность неплохо выйти замуж. А почему нет? Малышка Риелс была достаточно хороша, чтобы об этом мечтать, но недостаточно, чтобы мечты стали реальностью. Беременность показалась тогда только плюсом. Ровно до того дня, как Вистер женил герцога Тормен на малолетней Рив, потребовав при этом доказательств состоявшегося союза.

Меди поморщилась от очередного спазма и воспоминания. А ведь она до последнего надеялась, что этого не случится. Дурочка. Ардвин даже не искал встреч, чтобы попросить прощения. А ведь клялся, что любит и без неё не сможет прожить и дня. Только почему-то до сих пор живёт и здравствует.

Но ничего не поделаешь. Герцог женился, Медвена осталась одна с испорченной репутацией и ребёнком в животе. Другого выхода она не видела. И мигрени — не самое страшное, что могло с ней случиться после всего.

Малое наказание за большие ошибки. Но сколько сил это из неё выпивало!

Приступы, которые случались три раза в полгода поначалу, теперь навещали её чуть не каждый месяц. Иногда Медвена по нескольку дней не могла встать с кровати, прячась от света, людей и своих обязанностей королевской шлюхи за завесой из дыма шарии. Жжёная трава-шария на время прогоняла мигрени, но в том-то и дело, что на время. И с каждым разом этот зверь, возвращаясь к Меди, становился всё злее.

— Выпей! — прошептал Адер, зная, как действуют на сестру громкие звуки, и сунул в её руку бокал с зельем.

Адер выложил за это варево целое состояние аптекарю Лограду. Тот уверял, что его лекарство наверняка не просто прогонит головную боль, но и не позволит ей вернуться долгое время. Если употреблять его постоянно, то боли не посетят больную вовсе.

Удовольствие, конечно же, не из дешёвых, но недуг Медвены может стоить гораздо дороже. Король и так очень скоро вышвырнет из своей постели. И тогда неизвестно, задержатся ли на своих тёплых местечках Адер и отец. Конечно, графство у них не заберут. Всё же годами оно принадлежало их роду, и ничего ужасного за ними не замечено. Но вот Адеру было мало клочка земли с серебряниками дохода с него. Он привык уже к совершенно другой жизни.

Сестра выпила зелье, так и не открывая глаз, и снова откинулась на спинку.

— Ненавижу! — прошипела она, не уточняя что (или кого) именно. Да вроде и не нужно было.

— Сейчас тебе станет легче, — пообещал брат, забрав пустой бокал, отставив его и принявшись лёгкими касаниями массировать её виски.

Меди любила, когда он так делал. Она вообще любила брата больше, чем кого другого из всей многочисленной родни. Он, по крайней мере, умел быть благодарным. В отличие от той же Селерины. Хотя с сестрой они были и больше похожи, чем с Адером. Но это даже к лучшему.

Он вообще был больше в отца: слишком худой, с выпирающими острыми скулами, острым тонким носом и круглыми глазами, Адер напоминал хищную птицу. Хоть характер имел довольно мягкий.

Слава Великим, что нынче, дабы выгодно жениться, красота не нужна. Да что там красота… на деле нужна только родовитость и полный кошель. Желательно размером с герцогство. Но и графство тоже ничего.

Боль действительно понемногу отступала. Правда, её место тут же заняла тошнота, накатывая точно так же, как проклятые спазмы.

— Полегчало? — спросил брат, убирая руки. У Медвены в этот раз хватило сил даже кивнуть, о чём она тут же пожалела. Всё потому, что комната, и без того едва обретшая очертания, поплыла, а тошнота стала просто невыносимой.

Меди задышала часто и по возможности глубоко, успокаивая взбунтовавшийся желудок.

— Что это за зелье? — прошипела она сквозь зубы. — Если бы я не знала, как для тебя важна — подумала бы, что ты решил от меня избавиться.

Адер хмыкнул, но промолчал. Он привык к дурному настроению сестры, которое неизменно наступало после приступов.

— Приходи в себя. Вчера ты не была у короля, и он справлялся о твоём здоровье.

— Тем слаще плод, чем недоступней, — фыркнула Меди, чувствуя, как отступает тошнота и тело становится неимоверно лёгким. Настолько, что хочется танцевать или даже летать.

— Не в этот раз, Меди. Ты можешь засохнуть на ветке, пока король будет объедаться плодами, которые ближе и легче сорвать. Не заметила, как вдова герцога Байе отирается возле трона?

Из горла Медвены сен Риелс вырвался не то хрип, не то рык при упоминании этой суки из Байе. Одно воспоминание о том, что Эрвианна удостоилась чести сидеть возле трона… шарам, а ведь завтра-послезавтра она может подвинуть Медвену в королевской опочивальне. Или и того хуже — вышвырнуть вовсе. И что тогда? А тогда Меди придётся худо. И не только ей, а ещё и отцу, и Адеру.

— Может, от неё избавиться, пока не поздно? — предложила королевская фаворитка, поднявшись с места и не веря, что боль отступила абсолютно и полностью. Она прошла по покоям и, раздвинув шторы, распахнула окно настежь, впуская сырой холодный воздух и выпуская густой дым шарии.

— С ума сошла? — поинтересовался братец, наливая терпкое кильнское в бокал. — Я не спешу на плаху, прости. И тебе не рекомендую так торопиться. За убийство высокородной — смерть, если ты забыла.

— А кто говорит об убийстве? — пожала плечиками Меди, обернувшись. — Все мы имеем секреты, Адер. Чем выше наше положение, тем страшнее тайны. Как думаешь, герцогиня, которая живет два года с таким ублюдком, как сен Фольи, могла обзавестись парочкой? Например, любовник, утешающий её после ласк грубого мужа. Или что-то в том же духе. Тевор не потерпит рогов на своей башке…

Маркиз Риелс задумался, но после медленно кивнул, соглашаясь.

— Вот и узнай, что за тайны хранит прекрасная Эрвианна де Байе. А потом решим, что нам дадут эти знания, — велела фаворитка Вистера Первого. — И достань мне ещё пески страха. Мои уже закончились.

— Ты не боишься, что он тронется умом и придушит тебя, как первую, кто попадётся под руку? — засомневался Адер, покрутил в руке бокал с вином и поставил его на место. — Рано или поздно он повредится рассудком…