Страница 3 из 4
Афоризм – оргазм юмора.
Афоризм монумент самому себе из подручных материалов.
Метаферизм – посмертная версия бессмертной иронии.
Афоризм случАен как гениальность, назойлив как литературный выскочка.
Афоризмы штампуют профессиональные плагиаторы.
Метаферизм – прорицание ядовитых смыслов сарказма.
Афоризм витает в мозгах, в потугах обрести крылья Метаферизма.
Афоризм – экзотическая бабочка на булавке(шпильке) (в коллекции) насмешки.
Юмор не может быть добрым, среди дураков он как на иголках.
Юмор как черная ворона в стае воробушков, которая старается чирикать, чтобы быть понятой правильно.
Метаферизм раздражает подтекстами непубличного выступления.
Сатира бойкий воробей в стае воронов.
Красное словцо, ради которого и батьку продашь, ехидно подмигивает из метаферизма.
Юмор –надругательство приличное.
. Метаферизм булавка, на которую спитчэнтомолог накалывает легковерных бабочек насмешки, составляя коллекцию разочарований дурака в своем здравомыслии.
Ненависть хмельной напиток из собственных мозгов, неспособных созреть, тем болнн плодоносить
Метаферизм? Из застенков ума, где приличия содержат на цепи мизантропию.
Ирония подстерегает нас за углом благих намерений
Метаферизм – откровение тщеславного воображения.
Истина – моя точка зрения на количество и физические способности оппонентов.
Болеть-то очень даже полезно, с каждым выздоровлением здоровья прибавляется, чувствуешь себя помолодевшим в заблуждениях что, глядишь, и до ста лет дотянешь.
Крыса! Вот вам универсальный солдат! эту прожорливую тварь отличать врага от своего командира и страна обретает статус непобедимой! А там и до мирового господства рукой подать.
Страх – попытка вспомнить, которое из нераскрытых преступлений вы еще не совершили.
Паства носит бога в душе, челядь его – в кармане.
Всевышний проповедовал на осле, слуги его предпочитают мерседесы.
Метаферизм – плохое настроение здороавого пессимизма.
Афоризм – кляуза пораженного дисциплинированностью ума на тайные связи Добра и Зла, правды и кривды, подлости и благородства, греха и Святости, оправданные относительностью всего сущего, разрушающей утешительную иллюзию цельности, и однозначности назначенного цивилизацией смысламоральных антиподов.
Невежество стаж в обители целомудрия.
Старуха нищета бежала как крыса с пустого портового склада, спихнувнаша проблемы на плечи юной авантюристки по имени безработица.
Безработица уровень благополучия в стране лодырей.
Нахальство наступает на ногу, воспитанность извиняется, что некстати подвернулось.
Грех – свобода невежества, читающего Библию как детективный роман истории.
Библия – руководство по применению предрассудков.
Церковь перевела Библию на язык современной экономики.
Новое время и Библию переводит на новый язык практицизма.
Предрассудки здоровый дух в немощном теле
Опыт жизни барахло полусумасшедшей к старости памяти.
Память ничему не учит, но не упустит случая припомнить какое же ты, в сущности, дерьмо.
Дерьмо неотъемлемая признак культурного члена общества.
Философия описывает сомнения в целесообразности устройства нашего сознания, стремящегося к полноводному источнику сомнений в ценности аналитических прозрений философов.
Чиновник – существо у которого есть что таить от Бога, но нет ответственности признаться в этом себе.
Радости, вот о чем болит сердце на больничной койке.
Больница казарма ангелов печального образа, ожидающих очередного клиента для утешения.
Сила падшего духа, измеренная в киловаттах, приводит в уныние, как же плохо мы используем избыток энергии нашей личной электростанции.
Афоризм – аксельбанты на парадном мундире иронии.
Афоризм торчит как репейник на обочине в неприличном месте, присматриваясь, к кому прицепиться, кому бы испортить приличный вид.
Благопристойность юркий ужик, иначе как проскользнешь меж уговорами непристойности.
Ученому зазорно зубрить таблицу умножения.
Лживость развлечение скуки.
Лень от избытка здоровья.
Праздность дар оптимизма.
Не плюй в колодец соседа, если поскупился на водопровод.
Для бездельника работа вечный праздник дурака.
Руки почесались о соседа, намедни заманившего курицу в свой курятник.
Вранье гнездится в противоречиях несамокритичной правды.
Истина – это сделка нечестности и честности, убедившихся, существование в чистом виде смерти подобно, если не принимать противоядие компромисса.
Увы, мысль одна на всех на разных языках.
Мысли как мыши гнездятся в потемках подсознания памяти.
Писатель мыслит цитатами из классиков душещипательной литературы.
Исповедальная проза сочинена классиками как ображез для персонификации
На безрыбье присматриваешься к бифштексу.
Скромность – курица мокрая среди бравых петухов.
Птицы их полет сплошное изящество беспечности, Боже мой, как же они похожи на мечту мою… Но как подумаешь, что над ними царствует стервятники…
Остроумие чесотка языка, раздражающая ум однообразием театральных приемов балагура.
Язык так плохо привязан к уму, что опасаешься за свое здравомыслие, что болтается на суку при первом восхищении расфранченной пошлости.
Закон хронически больной мезантроп, его бесят здоровые жизнерадостные люди.
Закон – инквизиторский балахон на мозгах судьи, следящий за нами сквозь узкие его прорези.
Юмор с утра под хмельком.
Мысль мошенница, поймаешь ее на месте преступления и гадаешь, кто это? Чапек? Сервантес?Или Большая советская энциклопедия.
Увы, головушка моя коллекционирует, в основном, матерщину, чуть зазеваешься, так пошлет идиота, очумевшего от нахватанных в популярной литературе благоглупостей, что не догонишь, чтобы извиниться за горячность глупышки.
Петух бравый гусар на побывке в деревенском курятнике.
Бескорыстие врача, унижает нас, но не государство.
Никакие парламенты не защитят нас от себя, если мы заодно с власть имущими.
Политика – граната с выдернутой чекой, которую в ужасе перебрасывает депутат депутату, чтобы уцнлеть при власти самому.
Любовь – легкомысленнейший из предрассудков, как еще можно подвигнуть серьезных юношей принести себя в жертву своей серьезности.
Интеллигентность – медаль за образование, ученость орден за победу над образованностью.
Приемы афоризма пошлы, но попробуй скажи ему это в глаза – оплюет.
Артистизм афоризма в театре не прожил бы и дня, зазубривать мертвые тексты на вынос сонной пудлике? Лучше под поезд.
ПРИТЧА. Театр губит слово, эксплуатирует поверхностный его смысл траченый молью времен, консервирует изначально многозначный его смысл на уровне детства сознания публики, чей ум все еще заменяют бурливые чувства, прежде всего чувство капризный балаганной радости похлопать в ладоши, покричать бис пустословию комедиантов или облить грязью драматурга, слегка прикоснувшегося к шаблонам ума публики.
Признаться в грехе легко кому угодно, даже получить от этого известное удовольствие, но признаться себе – нет ничего отвратительнее.
Не грех отвратителен, раскаяние, как слабохароктерность отвратительно нашей душе, не уследившей за нашей шаловливостью.
Неприятнее, когда не верят в нашу безгрешность, чем ничтожное мгновение уступки домогательству нечистой силы, щедрой на посулы.
Грех – ошибка не принципиальная, уж больно достает эта занудливая скука.
Грех всего лишь начинка карамели сладострастия.