Ирис для вампира

«Не понимаю». Лина до сих пор не могла осознать, почему выбрали именно ее. Так вышло с Джошем, так получилось с Кристофом, а сегодня сам король поднялся ей навстречу. Его касание леденило душу; то же, что дала после увидеть Тень, представлялось невероятным. «Я особенная?» Лина хмыкнула под нос недоверчиво. В подобные глупости она не верила, казалось, это удел маленьких девочек, которым нравятся диснеевские мультики и старые сказки. Впрочем, против мультиков Лина ничего не имела, но не помнила того времени, когда бы вела себя как обычная девочка. У нее не было детства в привычном его понимании, отец оставил их рано, погибнув на задании, и ее изначально стали готовить к становлению охотницей для продолжения дела клана. Мама всегда говорила, что это прямая обязанность Лины, потому что она — последняя из рода, поэтому должна сосредоточиться на поставленной задаче, получить должное образование. В память об отце осталась лишь выцветшая фотография да старинная книга, исписанная незнакомыми языками. Лина мечтала когда-нибудь выучить их, чтобы прочесть все, что там говорилось, начиная от настоящих кожаных листов, кончая пожелтевшими бумажными, заполненными уже вполне ясным, пусть и устаревшим английским. Из понятных записей удалось узнать, что книгу вели предки, главы кланов, отмечая полезные для охоты вещи. Несколько последних страниц вырвали, Лина подозревала, что это были записи отца, но мама никогда об этом не упоминала. Она передала книгу, не читая, по ее собственным словам. Сказала, что написанное предназначено только главе клана, кем и станет Лина впоследствии, поэтому то ее прерогатива. Забавно. Только сейчас Лина смогла осознать, что с детства несла на себе бремя, о котором даже не задумывалась. Книга так и осталась в надежном хранении у Патрика. «Значит, на мне и закончится наш род».

Лина вновь вернулась к кровати, опустив голову, погрузившись в тяжелые размышления; за спрятанной дверью раздались тихие шаги. Скрипнула половица, а после в узкую щель под дверью что-то просунули. Лина подбежала, спросила, кто там, но ответом ей послужили лишь тишина, да аккуратно запечатанный черный конверт, скрепленный печатью с изображением ириса. Щелчок — включилась настольная лампа, Лина села в кресло, совсем неаккуратно сорвав печать. Шершавая плотная бумага скользнула по пальцам, на ней аккуратным почерком стянулись в ровные ряды чернильные буквы. Лина сразу опознала автора письма, перепутать этот почерк нельзя было ни с одним другим. Буквы переплетались вензелями, рассыпались строгими линиями и четкими завитушками, небрежными и легкими, но крайне старательно выведенными.

«Мисс Винтер.

Я хотел бы принести извинения за то, что долгое время находился вдали от вас. Расставание с вами болью отзывается в моем сердце, и, если бы я мог, я бы ни на минуту не оставил вас в одиночестве. К сожалению, обстоятельства сложились таким образом, что я не смог лично встретить вас во дворце, но искренне надеюсь, что вам был оказан подобающий прием.

Когда вы получите это письмо, до нашей встречи останется менее суток, и я думаю об этом с теплом в моей мятежной душе. Часы ожидания невыносимы, но тем радостнее будет видеть вас среди окружающего меня маскарада лжи и подобострастия. Мне хотелось бы сказать вам несколько ободряющих слов: пожалуйста, ничего не бойтесь. Я смогу защитить вас, если вы доверитесь мне и отдадитесь целиком своим сердцем и душой. Никто не сможет разлучить нас, я могу дать вам это обещание. И дабы заручиться вашей поддержкой, я поведаю вам правду.

У каждого вампира должен быть свой человек. Свой особенный человек, которого он укусит в первый раз. Все морои проходят через это, когда им исполняется восемнадцать. Это старинная традиция, которую нельзя нарушать. Каждый морой стремится показаться оригинальным. Многие выбирают себе в пару ведьм, оборотней, иногда даже попадаются фейри… Но ценнее всех охотники. Редкий вампир может совладать с их волей, подчинить себе, ведь наследники кланов обладают врожденным иммунитетом к внушению. Лишь добром и лаской можно привязать охотника к себе, лишь раскрыв ему собственную душу. Я должен сознаться вам в страшном грехе, милая мисс Винтер. Мой грех в том, что я знал о вашем прибытии еще задолго до того, как вы съехали на двадцать шестое шоссе.

Все было спланировано, моя драгоценная, но не мной. Незадолго до вашего прибытия я вернулся в особняк после встречи с королем ночи, и он обещал мне особый подарок к дню моего Посвящения. Он обещал мне вас. Я не мог знать, что так привяжусь к вам, как не мог знать того, что ирис свяжет нас крепкими узами. Как бы тяжело ни было мне в этом признаться, но это не я поставил на вас клеймо, я вам солгал бесстыдно и безнадежно.

Стоило мне коснуться вас, как по телу моему пробежала хладная дрожь, а руки окрасились мертвенной белизной. Мы погрузились в Тень, чего вы помнить не можете, но там произошло нечто очень важное. Вы показали мне сад, прекрасный и чудесный мир, которому не суждено выжить, к нему приближалась напасть, небо на горизонте темнело. Вы были словно там и нет, не говорили ничего, только в ваших ладонях лежал цветок ириса, а смотрели вы вдаль, обратив взор к неизбежному. Я коснулся цветка, и тогда он слился с вашей кожей, растянулся венами по телу, прилип к предплечью и заполучил ваши глаза. Тогда Тень вновь поглотила нас, но я очнулся раньше вашего. Я не знал, что с нами произошло, не имел возможности понять, как должен относиться к вам, потому сделал то, что посчитал правильным: углубился в исследования в попытках обнаружить любые упоминания о прежних носителях метки. Единственное, что мне удалось понять — она не приходит просто так. Лишь дважды метка появлялась на земле, и каждый смертный, одаренный ей, изменял судьбу мира.

Чем менее я понимал, тем более начинал интересоваться вами. Вы дали мне возможность увидеть мир, познать его красоту и очарование, вы сами стали для меня целым миром, и я благодарен вам за то, что вы не отказались от меня.

Мне страшно, мисс Винтер, я никогда еще не был так напуган. Я искренне боюсь потерять вас, и потому должен предупредить об опасности, что встретится на вашем пути. Я бы хотел пройти тяжелую дорогу с вами, держа вас под руку. Не как с одаренной меткой, но как с любимой, единственной в моей жизни. Я смею надеяться, что мои чувства взаимны, мне представляется, я видел их отражение в вашей душе. Милая мисс Винтер, позвольте мне остаться с вами, стать вашим другом и поддержкой, надежной опорой в тяжелом бренном мире. Позвольте создать вместе с вами светлое будущее, в которое мы войдем вместе.

На этом пути нас ждет множество преград. Не доверяйте никому, любой друг может оказаться врагом, сладкие речи — не менее сладким обманом, а показное радушие — ножом в спину. В этом мире вы можете верить лишь тому, с кем едино ваше сердце, кто живет в вашей душе, и более никто, запомните, никто не достоин вашего снисхождения.

Мне хотелось бы сказать вам более, рассказать все, как есть, но мне пора заканчивать. Я и так поведал слишком многое, если это письмо перехватят, от беды не скрыться. Но я уверен в моем слуге, потому искренне надеюсь, что написанное окажется доступно только вашим глазам.

Заканчиваю с трепетом, надеясь, что вы не отринете мои чувства, что сможете принять их, какими бы ничтожными они вам ни казались. Любовь моя, после прочтения сожгите письмо, лишь так мы сможем гарантировать сохранность изложенного выше. Прошу, доверьтесь мне. До нашей встречи осталось совсем немного. Не делайте глупостей, следуйте инструкции, и совсем скоро мы сможем избавиться от этого ада раз и навсегда.

Искренне ваш, Джошуа Дагер, сын Эриха Дагера, ночного короля».