Страница 68 из 97
«Они даже наряды в один тон выбрали», – усмехнулся про себя Влад. Он явно выбивался из их семейной картинки. Темно-синий деловой костюм, что ему прикупили прошлым летом, сидел на нем, как влитой, подчёркивая его фигуру.
– Как дела сынок? – повернулся боком к нему отец.
Это «сынок» больно ударило по голове. Влад уже и отвык от таких слов. Давно его так никто не называл. Хотелось сказать какую-нибудь гадость, выплеснуть желчь, да побольнее, посильнее, чтобы настроение превратить в кучу навоза, а потом смеяться внутри, прыгая от восторга. От таких мыслей Мурашову стало противно от самого себя.
– Да, хорошо, – натянуто улыбнувшись, ответил Влад. – Сессию закрыл на отлично, недавно сдал заказ небольшой. Всего по немного, как и обычно.
– Молодец! – весело отозвался отец. Мужчина улыбался, морщинки на щеках собрались в огромные ямочки. Владу досталась улыбка отца. Было в ней что-то настоящее, неподдельное. – А мы вот с твоей матерью впервые выбрались куда-то за столько лет.
Мурашов замер от сказанного. Такое признание шокировало его.
– Признайся, шокирован, – донеслось по левую сторону от него. – Мы тоже, если честно, удивлены.
Мама Влада смотрела прямо перед собой, но Владу казалось, что ее пронзительные глаза наблюдают за ним.
– Что же изменилось? – Влад выпрямил спину, сел ровно. Его голос немного дрожал, но не от страха, а от волнения. Какое-то новое, пока еще неизведанное чувство, вдруг взяло над ним вверх. – Как вы, люди с железными нравами, стальными нервами, и холодными, трезвыми мыслями опустились до уровня бессмысленного времяпровождения?
– Весь в отца, – усмехнулась мать, – он в молодости тоже был таким бунтарем. Язвил по каждому поводу, как шут. Словно так ему было легче жить.
– Таня, ты что-то путаешь. По-моему, бунтовала у нас больше всего ты. Шла против системы, показывала и доказывала свое я, – весело хохотнул Мурашов старший.
– Не важно! Мы оба были еще теми крылатыми авантюристами, – мать Влада все также смотрела прямо перед собой, на плотный занавес сцены. – Но рано или поздно любое представление подходит к концу. Как там сказал один знакомый парень – спектакль окончен, ниточки оборвались.
Влад почувствовал, как густо покраснел. Это были его слова, брошенные в тот воскресный день за последним семейным ужином.
– Мы поняли сынок, – Татьяна Мурашова сделала ласковый акцент на слове сынок, отчего Владу стало еще хуже, – поняли, что все это время, все эти года вы с Аней пытались четко следовать нашим указаниям, доказать, что достойны быть нашими детьми. Не посрамить фамилию. А в итоге вышло, что посрамили ее мы!
Владиславу стало жарко, воздух резко закончился. Сорочка прилипла к спине, от чего стало неудобно сидеть. Стул стал жать со всех сторон, ноги болеть. В голове заметались обрывки фраз, кусочки предложений. Нужно было что-то ответить, сказать, но Влад забыл каково это разговаривать.
Родители молчали, парень тоже. Все замерли. Как-будто превратились в восковые фигуры.
– Правильно, тут нечего сказать, – мама Влада прервала молчание. – Мы во многом виноваты, много не понимали. Нам казалось, что мы делаем правильно, но на самом деле были просто слепы, – она перевела дыхание, поправила воротник на блузке. – И если уж тебя мы потеряли, но хотя бы Аню попробуем поддержать, дать ей крылья и чувства полета.
Владу захотелось закричать, что никого они потеряли, что он здесь рядом, близко, только дотроньтесь до него, и он снова будет вашим сынок. Но слова застыли где-то в глубине горла.
Зазвучала тихая музыка, затем раздался негромкий звонок, сообщая о начале представления. Влад достал из кармана брюк телефон, напоследок проверил сообщения и отключил новомодный гаджет.
Родители не сводили глаз со сцены. Только сейчас Влад заметил, что на коленях у отца лежит букет алых роз. А он и забыл, что хорошо было бы купить цветы.
В зале потушили свет. Плотный занавес начал разъезжаться в разные стороны, оголяя огромную сцену, которая мигала, переливалась, сверкала тысячами огней. Много юношей и девушек вырвались на помост, словно их кто-то держал в сетях. Басы ударили по ушам, сначала было противно, но через несколько секунд это чувство растворилось в звуке, а на смену ему пришло наслаждение, гордость и трепетные отзвуки любви.
Причудливые танцы полураздетых ребят в темно-коричневых нарядах явно завели толпу. В зале слышались одобряющие окрики, свист и, даже местами, визги. Аплодисменты не смолкали, они постепенно набирали силу, разрывая зал на множество кусочков, стихали, чтобы снова взорваться фейерверками.
Аня вышла на сцену шестым концертным номером по счету. Заиграла тихая, страстная музыка, наполненная нотками болезненной любви. Сцена окрасилась красными, кровавыми красками, под цвет нарядов выступающих. Только сейчас Влад понял, что костюмы родителей были подобранны не просто по однотонному принципу, здесь было что-то большое, что-то сильное. Вот что значит подарить крылья, даровать полет.