Свой среди своих

– Савелий Михайлович! – Начальник питерского Управления ФСБ генерал-лейтенант Панин редко повышал голос, но иногда приходилось. – Власти нужны журналисты, а не холуи! И пожалуйста, не путайте интересы государства с интересами конкретных чиновников.

– Но такая наглость, Геннадий Алексеевич! – Один из заместителей Панина, начальник Службы по борьбе с коррупцией и организованными преступными сообществами, генерал-майор Костромской шумно выдохнул воздух. – Этот писака… Я даже не знаю, как его назвать… Он же походя оскорбляет самого президента!

– Хватит! – пророкотал начальник Управления ФСБ. – Президент сам разберется, кто его оскорбил, а кто нет. К тому же указание на противоречие в указах, пусть даже и президентских, не является оскорблением…

– Но в такой форме! – не унимался Костромской.

– В какой? – мягко спросил глава Следственного управления УФСБ генерал-майор Чкалов.

В кабинете собрались только Панин и четверо его заместителей.

Пятый заместитель, начальник СЭБ генерал-майор Щербаков, отсутствовал.

Чкалов, Ястребов и курировавший направление антитеррора Сидоров уже доложили примерные итоги работы за год, оставалось выслушать Костромского, который, вместо изложения результатов деятельности Службы БКиОПС, принялся рассуждать о «хамстве» журналистов, вытащив из кожаной папочки газетную вырезку недельной давности.

Корреспондент малотиражной газеты с выписанным готическим шрифтом названием «Der Stu

В назидание остальным бюрократам.

– Нет, ну вы посмотрите на название! – Костромской потряс вырезкой. – Это же фашизм!

– Стоп. – Чкалов поправил галстук. – Вы определитесь, о чем говорите: о статье или о названии газеты…

– И о том, и о другом. – Костромской злобно зыркнул на главу Следственного управления. – Проблему надо рассматривать вкупе.

– Издание зарегистрировано в комитете по печати, – вмешался Ястребов. – Как вы видите, рядом с названием изображен маленький самолет. Штурмовик, естественно. Так что формально к словам «дер штюрмер» претензий быть не может. И в этой газете, насколько я помню, иногда проходят статьи об авиации, преимущественно о штурмовиках периода Второй мировой войны.

– Но вы же понимаете! – опять завелся начальник СБКиОПС.

– Савелий Михайлович, я понимаю букву закона, – спокойно отреагировал первый заместитель начальника УФСБ. – И не намерен действовать, исходя из иных соображений. Мы с вами не в частной лавочке работаем.

– А изображение свастики в оформлении заголовков? – не угомонился начальник Службы БКиОПС. – В Москве бы за такое!…

– Покажите. – Сидоров взял вырезку и вгляделся в фигурную рамку, окружавшую шапку заглавной статьи. – Это не та свастика.

– Как не та?! – взвился Костромской.

– Очень просто. – Куратор антитеррористического направления деятельности УФСБ в свободное время увлекался историей древних славян и индийских ариев. – Перекрещивающиеся линии заломлены не в ту сторону, как было принято в Третьем рейхе. Это индийская свастика, символ Солнца. Я бы отнес ее по манере изображения примерно к двенадцатому – четырнадцатому веку… Точно такие же символы есть во многих русских храмах. Фашизм тут ни при чем.

– Но есть же указ о борьбе с фашистской символикой! Президента! – Костромской опять схватил вырезку. – Со всеми там свастиками, молниями, орлами…

Панин, Ястребов и Чкалов переглянулись. Желание начальника СБКиОПС, год назад переведенного из Управления ФСБ по Ростовской области, где он занимал должность начальника Отдела экономической безопасности, проявить себя «с лучшей стороны» оборачивалось тем, что Костромской всё время лез не в свое дело.

– Указ касается борьбы с проявлениями национальной нетерпимости и экстремизмом, – терпеливо разъяснил Панин. – В том числе – и с неофашизмом. Не стоит понимать этот документ только как наставление по выискиванию фашистской символики… И вообще, Савелий Михайлович, данная тема входит в сферу компетенции милиции. Ну, в крайнем случае, Службы ЗКСиБТ. Ваше подразделение имеет несколько иные задачи. Вот по ним и доложите.

Костромской недовольно засопел, однако продолжать развивать тему не стал и засунул вырезку в папку, намереваясь при возможности показать ее кому-нибудь из высокопоставленных московских визитеров.

– Итак? – Начальник УФСБ сложил руки в замок.

– Общий результат по отделам, – начальник СБКиОПС сверился со справкой, – выявлены одна тысяча сто семьдесят три случая коррупции. По девятистам пятнадцати ведется проверка, возбуждено двести сорок уголовных дел. В большинстве случаев дела имеют хорошую судебную перспективу… По восьмидесяти девяти случаям принято решение в отказе от возбуждения дела или по прекращению проверки из-за отсутствия события преступления. Запрос прокуратуры на оперативное сопровождение дел вице-губернаторов я удовлетворил, группы работают…

– Есть какие-нибудь новости по этим делам? – осведомился Чкалов.

– Докладывают, что нет. – Генерал-майор Костромской полистал блокнот. – Факты получения взяток подтверждения пока не находят.

– И не найдут, – себе под нос буркнул Сидоров. – Только людей на ерунду отвлекаем.

– У старших групп то же мнение, – подтвердил начальник СЭБ. – По факту получения вице-губернатором Малышенко мебели из Финляндии имеются оплаченные им чеки, а сумма оплаты доставки ее в Россию столь мизерна, что взяткой быть не может. То, что ему привезли мебель на машине коммерческой фирмы, не криминал. К тому же водитель подтвердил, что Малышенко заплатил ему наличными. За бензин.

– Сколько стоит прогон грузовика из Хельсинки до Питера? – спросил Панин.

– Без расходов на топливо – долларов сто – сто пятьдесят…

– Либо взятки не было, либо вице-губернаторы сильно измельчали, – вслух подумал Ястребов.

– Да уж, – кивнул Чкалов. – На взятку никак не тянет… Черт, доведут же мужика. Второй год травят, нельзя так… – вздохнул начальник СУ.

– А что с Потехиным? – осведомился Ястребов.

– Там вообще ничего не понять, – покачал головой Костромской. – Ему вменяют хищение трехсот тысяч рублей путем перевода их через счета нескольких фирм, но при этом имеются документы на выполненные работы. Документы проверены, всё сходится… Лично я оснований для выдвижения обвинений не вижу.

– Прокуратуре надо просто сроки по другому уголовному делу продлить. – Генерал-майор Сидоров открыл бутылку «Боржоми». – Полтора года ничего не делали, груши околачивали, а сейчас спохватились. Вот и выделили Потехина, который там боком в качестве свидетеля проходил, в отдельное производство. И лишние полгода-год на расследование старого дела получили, и показали себя «непримиримыми борцами» с коррупцией, невзирающими на занимаемые должности… Зря мы оперативное сопровождение дали. Опять нас в грязные игры втягивают. Прокуратура потом в сторонку отвалит, а на нас все шишки. Мол, «сатрапы», «рецидив тридцать седьмого года» и остальные прелести…

– Очень может быть. – Чкалов огладил лацканы роскошного темно-синего пиджака. – Но и отказать прокуратуре без оснований Савелий Михалыч не мог.

– Увы, – грустно развел руками Костромской. – Тогда бы они сбросили в СМИ информацию, что мы покрываем вице-губернаторов.

– То есть мы – или коррупционеры, или «душители свободы», – подытожил Панин. – Третьего, как я понимаю, не дано?

– Можно выпустить пресс-релиз с результатами нашей проверки по Малышенко и Потехину, – осторожно предложил начальник СЭБ. – И пусть тогда прокуратура сама объясняет, что и как…

– Это ноу-хау в нашей работе, – усмехнулся Панин. – Другие предложения будут? Нет? Давайте, Савелий Михайлович, дальше докладывайте. К вице-губернаторам вернемся позже и отдельно. Этот вопрос не терпит скоропалительных решений…