Страница 57 из 75
– На Ближнюю дачу. – Комкор поворачивается к сидящему рядом порученцу и говорит, понизив голос. – Ты помнишь, Петя, о чём мы утром говорили когда из Кремля шли?…
– Помню, Михаил Петрович.
– … Завтра, – смотрит на часы. – нет уже сегодня вечером, всё должно быть готово.
– Понял. Сделаю.
Москва, Кунцево, Ближняя дача.
22 июня 1937 года, 04:00
– Поужинать с нами не желаете, товарищ Фриновский? – Бодрый повеселевший Сталин оторвался от чтения докладной записки начальника ГУГБ.
– Нет, спасибо, товарищ Сталин, – тот с трудом разомкнул слипающиеся глаза. – мне бы поспать немного.
– Хорошо, – легко соглашается хозяин. – сейчас подпишете приказ о назначении Власика начальником Отдела Охраны и, второе, о выводе батальона особого назначения НКВД из Кремля.
– Кому прикажете передавать посты?
– Первому пехотному батальону училища ВЦИК, – подал голос, сидящий с противоположной стороны стола, Ворошилов. – к десяти утра казармы должны быть освобождены. Согласуйте все эти вопросы с начальником Разведупра Берзиным.
– Будет исполнено. – Фриновский вопросительно смотрит на Сталина.
– Передайте текст этого приказа – хозяин протягивает лист бумаги комкору. – по телефону оперативному секретарю… да не беспокойтесь вы так, товарищ Сталин своё слово держит. Закончите дела и увольняйтесь из органов по здоровью, получайте пенсию какую положено и катитесь в свой…
– Наровчат… – подсказал Фриновский.
– … лови рыбу, бей зверя. – Мечтательно продолжил Киров, потянувшись всем телом.
– … и будем считать, что вину свою вы искупили. – Заключил вождь.
– Спасибо, товарищ Сталин! – Фриновский поднимается со стула.
– В десять утра в Кремле встретишь Берзина, – напоминает Ворошилов. – чтобы всё гладко там прошло. Своболен.
Тянет руку, но вождь отворачивается от него к столику с телефонами, Киров с маршалом стали что-то вполголоса осуждать, и комкор потерянно, зажав в руке проект приказа, пятится к двери кабинета.
– Калинина, срочно… – Сталин опускает телефонную трубку на рычаг и весело говорит соратникам. – Что неужели никто не проголодался? Днём – не спится, ночью – не естся?
– Здравствуйте, Михаил Иванович, – Хозяин радушно улыбается, принимает пыльник гостя и собственноручно вешает его на один из бронзовых крючков настенной вешалки. – прошу прощения, что поднял вас с постели, но дело неотложное государственной важности.
– Понимаю, товарищ Сталин… – Калинин вешает на соседний крюк свою клюку, сверху кепку и приглаживает пятерней густые волосы. – других дел у нас не бывает.
Из просторной прихожий они проходят в столовую, где за длинным дубовым обеденным столом (на нём хрустальная ваза с южными фруктами и бутылка с вином) расположились соратники вождя: Молотов, Киров и Ворошилов. Все встают, подходят к вошедшему Председателю ЦИК СССР, здороваются за руку и возвращаются на свои места.
– Вот, товарищ Калинин, – Сталин возвращается из своего кабинета, примыкающего к столовой. – прочтите эту записку.
«Всесоюзный староста» молча достаёт из кожаного футляра очки в тонкой металлической оправе, подвигает к себе бумаги и начинает внимательно читать, изредка бросая тревожные взгляды на вождя, расположившегося во главе стола.
– Да-а… – Калинин откидывается на спинку стула. – а я уж думал, что после Зиновьева с Каменевым такое больше у нас не повторится… Может такое статься, что возводит ли Фриновский поклёп на товарищей? Мы ведь знаем их не один год.
– Соглашусь с вами, товарищ Калинин, – Сталин отпивает из бокала с красным вином. – вот только можем ли мы доверять этому человеку вести расследование? В ЦК кандидатура товарища Ворошилова на пост наркомвнудела не прошла, органы госбезопасности возглавляет человек, которому мы не можем доверять. Сами посудите, предполагаемые заговорщики свободно делятся своими тайнами с человеком, от которого, казалось бы, они должны бежать как чёрт от ладана. Такое положение считаю нетерпимым, поэтому предлагаю принять совместное постановление ЦИК и СНК (Молотов согласно кивает), где назначить наркомом внутренних дел товарища Ворошилова.
– Без решения ЦК? – Руки Калинина принялись нервно теребить футляр от очков.
– Вы же сами видите, что в ЦК происходит! – Вступает в разговор Киров. – Разброд и шатания… в такой момент!
– Не будет ли это воспринято в партии и стране как узурпация власти? – Глаза «всесоюзного старосты» заметались по лицам собравшихся. – Один человек и нарком обороны и нарком внутренних дел…
– Если вы, товарищ Калинин, опасаетесь, – инициативу берёт Молотов. – что вас снова, вслед за новыми обвинениями Рудзутака, потянут к ответственности по старому «жандармскому делу» (в 1929 году председатель Контрольной комиссии Серго Орджоникидзе получил документы из архивов царской полиции, свидетельствующие о том, что Калинин и Рудзутак, находясь под арестом, дали показания, на основании которых полиция произвела аресты в подпольных революционных организациях), то это напрасно. Об этом никто из нас не вспомнит, дело-то прошлое.
– Я понимаю о чём говорит товарищ Калинин, – все головы поворачиваются к Сталину. – действительно у людей такое впечатление может сложится: совсем недавно власти покончили с одним «Бонапартом», а тут сами своими руками создают другого.
– Коба, как ты можешь сравнивать? – Возмущается маршал.
– Я говорю люди могут подумать, – делает ударение на слове «люди» вождь. – которые далеки от политики. Поэтому предлагаю наркомом обороны временно назначить товарища Будённого…
– Как? – Нарком вскакивает с места.
– … Успокойтесь, успокойтесь, товарищ Ворошилов, – Сталин делает успокоительный жест рукой. – временно, пока не наладите работу в наркомате.
– Как же я без Красной Армии? Мы же договаривались… – Маршал растерянно смотрит по сторонам, ища поддержки. Чувствуется, что это для него сильный удар.
– … Найдём вам хорошего помощника, – ровным голосом психотерапевта продолжает хозяин, пускаясь в путь вокруг длинного стола. – он будет вам во всём помогать, а сделаете дело-возвращайтесь на старое место, если, конечно, считаете что форма генерального комиссара госбезопасности менее красивая, чем маршальская.
Собравшиеся заулыбались, все знали какое трепетное внимание уделяет нарком военной форме.
– Год другой, не больше… – Сталин подходит сзади, кладёт руки на плечи маршалу и усаживает того на место, затем как о чём-то решённом продолжает. – Товарищ Киров, берите бумагу, набросаем проект постановления.
Через четверть часа листок бумаги, испещрёный многочисленными исправлениями, передаётся на печать, а ещё через пять минут ложится на стол перед Калининым. Тот медлит, протирает очки, перечитывает постановление.
– Берзина… – Говорит Сталин в трубку, поглядывая на Председателя ЦИК. – Что у вас? Хрущёв сам пришёл и написал заявдение… подтверждает. Собственноручно написал? Хорошо. Тогда заявление срочно сюда. Пятницкий? Ну дадим ему время до полудня, потом пусть пеняет на себя… Калинин решительным движением обмакивает перо в чернила и подписывает документ, пододвигает лист сидящему рядом Молотову, тот ставит свою подпись ниже.
– … ах, вот значит как, – хозяин продолжает разговор. – немедля с Чагановым ко мне. Сталин не прощаясь бросает трубку, затем, помедлив, поднимает её снова.
– Товарищ Поскрёбышев, на два часа дня пригласите Мехлиса (редактор «Правды») и Таля (редактор «Известий»).
Вождь берёт Калинина под руку, провожает в прихожую, где помогает ему надеть плащ. После рукопожатия, взволнованный «всесоюзный староста» торопится уйти и забывает шляпу с клюкой на вешалке. Хозяин посылает вдогонку порученца.
– Так вы уверены, товарищ Чаганов, в вашей дешифровке и переводе с немецкого? – Чёрные глаза вождя внимательно смотрят на меня.
– Уверен, товарищ Сталин.