Страница 19 из 20
Для экспедиции требовались помощники, но где их встретишь среди «забывчивых» людей? Теперь, когда события нашли (пока теоретически) свое место во Времени, мне было важно отыскать место упокоения епископа Григориса, его могилу. Почему-то казалось: около нее пойму, наконец, главное, сокровенное, что ускользало в Москве.
Всадник-крест. Один из немногих уцелевших памятников Кавказской Албании, страны, обязанной своим появлением Степи и Великому переселению народов.
Прорисовка (из книги П. М. Дебирова). Резьба по камню. Дагестан
На что рассчитывал? На озарение? Возможно. Секундное озарение, как известно, стоит опыта всей жизни.
В одиночку сквозь лабиринты Дербента не пробиться – здесь иголку в стоге сена отыскать легче, чем надмогильный камень. Город и его окрестности – без преувеличения, огромное кладбище: кругом тысячи могил, известных и давно забытых.
Скольких людей состарил этот мир, а сам не состарился…
Я понимал: после той страшной смерти, устроенной Григорису, его тело (вернее то, что осталось) не могли бы увезти далеко. Значит, могила где-то поблизости.
Косвенным тому подтверждением служило одно из старинных названий Дербента – Ворота Джора (Джарган – Джар-хан – Джор-хан – Джор){61}.
Конечно, слова «окрестности Дербента» в Москве звучали убедительно, но на месте этого ориентира оказалось мало. Требовалось сузить границы поиска. Здесь вновь на помощь пришла география.
Как географ, знакомый с правилами топонимики, я знал, где-то поблизости должно быть селение или иной знак на местности, названия которых созвучны словам Джарган, Гюрги, Гюрджи, Джюрджис.
Среди этих «джикающих» звуков должен храниться тот, что нужен, и он будет единственным…
«Пусть дело Георгия останется известным только Богу…»
Фактически руками варваров из немощной окраины Римской империи создавалась Византия, будущий хозяин Средиземноморья. Равносторонний крест, как у тюрков, стал знáком ее новой веры. Названный Георгиевским, он поныне напоминает о той выразительной эпохе Средневековья, когда все только начиналось
Почему эти «джикающие» звуки заинтересовали меня? Григорис и Георгий (Джарган) – сходства, на первый взгляд, немного, но окончание -ис в имени Григорис – дань византийской моде (или латинской?). При жизни, как я уже говорил, имя деда и внука звучало одинаково – Григор. Армяне поныне зовут Просветителя Григором.
К слову, разве не любопытно, мусульманское имя Георгия – Джирджис? Похоже, оно тоже своим необычным окончанием передает дух времени – время расцвета Византии, ее греческого начала, когда распространилась мода на всё греческое. В арабском языке мужских имен с окончанием «-ис» нет. Арабисты не находят (или не искали) тому объяснение, да, впрочем, видно и так. Джирджис – Григорис созданы по одному лекалу.
При написании же латинскими или греческими буквами имена Георгий и Григорий выглядят почти одинаково, если учесть принятые в то время сокращения при написании имен. Сходство почти полное.
На это обратил внимание в XIX веке самый, пожалуй, авторитетный специалист по теме профессор А. И. Кирпичников: «Св. Григорий и св. Георгий смешиваются (выделено мною. – М. А.) в рукописях и переводах византийских писателей, что основывается на созвучии и на сокращении обоих имен»{62}.
Обложка одного из томов издания «Житий святых» (Acta Sanctorum) иезуитов-болландинстов. 1643
Очень ценное наблюдение. Здесь кроется еще одна тайна святого Георгия, наверно, самая главная, ключ от неё в глубоком кармане иезуитов. Болландисты (так назвали их), с необычайным рвением столетиями меняли, сочиняли и издавали жития святых, по своему усмотрению, внося туда любые изменения. Даже самые невероятные.
Их тоже отметил пытливый ум Кирпичникова.
Ученый с удивлением обнаружил, что болландисты при переводе древних византийских рукописей имя Григорий заменяли на Георгий. «Опять та же история, – пишет он о храме святого Георгия, – в греческих текстах стоит Γρηγοριου (Григорий. – М. А.)»{63}.
Получалось, переводчики шли на заведомый подлог, правя в своих изданиях Григорий на Георгий. Зачем? Что скрывалось за переименованием Григория в Георгия?
Хороший вопрос, есть над чем подумать. Особенно, если знаешь, что имени Георгий в те времена не существовало! Оно утвердилось после смерти героя, тому способствовали обстоятельства. Никуда не денешься, везде свои секреты.
«Пусть дело (выделено мною. – М. А.) Георгия останется известным только Богу», – постановил в 494 году Римский собор. В этих лицемерных словах папы Геласия I скрыто многое.
Запретив правду о Георгии, папа тем самым узаконил подлоги и ложь, которые утопили святой образ в мутном потоке монашеского вымысла. Об истинном деянии святого Георгия было приказано молчать.
Самая жестокая ложь, как известно, говорится молча. Так, молча, жестокий обман входил в дела пастырей.
Постановление папы Геласия знаменовало наступление новой эпохи – политика, ее интересы определяли теперь жизнь Церкви. Духовное отступало на второй план.
Начиналось время большой беды – в борьбе за лидерство христианские первосвященники принялись безжалостно выжигать все, что прежде связывало с Албанской и Армянской Григорианской церковью, с ее епископами. О том, что именно там возник исток новой веры, следовало забыть, каждому хотелось объявить себя первым. Не пощадили и того, кто привел европейцев к Богу Небесному. Его тоже желали «прибрать к рукам» новые хозяева мира.
То была политика, в чистом виде политика. Не религия. Армения своим союзом с гуннами показала, как можно превратить религию в реальную политическую силу: учреждение Армянской церкви руками царской особы было делом неслыханным!
Страна в религиозном отношении отмежевалась от языческого Рима и выходила из-под его власти. Выходила первой в Империи. То был явный успех. На очереди стояли новые страны. И учреждение Патриаршего престола в Кавказской Албании доказывало это со всей очевидностью.
Правда, похоже, Армения слишком по-своему поняла предназначение религии: обряд, храмы, священные книги, новая мораль еще только внедрялись в жизнь общества, но уже захватывало дух от открывавшихся перспектив для этой маленькой страны, где Церковь и светская власть с первого дня сообща служили одной цели – будущему великой Армении.
Якоб Йорданс. Четыре Отца Церкви. Фрагмент. XVII в.
Впрочем, усиливающаяся Византия и угасающая Западная империя духовное свое развитие отодвинули на задний план еще дальше. Церковных отцов и тех, кого они представляли, занимала только политика! Ее целью был желанный союз с гуннами, с их войском…
Поначалу инициатива и успех были у византийцев, за ними же стояли степняки – сила, собранная стараниями императора Константина в IV веке. Потом чаша весов медленно склонилась к Риму, где прочно обосновались потомки все тех же тюрков…
61
Есть и другие версии толкования слова Джор и всего, что с ним связано. См., например: [35. С. 114–128].
62
См.: [192. С. 63].
63
См.: [192. С. 63].