Страница 7 из 35
— Я ознакомился с этим, — Клеменс испытующе посмотрел на журналистку. — Должен сказать, неплохое вышло дерьмо. Джон Рут был прав. Вы не безнадежны. Один вопрос, мисс Блейк. Вы верите в привидения?
Врать не стоило.
— Нет, — Моника заставила себя посмотреть на красное лицо шефа. — Нет, я не верю в привидения. Даже после прошедших суток.
Клеменс усмехнулся и бросил листы на стол.
— Два разворота в двух субботних номерах. С условиями. Вы можете приходить домой и не верить в призраков сколько душе угодно. Или, наоборот, вызывать Ктулху. Свободная страна, ваше право, все такое. Но этот материал не о том, во что верит мисс Блейк из Коннектикута…
— Я из Мэна, мистер Клеменс, — вежливо поправила Моника.
— В самом деле? — шеф сухо улыбнулся. — Плевать я хотел. Так же, как и читатель плевать хотели на то, во что верите вы. В итоговом варианте материал должен быть очищен от ваших убеждений. Только наблюдения. Только факты. Если вы увидели призрака и убедились в том, что это не галлюцинация и что вы не сошли с ума — так и пишите. Если есть подозрения в том, что компания из пожарной башни каким-то образом морочит вам голову — пишите об этом. После того, как найдете подтверждения. Ясно?
— Да.
— И копните глубже. Прочувствуйте это. Если нужно, нацепите на себя, — он бросил взгляд в черновик, — этот херов протонный блок и побегайте так по городу. Через четыре дня жду от вас готовый материал. Если случится что-то из ряда вон, претендующее на первую полосу — немедленно звоните мне или Джону. Работайте.
Моника вышла из кабинета шефа, нежно прижимая к груди листы, и расплылась в довольной улыбке. «Неплохое дерьмо» — одна из лучших наград Клеменса для новичков наряду с «Бывает и хуже» и самым бесценным «Пойдет».
Утрись, Стив.
***
Игон удовлетворенно кивнул, едва взглянув на показания счетчика.
— Шестой класс. Не самый сильный, но может телепортироваться, после чего оставляет очень специфические следы. Есть несколько существ такого типа, но, судя по словам того водителя… — он открыл базу и ввел данные. На экране появилось изображение белесого, почти прозрачного существа с несколькими конечностями, хаотично расположенными вдоль овального расплывающегося тела. — Под описание больше всего подходит демон Габу. Он исполнял роль посланника в измерении призраков подобно Гермесу на Олимпе.
— То есть кто-то спер призрака у демонов, чтобы скрываться с места преступления? — хмыкнул Гарретт. — Оригинальные ребята.
— Меня тоже это беспокоит, — кивнул Спенглер. — Либо они смогли создать какой-то артефакт, который подчиняет демона — и это нехорошо, либо все они просто исполняют волю более могущественного существа. При любом варианте нам нужно найти их как можно скорее. Я рассчитаю примерный радиус телепортации. Роланд, потом ты поможешь мне с перенастройкой оборудования. А пока отдохните немного. Неизвестно, сколько времени уйдет на поиски.
Все, кроме Кайли, отправились вниз, предвкушая пару часов спокойствия.
— Я хотела поговорить о вчерашнем монстре, — обратилась она к Игону. — В тех источниках, которые я просмотрела, не было ничего похожего на этот случай. Но Эдуардо навел меня на мысль, что за время своего существования демон мог трансформироваться… Мутировать.
— Демоны не мутируют, — строго ответил Игон.
— Да, я знаю. Но я подумала, что они могут влиять на другие формы и…
— И вызывать трансформацию, — в голосе Спенглера послышалось одобрение. — Да, это намного ближе к тому, что произошло. Как только мы разберемся с этими телепортациями, я выясню все, что необходимо по вчерашнему инциденту.
Кайли, вполне удовлетворенная ответом, спустилась вниз, где увидела Монику. Журналистка разговаривала с Роландом, очевидно, встретив в нем наиболее дружелюбного собеседника из всех обитателей башни. Оба были настолько увлечены беседой, что не замечали Гарретта и Эдуардо, с коварным видом притаившихся на лестничном пролете. Зато Кайли прекрасно их видела. И слышала.
— Посмотрите, мисс Блейк, я сделал квадратный мусор, — басом произнес Эдуардо.
— Ох, как необыкновенно, как свежо! Хотите я поцелую вас? — пропищал Гарретт, очевидно, изображая Монику.
— Ой, ну что вы, сначала я расскажу вам про Экто-1.
— Эта машина разжигает во мне такую страсть!
Кайли тихонько подкралась к ним сзади и от души влепила каждому увесистый подзатыльник.
— Придурки, — прошипела она.
— О, нам так стыдно, мамочка, — прошептал Гарретт, потирая затылок. — Пошли, Эдди, а то нас еще поставят в угол.
Продолжая хихикать, они отправились в гостиную, а Кайли, подчинившись любопытству, все же осталась на лестнице и прислушалась к разговору. Джексон рассказывал Монике про Хранилище и, вооружившись листом бумаги, уже начал вычерчивать схему.
— Ох, Роланд, — вздохнула Кайли. — Знаешь как завоевать девушку.
***
Охотники отправились в путь только с наступлением сумерек, когда с расчетами и настройкой оборудования было покончено. План Игона был прост: он определил примерную площадь, куда призрак мог переместиться и оставить свой след. Эдуардо и Гарретт на Экто-1 должны были проверять эту зону, передвигаясь от города, с востока на запад; Кайли вместе с Роландом и его верным фордом направлялись с севера на юг. Если бы приборы уловили какие-либо следы телепортации, нужно было дождаться остальных и далее совместно продолжать поиск.
Моника, естественно, отправилась с Роландом, что вполне устраивало и Миллера, и Риверу. Стоило им отъехать на квартал от пожарной части, как Эдуардо вытащил из магнитолы диск Роланда и выставил свой.
— Навали погромче, Эдди, — весело крикнул Гарретт.
Эдуардо выкрутил регулятор на максимум, нажал на газ, и Экто бодро покатила по улицам, изредка опасно вихляя своим впечатляющим задом и терзая слух запоздалых прохожих оглушительными басами.
Роланд бы сильно удивился, узнав, что эти двое частенько устраивают подобные поездки. Если Гарретт и Эдуардо оставались на дежурство, а Жанин по какой-либо причине — имя которой почти всегда было «Игон» — задерживалась в пожарной башне и могла ответить на звонок, они отправлялись «прокатиться» под предлогом улучшения водительских навыков Эдуардо. Впрочем, наученная горьким опытом секретарша старалась ставить этих двое дежурить вместе как можно реже — по утрам могло обнаружиться, что они всю ночь от скуки пугали Лизуна, пересказывая ему переиначенные фильмы ужасов с брокколи и шпинатом в ролях маньяков, или устроили в гостиной рыцарский турнир, нацепив на головы кастрюли и вооружившись швабрами, во время которого Миллер чуть не лишился глаза, Ривера подвернул ногу, а лучшая кастрюля загадочным образом испарилась, оставив после себя разбитое окно. Тот турнир разозлил даже Игона, который собирался для острастки отстранить обоих от работы на несколько дней; но за ребят заступилась Жанин. «Это просто невинные шалости, Игон. Им надо выпускать пар», — сказала она, впоследствии пожалев о своих словах. Забыв, как видно, о заступничестве, парни решили как-то раз подшутить и над Жанин. Они устроили жуткий бардак на первом этаже и, дождавшись прихода секретарши, Гарретт сполз с лестницы, мастерски имитируя предсмертные хрипы и оставляя за собой широкий след из фальшивой крови. Когда перепуганная Жанин стала звонить в службу спасения, Эдуардо, нацепивший на себя хоккейную маску, подкрался к ней сзади и ухватил за плечо, страшно взвыв; но проказники недооценили секретаршу. Она успела как следует отлупить Риверу сумочкой, прежде чем ситуация прояснилась. С того самого дня все их проделки, даже самые безобидные, были навсегда переведены из категории «невинные шалости» в «жуткое безобразие».
Однако, упрек в несерьезном отношении к делу был бы несправедливым. Как только Экто достигла границы исследуемой зоны, Эдуардо выключил музыку.
— Мы приступаем, Игон, — доложил Гарретт, включая приборы. — Пока все чисто.
Экто сбавила ход и неспешно заскользила по городу, укутанному мягкой ночью. Отсветы вывесок прокрадывались сквозь окна и, исполнив яркие танцы на лицах охотников, отступали, вежливо кланяясь; им аккомпанировали неразборчивые и веселые голоса полуночников, столпившихся на перекур возле баров. Этот нестройных хор то затихал вдали, то снова набирал громкость, иногда уступая сольную партию истошному собачьему лаю или полицейской сирене. Лабиринт улиц отчаянно пытался казаться красочным и безопасным, как ярмарочное развлечение, но в самых сокровенных уголках, куда не проникали ни свет, ни музыка, ни крики, он прятал своих чудовищ.