Страница 16 из 74
Это не имеет значения. Как бы далеко ни нужно было зайти, чтобы спасти его, я пойду на это.
— Я не могу это осознать, — бормочет Тео. — Это настолько отличается, но в тоже время так похоже.
— Да, изменения могут сбить с толку.
— Некоторые вещи всё же не изменились.
Он говорит это тихо, не глядя на меня, но почему-то я вдруг, ярко представляю смятую кровать, всё ещё смущаясь от того, что Тео и эта Маргарет занимались любовью. Тео хотел этого для нас. Что он чувствует, когда видит, что в одном мире мы на самом деле вместе?
Возможно это больно. Или, может быть, он видит это доказательством. Доказательством того, что мы могли бы быть вместе, если бы я не влюбилась в Пола.
Я отворачиваюсь, чтобы дать нам обоим немного времени. Тогда тёмный квадрат на моём комоде бросается мне в глаза — это фоторамка, которая опрокинута лицом вперёд. Я стараюсь не думать о том, что мы с Тео могли делать у этого комода. Вместо этого я поправляю рамку и выдыхаю с облегчением, мама, папа и Джози все улыбаются мне с фото, черно-белые, но узнаваемые. Фотография выглядит достаточно свежей, вероятно, все живы. Я больше не воспринимаю это как само собой разумеющееся.
— Ну же, — говорю я. — Пойдём осмотрим оставшуюся часть дома.
Мы на цыпочках выходим из моей спальни, идём по коридору, пока не добираемся до кухни. Этот дом меньше нашего дома в Беркли, лишь одна общая черта — низкие потолки, и он гораздо скучнее. Нет филодендронов в терракотовых горшках; стены не покрыты краской; отсутствуют витражи на окнах. На кухне есть плита, духовка и холодильник, но все они выглядят неуклюжими. На стене висит актуальный бумажный календарь, аннотированный как минимум четырьмя разными цветами чернил, и старомодный чёрный пластиковый телефон, в комплекте с длинным спиральным шнурком.
Когда я подхожу к календарю, у меня получается разобрать некоторые записи, в основном это каракули отца и подписи мамы. Джози подгонка -4/17. Презентация AF HQ 4/19. Марго смены 4/20. Для меня это не имеет большого смысла, но по крайней мере я знаю, что все мы живем здесь вместе.
Затем мы направляемся в гостиную. Мебель здесь тоже довольно скромная, но я улыбаюсь, когда вижу кучу эскизов на маленьком столике. Ещё не взяв их, я знаю, что они мои.
В подавляющем большинстве измерений, которые мы посетили за всё время, я всё ещё художница — будь то профессионал, студент или просто заинтересованный любитель. Моя любовь к творчеству — одна из моих констант, Полярная звезда среди множества созвездий возможностей и личностей, составляющихся из всех людей, которыми я могла бы быть.
Кроме того, я многому учусь от своих рисунков. Каждая Маргарет видит мир совершенно по-новому.
Первое, что я отмечаю: эти наброски на действительно ужасной бумаге. Это не просто дешёвая бумага не из художественного магазина, она тонкая и грубая, даже не подходящая по качеству для принтера.
Затем, прищуриваюсь, чтобы изучить рисунки в тусклом свете, я понимаю, что все эти работы только карандашом. Обычно цвет является одним из важнейших аспектов моих работ, но некоторые из других Маргарет придерживаются чёрно-белого варианта. Медленно переворачиваю рисунки. В то время как я не узнаю некоторые из лиц, другие мне более знакомы. Там мама, с вьющимися волосами, собранными сзади в тяжелый пучок. Джози, волосы у неё почти такие же короткие, как у Тео. Это единственный портрет Джози в любом из миров, на котором она не улыбается. Папа, в очках с дужками, которые выглядят как раритет.
И Тео. Она нарисовала его идеально, захватывая и его интеллект, и его озорство в выражении глаз. Тепло, которое она вложила в этот рисунок говорит о том, что Тео ей близок, и что их отношения не случайный, неосторожный поступок.
— Красиво — тихо говорит Тео. Он смотрит мне через плечо на другую версию себя — версию, у которой отношения со мной, которых у него никогда не будет.
Итак, разобью ли я сердце Тео в этой вселенной, когда наконец-то встречусь с Полом?
Потому что лица Пола не видно на этих эскизах.
Осторожно привожу рисунки в порядок и кладу их на стол. Я иду к окну, чтобы взглянуть наружу; открывается вид на задний двор и вижу целый огород. Это что-то новое. Мама любит домашние растения, но кроме нескольких горшков со свежими травами на кухне, она никогда не беспокоилась о выращивании растений для еды.
Отлично, вы узнали, что в этом мире выращиваете морковь на заднем дворе. Уверена, это именно та информация, которую хочет получить Ватт Конли. Вы спасли Пола в кратчайшие сроки.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сосредоточиться. Может, Конли отправил меня не в ту вселенную. Очень разнородные миры иногда «математически похожи»—поэтому иногда требуется пара попыток добраться туда, куда ты хочешь попасть.
Тогда Тео шепчет:
— Посмотри.
Я оглядываюсь через плечо и понимаю, что стоит в дальнем углу комнаты — компьютер.
Настоящий компьютер, не какая-то древняя вещь размером с холодильник с лентами и мигающими огнями. Тонкий чёрный прямоугольник экрана спрятан так глубоко в тени, что я не увидела его раньше. Это кажется странно неуместным, но главное, что теперь у меня есть шанс узнать намного больше об этом мире. Чтобы выяснить, где я должна или не должна быть. Где искать Пола.
Я касаюсь экрана, но ничего не происходит. Тео бросает на меня взгляд перед тем, как схватить мышь.
Один клик и экран загорается. Вместо обычных папок на обоях с сержантом Пеппером, есть плоская красно-серая папочка с заголовком ARPANET. Курсор мигает над строкой, запрашивая пароль, которого я не знаю.
— Можешь ли ты войти в систему?
Тео кивает.
— Возможно, дай мне время. Я хочу начала осмотреть всё, потому что через несколько неудачных попыток входа, учетную запись заблокируют.
ARPANET. Я знаю это слово, не так ли? Затем я вспоминаю студента, который преподавал нам с Джози историю вычислений. ARPANET был по сути первой версией интернета, версией, которая существовала только для военного использования.
Когда мои родители стали военными? Они и Тео?
Тогда я замечаю, что висит на одном из крючков у двери. Я встаю на ноги и не могу поверить тому, что вижу, пока не прикасаюсь к ней и не чувствую тяжёлую резину и толстые пластиковые линзы.
— Что там? — Спрашивает Тео, не в силах увидеть, что за моим плечом.
— Это противогаз
— Зачем нам нужен противогаз?
Части загадки внезапно объединяются, решение, немедленно формируется перед моими глазами. Противогазы, дешёвая бумага, огород кажется, в этой версии принадлежат вооруженным силам…
Сирена начинает вопить так громко, что вибрация может разбить окна. Мы зажимаем руками уши. Это не очень помогает.
Оповещение о цунами, моя первая мысль. Или пожар, или торнадо. Вот что обычно значат сирены дома.
Но мы не дома.
— Какого черта… — начинает говорить Тео, но в этот момент папа вбегает в гостиную в пижаме.
Вместо того, чтобы спросить, почему Тео здесь после полуночи, и мы оба помяты, мой отец кричит:
— Давайте! У нас нет времени!
Мама бежит следом за ним, на ней простой бежевый халат, завязанный поверх ночной рубашки. Она бросается к столу и раздвигает панель на системном блоке, чтобы снять жёсткий диск.
— Чего вы ждете? — спрашивает она. — Двигайтесь!
Я бегу за ними, Тео шагает позади, когда мы выходим из дома. Джози выбегает последней и несётся мимо нас с шлемом под мышкой.
— Меня направили на базу! — кричит она, огибая маленькую чёрную машину, которая, должно быть, наша. — Я люблю вас!
— Мы тоже тебя любим! — говорит папа, на мгновение оглядываясь через плечо.
К этому моменту десятки людей присоединяются к нам на тротуаре, все они бегут как из Ада. Родители держат маленьких детей на руках, чтобы выиграть время; маленький мальчик, лет, может быть, девяти, прижимает котенка к груди. Никто не переоделся из одежды для сна. Никто ничего не нечет, кроме мамы с её жёстким диском. И все идут в одном направлении.