Страница 21 из 25
Все это было идиллией, которую вскоре омрачили проблемы. Чтобы помочь выпустить дебютный альбом группы Livestock – один из десяти альбомов на лейбле Sweet Peach, который просуществовал совсем недолго, – было решено, что сингл этого альбома будет первой песней Бона с группой, которая увидит свет. Естественно, выбор пал на Seasons Of Change, ту же самую песню, которую Бон помог записать Blackfeather в прошлом декабре. Когда Fraternity записали свою собственную версию в марте 1971 года, она была так хороша с Боном на вокале, что все были уверены: песня будет хитом. Они выпустили песню только на юге Австралии, где она заняла первую строчку в чартах. Возможно, это случилось бы и на национальном уровне, если бы «оригинал» Blackfeatherи не был бы в спешке выпущен в апреле. Бон был очень раздражен этим и сказал, что версия Blackfeather не составит конкуренции выпущенной версии Fraternity. Никто тогда и не ожидал, что песня в исполнении Fraternity будет настолько успешной, и лейбл Blacfether, Infinity/Festival решит вложиться в нее. В результате Seasons Of Change в исполнении Fraternity заняла 51-е место в национальных чартах, а «оригинальная» версия «Black-feather» – 20-ю строчку.
Бон был в ярости – в особенности от того факта, что решил записываться с Blackfeather. Он пошел на национальное телевидение и обвинил своих бывших друзей из этой группы в том, что те «украли» его песню. Ему было все равно, что она на самом деле была написана гитаристом Blackfeather Джоном Робинсоном и вокалистом группы Нилом Джонсом. Этот отрывок посмотрел по телевизору дома в Сиднее подросток Ангус Янг, о чем он вспоминал в интервью более 30 лет спустя. «В первый раз я увидел Бона Скотта на ток-шоу на австралийском телевидении, – рассказывал Ангус. – Он доказывал, что это его песня, а интервьюер был полностью убежден, что Бон – просто глупый рок-н-ролльщик. Он кричал, бегал по студии с воплями, как настоящая поп-звезда. Я подумал: “Хм, довольно живо”».
Несмотря на еще один хит сентября того года If You Got It, который занял вторую строчку чартов в южной Австралии, альбом Livestock, вышедший в конце 1971 года, не оправдал коммерческих ожиданий группы. Он достиг мало-мальских успехов на местном уровне, но не занял вообще никаких позиций в национальных рейтингах. Отчасти это произошло из-за отсутствия какой-либо репутации у лейбла Sweet Peach на австралийском быстрорастущем музыкальном рынке. А отчасти это было связано с устоявшейся репутацией группы – это и было тем, что завело их в собственную коммерческую могилу. Несмотря на то что Livestock был собранием живого рока и блюза, Fraternity казалось, что они навсегда останутся в истории как «хиппи» и даже народная группа. Когда прослушиваешь их записи сейчас, кажется, что они далеки от чего-то «народного» и звучат очень похоже на многих других музыкантов того времени, начиная от Faces и заканчивая Free. Песни Raglan’s Folly и восьмиминутная It сейчас соответствовали бы жанру, известному в Британии как прогрессивный рок. Cool Spot находилась где-то между хитами групп Santana и Led Zeppelin. Бороды, тени и спокойствие были тогда в их стиле; у Бона были длинные кудрявые волосы, как у молодого Роберта Планта. А у его голоса, точно выходящего за пределы стратосферы Планта, был очень широкий диапазон, которого не услышишь даже позже, в AC/ DC. Его игра на волынке также представляла собой особенную фишку, которая, кстати, не нравилась Янгам.
Однако люди всего этого не понимали, и Рождество 1971 года для группы было достаточно печальным. Новый год принес кое-что новенькое, и с высокомерием, присущим рок-группам, которые только что выпустили неудачный альбом, Fraternity решили, что они были просто слишком хороши для «задворок» австралийской сцены. Группы с их талантом и амбициями гораздо лучше принимали в Британии и Америке, где работали звезды их калибра. Гамиш Генри, у которого были деньги, чтобы поддерживать подобные идеи, согласился проспонсировать их планы, и в марте 1972 года, когда австралийское лето закончилось, а британская весна вступала в свои права, Fraternity отправились в поездку, которая должна была стать для них либо прорывом, либо провалом.
Музыканты даже не дождались выхода следующего сингла Welfare Boogie (написанного в соавторстве с Боном) и второго альбома Flaming Galah, получившего свое название от популярного коктейля, но с отсылкой к старому австралийскому сленговому «дурак», или, в данном случае, «дефективное лицо, проявляющее способности в определенной области». Однако в отношении этого второго альбома у группы не было никаких мечтаний. Кроме того, они очень беспокоились относительно некоторых треков, включая Seasons Of Change. Большинство новых песен, особенно A
Однажды Fraternity пригласили выступить в мюзикле Питера Скалтора Love 200, написанном в честь двухсотлетия Капитана Кука. В мюзикле также принимали участие джазовая певица Жанни Льюис и Мельбурнский симфонический оркестр: это было шоу, далекое от Welfare Boogie настолько, насколько возможно вообразить.
Благодаря щедрости Генри, а также тому, что их ничего не держало в Австралии, Fraternity отправились в Лондон, взяв с собой жен, девушек, двух помощников группы (Роба и Боба), тур-менеджера Брюса Кинга и, в случае JB, маленького сына и собаку. Всего на этой «вечеринке» было 17 человек.
Бон, вокруг которого всегда кружились девушки, не так давно сблизился с симпатичной блондинкой из Аделаиды по имени Ирен Торнтон, и им даже удалось сохранить довольно продолжительные отношения. Пользуясь случаем, он уговорил Ирен поехать с ним в качестве жены. Поженились они 24 января 1972 года в Аделаиде.
Поездка в Лондон с Fraternity была их медовым месяцем, началом новой жизни, которая продлилась почти 1,5 года.
Сменив австралийскую осень на британскую весну, Fraternity ожидали, что, по крайней мере, погода их не подведет и будет теплой. Но, как выяснилось в итоге, в своих ожиданиях они ошибались практически относительно всего, что ждало их в Англии.
Было холодно, все время лил дождь. Они въехали в большой трехэтажный дом в районе Финчли, и там, как и в большинстве домов Лондона, не было центрального отопления. Еще, как вспоминал JB, там было жутко грязно, а они еще и вечно ссорились. Чтобы облегчить мучения группы, Генри дополнительно оплатил перевозку их автобуса в Англию. Так что помимо скопления австралийцев, которые поселились неподалеку, соседи наблюдали еще и огромный автобус, припарковавшийся на узкой лондонской улочке. Но самым ужасным был «шум», раздававшийся в округе, когда группа репетировала целыми днями и вечерами. Однако платных концертов у коллектива в то время практически не было, и заключение контракта с какой-нибудь престижной звукозаписывающей студией в Лондоне уже не казалось такой реалистичной идеей.
Денег не было, и Бону даже пришлось устроиться на работу на неполный день в местный паб. Там продавали отличную траву, от которой невозможно было отказаться, и это скрашивало его трудовые будни. Бона прозвали «Дорожный тест Ронни», потому что он всегда вызывался попробовать новые наркотики первым. «Он мог употреблять любые наркотики, которые наука или природа могли сотворить», – вспоминал JB. Ему стало плохо только однажды, когда он попробовал галлюциноген, известный как «дурман», или «Ангельские Трубы и/или Луноцвет». «Ему было плохо в течение пары дней, а мы не стали их пробовать».
Первым выступлением Fraternity в Великобритании был разогрев для Status Quo. Публика, по словам JB, была «благодарна и добра», но музыканты поняли, насколько отстают от происходящего, когда Status Quo вышли на сцену со своим намного более мощным и продвинутым оборудованием: «Настрой группы совсем упал тогда в Лондоне – реальность давала о себе знать. Вечеринка была закончена». Единственным приятным событием была недельная поездка в Западную Германию в конце 1972 года. Тогда они играли в маленьких клубах в Западном Берлине, Франкфурте и Висбадене. Бон объявлял песни на немецком, и группа «подняла ставки», исполняя в основном быстрые рок-композиции, избегая таких, как It и прочие.