Страница 60 из 75
– Спасибо вам, товарищ Чаганов!
– Не за что, до свидания Екатерина Семёновна.
Выхожу в приёмную, чтобы упростить связь со своим секретарём.
– Билет на поезд до Ленинграда, на сегодня на 23:55. Мягкий.
«Дедушка» сорока годков в чёрных нарукавниках кивает лысой головой и неспеша записывает мою просьбу на лист бумаги.
«Блин, у него ещё и с памятью проблемы… с памятью… Да мне же завтра на похороны! Чёрт, чёрт, чёрт».
Визуализирую нужную страницу телефонного справочника центрального аппарата.
– Курский – Курбский… Курбаткин! – Поднимаю трубку городского телефона.
– Спецкоммутатор! Семёрка! – Слышится бойкий девичий голос. – Дорожка?
– Сирень. Добавочный 315…
– Соединяю.
– Петр Николаевич, Чаганов беспокоит…
– Хорошо, что вы сами позвонили, Алексей Сергеевич, – хрипит помощник парторга. – а то я как раз сам собирался, столько людей в списке. Тут у нас изменения: отменяется почётный караул завтра…
– А похороны? – Вырывается у меня.
– И похороны. То есть, товарища Ежова с супругой уже похоронили…
«Нормально, когда успели? Ночью что ли»?
Левой рукой отодвигаю папку в сторону и раскрываю свежую «Правду», лежащую передо мной, так замотался, что не успел прочесть. На первой странице: фотография Чкалова, Байдукова и Белякова у карты Северной Америки, постаноыление Центрального Исполнительного Комитета СССР о награждении большой группы «испанцев». Листаю дальше – ни слова о Ежове!
«Дела. Пока в газете не сообщат о другом, Ежов продолжает руководить наркоматом»…
– … так о чём я хотел вам сообщить, – парторг откашлялся. – завтра в двенадцать ноль-ноль в Центральном клубе НКВД будет встреча нового наркома с руководителями управлений и начальниками отделов Центрального аппарата…
«Никак не успеть, поезд из Ленинграда идёт десять часов».
– Не знаете, Алексей Сергеевич, кто будет нашим новым наркомом? – В голосе Курбатова звучит деланное безразличие.
– Нет, Пётр Николаевич, не знаю.
– Понятно, – разочарованно вздыхает он. – вот предупредил, ставлю галочку.
«Позвонить Кирову? Зачем? Просто полюбопытствовать? Он, конечно, не раз говорил, что звони, мол, в любое время, но я этим не злоупотребляю – звоню только в случае крайней необходимости… Стоп! Ипатьев! Стране нужен порох, взрывчатка и высокооктановый бензин. Тут в колокола нужно звонить, а я застеснялся».
По «вертушке» никто не ответил, пробую по ВЧ Свешникову.
– Николай, мне надо срочно встретится с Сергеем Мироновичем. – Выпаливаю, едва заслышав его интеллигентый голос.
– Его нет, он у Хозяина на «Ближней даче»… Молчу, соображая.
– … но через час будет на месте. – Продолжает он услышав мой разочарованный вздох. – Хочешь, вышлю за тобой машину, если конечно, дело не терпит отлагательства?
– Не терпит, а машинк не нужно, я пешком, я тут на Большой Татарской. – Подскакивая со стула.
– Все пропуска в Кремль отменены и въезд посторонних машин тоже.
«Серьёзно всё».
– Тогда оставь мне пропуск на проходной, через час я подойду.
– Где же они? Только что тут стояли. – Кузнецов привстаёт на стременах, стремясь что-нибудь разглялеть в зарослях, обступивших дорожку. – В этом лабиринте чёрт ногу сломит… Оля наклоняется к земле, обхватив коня за шею, и пытается разглядеть следы на земле.
– Вот по этой тропинке прошли. Коля, ты с лошадьми за мной метрах в ста. Если потеряешь меня, то встречаемся здесь через полчаса. – Она легко спрыгивает с коня и неслышно растворяется в зарослях.
– Ну зачем мы связались с этими? – Из-за кустов раздался ноющий мужской голос. – По тихому надо было уходить.
– Ша, сявка… – Голос последнего показался показался Оле знакомым. Девушка потихоньку отодвинула берёзовую ветку с молодыми зелёными листочками: на небольшой полянке, покрытой прелой прошлогодней листвой и кое-где пробившуяся сквозь неё молодую травку, она увидела двух небритых мужчин в одинаковых спортивных рубашках со шнуровкой на груди и светлых парусиновых брюках. Один, тот что постарше, помахивал самодельным ножом перед лицами, лежащих у их ног и скулящих, расстрёпанных Пуси и Ганса. Неподалёку две лошади, привязанные к дереву, фырчат и прядают ушами.
– … Крест – фартовый вор, без слама никогда с луны (грабежа) не возвращался, – зло смеривает взглядом Жжёнова. – это тебе не клюфту (одежду) на пруду тырить. А за гнилую наводку ответишь.
– Крест, я не виноват что американец уехал сразу… – заныл артист. – у него всегда в кошельке много денег. Он бы просто так мне дал.
– Стой на стрёме, – осклабился вор, поворачиваясь к Пусе. – кралю жарить буду… Увидев чёрные зубы Креста, его страшную небритую морду, женщина дико вскрикивает и пытается подняться с земли, но увидев перед глазами нож застывает и закрывает ладонями лицо, что вызывает хриплый довольный хохот вора. Вдруг страшное воспоминание как молния пронзили Олю: те же зубы, те же волосатые руки, тот же сиплый голос: воспоминания Маньки, усилием воли подавляемые девушкой, вырвались на ружу и весь план, мгновенно возникший у в голове опытной оперативницы, сразу полетел в тартарары.
– Не трожь её, гад! – Олин звериный крик заставил вздрогнуть всех находящихся на поляне.
– О-па! Маня! – Маленькие глазки Креста забегали по сторонам в поисках опасности, но никого постороннего не найдя, вернулись к фигуре девушки. – Ты как здесь? Меня посёшь, прокурсетка лягавая?…
Вдруг рука вора нырнула в карман и на свет появился дамский пистолет.
– Ты зашухарила всю нашу малину… – вихляющейся походкой Крест идёт к девушке. – а теперь маслину получай!
Жжёнов даёт пинка, попытавшемуся подняться на ноги Гансу, и тот снова ложится на землю.
– Что дрейфишь, Крест, – Оля берёт себя в руки, дыхание успокоилось, как всегда в минуту опасности. – марухи своей, шпалером тычешь…
Вор останавливается в трёх метрах от девушки и смотрит на свой пистолет и усмехается.
– В натуре ботаешь, маруха ты моя… ха-ха-ха, фарт пошёл. Лягай рядом с курвой. – Щурится он.
– Стой! Ствол на землю! – Из кустов вываливается Кузнецов, размахивая револьвером.
Реакция Креста была мгновенной, дуло его пистолета повернулось на звук и прозвучал выстрел. Оля делает кувырок вперёд, гибкое тело скручиваетсявокруг своей оси и каблук её сапога хлёстко и точно бьёт по руке вора, вибивая оружие.
– Не стрелять! – Кричит она вскакивая на ноги.
Крест отскакивает в сторону и скрывается за ней, в его левой руке сверкнуло лезвие ножа.
– Коля, ты как? – Не поворачиваясь назад кричит девушка, её взгляд скользит по противнику.
– Пойдёт, – скрипит зубами Кузнецов. – чуть царапнуло. Вор стоит в нерешительности, нож так и летает из руки в руку, а в глазах застыло удивление той прытью, что показала его бывшая подруга.
– Серьёзный противник. – Подумала она, глядя на быстрые, ловкие движения Креста.
Оля вспомнила слова своего инструктора по ножевому бою, когда она ещё была молодой курсанткой: «Если увидите в руках у противника нож, с которым он обращается вот так (и показал точно такой же приём, что демонстрирует сейчас вор), то бегите от него со всех ног. Большинство приёмов защиты от ножа не фиксируют кисть противника: он легко перебросит его в другую руку и настрогает из вас вермишель».
– Не дрейфь, Крест, – засмеялась девушка. – я тебе яйца небольно откручу…
Вор не поддаётся на провокацию и не двигается с места, осторожно скашивая взгляд на землю, на пистолет, лежащий между ними.
– Справа! – Кричит Жжёнов.
Пришедший в себя Кузнецов прыгает в сторону и в тот же миг раздаётся выстрел его револьвера. Пуля проходит мимо, но, пользуясь секундным замешательством противника (рука с ножом идёт вниз), Оля сокращает расстояние между ними и, легко оттолкнувшись от земли, летит ногой вперёд. Крест замечает краем глаза движение, успевает слегка пригнуться, поэтому низкий подкованный каблук девушки впечатывается не в его скулу, а в висок. Отчётливо слышится хруст ломаемой кости и тело вора, вздрогнув, начинает медленно заваливаться на бок.