Начало. Техник-интендант

- Зайди.

Пройдя за ним в кабинет, чувствуя спиной недовольные взгляды командиров, отметил что тут окна были распахнуты, проветривали помещение пока маршал отдыхал. Сейчас секретарь закрывал окна. А вообще свежо, бодрит. Указав на стул, маршал велел садиться. Сам сел за стол, и вдруг спросил:

- Ты встречался со штабом Двадцать Шестой армии и её командиром?

- Да, товарищ маршал, на первые же сутки как линию заслонов перешли, оказавшись на территории котла. Встретили в двух километрах от заслонов. Шли в наглую, с одним головным дозором, разводили дымные костры, не соблюдали шумомаскировку. Меня удивляет что те вообще до заслонов дошли. Их давно должны были перехватить. Везунчики.

- Не такие и везунчики. Когда переходили линию застав, нарвались на пулемётный огонь. К своим удалось прорваться едва ли трём десяткам. Остальных там положили. Командарм погиб.

- Ничуть не удивлён. Нашумели скорее всего, товарищ маршал. Я их предупреждал, да видимо не в коня корм.

- В том-то и дело что начальник Политуправления армии, а он выжил, хотя получил тяжёлое ранение бедра, сообщил, что ты вышел на их штабную колонну, отказался выполнять приказ, да ещё навёл на немецкую засаду.

- Вот сволочь злопамятная.

- Это так?

- Нет. Встречались, дело было, те сами выходили на нашу дневную стоянку. Парням пришлось прятаться, а я вышел к ним. Потом командарм пытался отдать приказ, чтобы я их вытащил из того дерьма куда те сами залезли, да ещё бросив вверенные им войска. Да, я отказался выполнять приказ. Парни бы меня не поддержали, а один я бы не справился. Так что показал на карте где немцы распложались, где пулемёты стоят, как обойти. Шанс у них был, но видно нашумели, и дальше понятно. Взлетели осветительные ракеты и заговорили пулемёты.

- Товарищ Гусаров, вы знаете что такое субординация? Вы знаете, что старшим по званию нужно подчиняться?

- Что-то такое было, товарищ маршал. Где-то о подобном читал.

- Этот комиссар друг самого Мехлиса, такого тронь вонять долго будет, а ты не только тронул, но и ещё сплясал на нём.

- Товарищ маршал, я с ним вообще не общался, он только вопрос про парней задал, существуют они или нет, и всё.

- Сейчас уже не важно, товарищи из Политуправления жаждут твоей крови. Под трибунал, как они этого требуют, я тебя отдавать не буду, решу наказание частным порядком. Для начала сниму одно звание, станешь техник-интендантом второго ранга, всё равно непонятно как ты своё звание получил, и домашний арест на десять суток. Всё ясно?

- Да, - вздохнув я встал, вытянувшись.

Обидно, но Шапошников меня слил. Слова про трибунал — это просто слова. Мог отделаться устным предупреждением, без занесения в личное дело, а этот решил прогнутся под комиссаров. Видимо есть та струнка, за которую те дёргают и ему приходиться плясать под их дудку. Тот меня передал своему помощнику в звании генерал-майора автобронетанковых войск, велел с ним решать вопрос передачи обещанного. Решили. Пришлось изрядно покататься, но за двое суток я всё обещанное передал. Вооружение на одну дивизию, с артсистемами и миномётами, зенитки тоже были, потом на артполк, а в танковый батальон весь хлам. Сорок единиц. «КВ» не дал. В авиацию передал девять «СБ», и девять «И-16», без аэродромной техники. Только сами самолёты, рухлядь, оставив новенькие машины. После этого от меня отстали. Я посетил интендантское управление, мне приказали там появиться, там мне изменили удостоверение, теперь я техник-интендант второго ранга, снял по кубарю из петлиц. Так ладно это, к себе вызвал комиссар управления, и велел сдать корочки кандидата в члены партии. Этот хоть не рвал, убрал в сейф, и сказал, что буду себя хорошо вести, получу обратно. Что-то со стороны это дрессурой кажется. Ладно дали тумаков, а где пряник?

Пряником видимо были те самые десять суток ареста. Точнее отдыха. Кстати, в интендантском управлении я числюсь в резерве, меня туда вывели. Начальник отдела кадров хотел было меня в войска направить, там сильная нехватка опытных снабженцев, но я сообщил о решении Шапошникова и тот сдулся. Приказал мне явиться сразу же как срок закончится.

Надо сказать, отдыхал я душой и телом. Ну и пусть домашний арест и я дома сижу, зато выспался, отдохнул, в ванной поплескался. Час из неё не вылезал, всё горяченькой добавлял. Меня не трогали, не вспоминали, аж три дня. И вот к обеду двадцать девятого октября, всё же вспомнили. А у меня большая готовка шла, делал запасы, чтобы в Хранилище хранились, и я мог в любое время достать и поесть горяченького и свежего. В кастрюле борщ доходил, а меня тут отвлекают. Открыв дверь, опасного я не видел, всё тот же посыльный в звании лейтенанта, я поинтересовался:

- Каким судьбами?

- Вам приказано явится в Генштаб.

- И что? - приподнял я бровь.

Тот даже растерялся, и повторил:

- Это приказ.

- Давайте, - протянул я руку.

- Приказ устный.

- Тогда идите к чёрту. Я нахожусь под домашним арестом, и пока не будет письменного приказа, своей камеры не покину. Всего хорошего.

Закрыв дверь, я продолжил варить борщ. На двух сковородах доходили запеканка и тушёная скумбрия. Мне мой первый опыт тушения понравился, объедение. Потом отварю риса и картошки. Последнюю заправив её сливочным маслом и чесноком. Сразу духовитой и вкусной станет. Не зря чеснок второй колбасой называют. Или это сало с чесноком? Да не важно. Часа, пока тот лейтенант отсутствовал, мне хватило чтобы всё закончить и убрать в Хранилище. Даже кухню проветрил, а то рыбой провоняла, и тарелку борща навернул со сметаной. Кстати, бегал к управдому, пару свежих скумбрий отнёс, хозяйка очень благодарила. Нормальная семья, мне нравилась. Единственные, кто, как ни странно, мне не лжёт. Ещё пару рыбин пожилым соседям отнёс, тоже благодарили. Так что, когда раздался стук в дверь, я был в ванной, зубы чистил, поэтому пройдя к двери, открыл её, и не вынимая щётки изо рта, взял протянутый мне приказ, прочитал и кивнул, мол, сейчас буду. Приказ был подписан секретарём Шапошникова. Интересно, и какого чёрта им от меня нужно? Я вообще-то снабженец и меня нужно вызвать через моё интендантское управление.

Быстро закончив с чисткой, умылся, надел форму, парадную, если будут ругать, лучше быть в парадной и выглядеть придурковатым молодцом. У снабженцев это постоянное выражение лица, их часто дрючат, вот и привыкли. Посыльный довёз меня до места, проследил как меня дежурный в журнал учёта внёс и сдал с рук на руки секретарю маршала, после чего отбыл. У них порядки такие, мало ли я в этом здании заблужусь. Народу тут в приёмной хватало, я бы даже сказал, что было больше чем тот способен вместить, поэтому мест для сиденья мне не хватило, у окна тоже всё занято, потом встал в сторонке, прислонившись к косяку двери, стены тоже заняты, не обопрёшься, так и ждал. И снова я самый младший по званию, раньше равнялся старшему лейтенанту, теперь просто лейтенант, старшого сняли. Причём кубари я не убирал, просто петлицы срезал и новые пришил, в которых по два кубаря. Не хотел с отверстием ходить в петлице. Внимание привлекает. А теперь возраст и звание практически соответствовали.

Ждать пришлось почти полтора часа, одни командиры заходили, чуть позже выходя, другие получали от секретаря свои бумаги и уходили, а я всё ждал. Причём приёмная всё полна была, как стоял, так и стою. В общем, полтора часа стояния сказались, развернувшись, я покинул приёмную и направился искать уборную, приспичило мне вот отлить. Я уже тут бывал, так что планировку знаю, что где находится тоже известно, так что побывав кабинете задумчивости вернулся в приёмную и продолжил ждать. Только через двадцать минут секретарь мне разрешил проходить. Или велел, судя по тону, тот майором был. Пройдя в кабинет, доложился о приходе, и вопросительно посмотрел на маршала. Тот в кабинете один был.

- Присаживайтесь, товарищ Гусаров, - и когда я сел на стул, отодвинув его от стола, тот с вопросительной интонацией поинтересовался. - Что вы можете мне сказать, товарищ Гусаров?