Хождение по звукам

В ранней карьере Спрингфилд был эпизод, ярко продемонстрировавший ее взгляды на жизнь и на расовое равноправие – когда еще в конце 1964-го Дасти ездила на гастроли в Южноафриканскую Республику, то решительно отказалась поддерживать сегрегацию и выступать исключительно перед белой публикой, а настояла на том, что будет петь для смешанной аудитории. Впрочем, во времена апартеида такое долго продолжаться не могло, и в самом начале гастрольного тура местные власти сначала ненадолго поместили певицу под домашний арест, а потом и просто выслали из страны. Одна из возлюбленных Спрингфилд, Норма Танега, сама певица, причем смешанной расы, позже вспоминала о вечной жизненной неустроенности своей подруги: она хотела быть гетеросексуальной – но не была таковой, она хотела жить жизнью порядочной католички – но не могла, она мечтала родиться чернокожей – но родилась белой. И это тот подтекст, который нельзя не учитывать, когда мы слушаем песни Дасти Спрингфилд и наслаждаемся ими – возможно, 1960-е и были наивным десятилетием, но эта девушка много знала о несправедливости, которая бывает в человеческой жизни, и не понаслышке, а на собственном опыте. И та страсть, с которой Дасти, по воспоминаниям Саймона Непера-Белла, пела самый зряшный поп-хит – а она ведь сама называла свой шлягер «You Don’t Have to Say You Love Me» «дешевым сентиментальным старьем», – та страсть, с которой она пела в том числе и песни с альбома «Dusty in Memphis», как кажется, происходила именно отсюда: от ощущения невозможности, недостижимости идеала, от осознания того, что ее жизнь никогда не сложится так, как ей бы самой мечталось.

Между прочим, вокал для альбома «Dusty in Memphis» был записан вовсе не в Мемфисе – точнее, Дасти спела там все, что нужно, но, как признавалась сама, чувствовала такое давление всей ситуации: белокожая, светловолосая английская девушка на родине афроамериканского соула, в студии, где работали ее кумиры, – что не могла расслабиться, была недовольна результатом и убедила продюсера Джерри Векслера подождать накладывать вокал на инструментальные треки, а использовать вместо этого новые варианты, которые она привезет попозже. Попутно, кстати, Дасти продала Векслеру группу Led Zeppelin, не имевшую тогда контракта с американским лейблом, – певица сообщила продюсеру с фирмы Atlantic, что это самая горячая и модная новая рок-музыка в Англии, тот поверил ей на слово и, не слышав ни ноты в исполнении музыкантов, поставил свою подпись под контрактом на 200 тысяч долларов. Так Спрингфилд отплатила одному из участников Led Zeppelin, бас-гитаристу Джону Полу Джонсу, за то, что тот неоднократно подыгрывал ей на записях ее песен.

Ну а что касается желания певицы начисто переписать свой вокал, то такое с ней происходило не впервые: вспомним, что исполнением песни «The Look of Love» она тоже оставалась недовольна. И это приводит нас к еще одной важной теме: Дасти Спрингфилд как студийный перфекционист и фактически сама-себе-продюсер. Об этом мало говорится – чаще рассказывают про сексуальность певицы, про ее жизненные проблемы, на худой конец перечисляют ее самые удачные композиции и рассуждают о том, чем именно они так цепляют, – но на самом деле в студии Спрингфилд превращалась в самого настоящего контрол-фрика. Думаете, зачем она пела песню «You Don’t Have to Say You Love Me» на лестнице в офисе Philips? А затем, что тесная студия, принадлежавшая лейблу, никогда ей не нравилась, там не было должного количества эха и воздуха для того, чтобы Дасти могла спеть все так, как ей хочется и видится; поэтому она постоянно заставляла инженеров протягивать провода то на лестницу, то в коридор, а то и в туалет здания. С одним и тем же мельчайшим отрывком она могла возиться подолгу, записывать по 40–50 дублей, пока не чувствовала, что звезды наконец сошлись и фрагмент звучит как до2лжно. Короче говоря, хотя на пластинках Спрингфилд вы, как правило, не увидите надписи «продюсер: Дасти Спрингфилд», по факту она демонстрировала тут именно профессиональный продюсерский подход. Которому мы и обязаны во многом неустаревающим звучанием ее песен.

После 1969-го и шедеврального «Dusty in Memphis» карьера певицы шла ни шатко ни валко: у Дасти были проблемы с психическим здоровьем, с алкогольной зависимостью, а между 1973 и 1978 годом она вообще жила затворницей в США, лишь изредка подпевая на бэк-вокале старым друзьям вроде Элтона Джона. Первую попытку возвращения на большую сцену Спрингфилд предприняла на рубеже 1970–80-х, не пройдя мимо новых веяний вроде диско и синтипопа – в этом звуке решен, например, диск «White Heat» 1982 года, первый за долгое время, о котором положительно отзывалась сама певица. Но настоящий камбэк случился еще позже и был связан с неожиданным сотрудничеством – с Дасти Спрингфилд связались музыканты группы Pet Shop Boys, для которых она, разумеется, была одним из идолов юности. Певица позже признавалась, что, впервые услышав по радио песню «West End Girls», едва не попала в аварию от восторга – впрочем, по воспоминаниям друзей, она и без того всегда водила машину как сумасшедшая. Придя на запись совместного трека с Pet Shop Boys, Дасти робко спросила: как вы хотите, чтобы я спела? Спойте, пожалуйста, как Дасти Спрингфилд – попросил Нил Теннант, и на свет родилась песня «What Have I Done to Deserve This».

За ней последовал прекрасный полнометражный альбом «Reputation», на котором шефство над Дасти вновь взяли годящиеся ей в сыновья электропоп-герои. В соответствии с названием он в самом деле существенно поправил ее репутацию – и позволил спустя два с лишним десятка лет вернуться на постоянное место жительства в Великобританию, где за Дасти уже не бегала голодная до сенсаций желтая пресса; в 1990-е нетрадиционная сексуальная ориентация в мире поп-музыки давно не была поводом для сплетен. В конце десятилетия в Букингемском дворце решили присудить ей Орден Британской Империи – увы, незадолго до этого у певицы диагностировали рак. Понимая, что она может не дожить до торжественного мероприятия, награду в виде исключения выдали заранее и привезли на дом. Ее не стало аккурат в тот день, когда проходила церемония – а спустя шестнадцать дней в США Дасти Спрингфилд торжественно включили в Зал славы рок-н-ролла. За призом на сцену поднялся ее давний друг и соратник, Элтон Джон.

Глава 10

Лебединая песнь черного ангела

The Velvet Underground

Трек-лист:

1). Sunday Morning

2). Venus in Furs

3). Femme Fatale

4). THE Black Angel'S Death Song

5). I’ll Be Your Mirror

6). White Light / White Heat

7). Lady Godiva Operation

8). Candy Says

9). After Hours

10). Sweet Jane

11). Rock’n’Roll

12). Louise

Место действия – Нью Йорк, время действия – 1967 год, и в свет выходит первый альбом группы The Velvet Underground, про который часто говорят, что он предвосхитил панк-рок, а то и еще полдюжины музыкальных стилей будущего. Правда, по открывающей пластинку песне «Sunday Morning» этого вроде бы не скажешь ни за что на свете – звучит она нежно и трогательно, а от панк-рока, казалось бы, максимально удалена. Но с другой стороны, посвящена композиция вовсе не безмятежному «воскресному утру», как можно подумать на основании ее заголовка, а параноидальному состоянию, когда тебе все время кажется, что за тобой кто-то следит (тему предложил музыкантам их номинальный менеджер, знаменитый художник Энди Уорхол). И, собственно, содержание песен – это первое, в чем The Velvet Underground действительно опередили свое время лет на десять: паранойя, наркотики, нестандартные сексуальные практики… 1960-е часто называют веком невинности рок-музыки, но слова «невинность» и «Лу Рид» – лидер The Velvet Underground – положа руку на сердце, вряд ли могут соседствовать друг с другом в одном предложении.

Еще один ярчайший отрывок с первой пластинки группы – трек «Venus in Furs», «Венера в мехах», вдохновленный, понятное дело, творчеством австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха, того самого, фамилия которого увековечена в понятии мазохизма: практики получения наслаждения – в том числе сексуального – от собственной боли и унижения. Композиция и на сугубо музыкальном уровне работает весьма нешаблонным образом: мы привыкли, что поп-музыка доставляет нам удовольствие запоминающимися мелодиями и бодрыми ритмами – тут же это удовольствие оказывается принципиально иного рода. Эстетическим фундаментом песни, основным носителем ее выразительности становится альтовый дроун (то есть максимально протяженное во времени, как бы гипнотизирующее слушателя звучание одного и того же тона).