Страница 20 из 27
Маркс не только не соглашается с попытками выводить из трудовой теории стоимости заключения, выгодные для рабочих, но и критикует ее. Он считает, что хотя ее отправным пунктом и является положение о труде как истинном духе производства, она оставляет трудящегося ни с чем, а собственнику дает все. По этой причине Маркс старается раскрыть отчужденный характер труда.
Критикуя трудовую теорию стоимости, он, конечно же, не отрицает некой связи, существующей между производственными расходами и стоимостью, но не соглашается с тем, как Рикардо оставил в стороне конкуренцию и взаимоотношения между спросом и предложением, сделав затраты на производство единственным ценоформирующим фактором. По его мнению, это была недопустимая абстракция. В своих комментариях к идеям Милля о том, что стоимость валюты (золота и серебра) регулируется в зависимости от производственных затрат так же, как и в случае с другими товарами, Маркс подчеркивает: «Милль – как и вообще школа Рикардо – совершает ту ошибку, что формулирует абстрактный закон, не учитывая изменения и постоянного упразднения этого закона, благодаря чему он только и осуществляется. Если постоянным законом является, например, то, что издержки производства в конечном счете – или, вернее, при спорадически, случайно устанавливающемся соответствии спроса и предложения – определяют цену (стоимость), то столь же постоянным законом является и то, что такого соответствия нет и что, следовательно, стоимость и издержки производства не находятся в необходимом отношении друг к другу. Спрос и предложение соответствуют друг другу лишь какое-то время, вследствие предшествующих колебаний спроса и предложения, вследствие несоответствия между издержками производства и меновой стоимостью; это колебание и это несоответствие вновь наступают вслед за установившимся на какое-то время соответствием. Это действительное движение, лишь абстрактным, случайным и односторонним моментом которого является указанный закон, превращается новейшими политэкономами в акциденцию, в нечто несущественное» (1974. Т. 42. С. 17). Маркс ставит серьезный акцент на влиянии отношений спроса и предложения, а также конкуренции, на цену. Существенно его внимание к условиям, при которых действуют те или иные закономерности. При этом он делает вывод об отсутствии неизбежной взаимосвязи между производственными расходами и общей стоимостью, которая трансформируется в рыночную под воздействием различных факторов. Маркс приходит к заключению, что данная трудовая теория возводит абстрактное, случайное и фрагментарное до уровня закона. Таким образом, он выступает против ее самых основополагающих принципов.
Кроме того, он основательно вскрывает внутреннее противоречие этой теории, по которой получается, что все результаты труда принадлежат рабочим, но фактически пролетариат получает в виде зарплаты их минимальную часть, необходимую для существования. Ее дают трудящимся как рабочим, но не как людям, она направлена на их воспроизводство в качестве рабочей силы, а не человеческого рода. Все произведенное – это труд омертвленный, а капитал – накопленный, поэтому всякая вещь покупается за него. Впрочем, в действительности труда рабочих никогда не хватит, чтобы оплатить все вещи, наоборот, это пролетарию постоянно приходится продавать себя. Это единственное, что используется для увеличения стоимости данного природой богатства, однако на практике большая часть произведенного товара присваивается в виде ренты или прибыли ленивыми землевладельцами и усердными капиталистами, которые только командуют трудящимися и нежатся в роскоши. Труд – единственная неизменная цена за товар, но в реальности нет ничего более случайного и подверженного влиянию спроса и предложения. Одним словом, между теорией стоимости, исходящей из труда, и тем, как она выступает в защиту интересов буржуазии, существует фундаментальное противоречие. Принципы этой теории расходятся с действительностью. Поэтому социализм, основывающийся на этой теории, может быть лишь утопическим. Фактически, вопрос состоит не в том, чтобы установить количественное отношение труда к стоимости, а в анализе его отчужденного характера. В противоречие вступают труд, созидающий всю продукцию, и положение трудящегося, то есть отчужденный труд противостоит самому себе. Можно сказать, что трудовая теория стоимости, разработанная буржуазной классической политэкономией, отдает собственникам все, тогда как Маркс в своей концепции отчужденного труда пытается проследить истоки бедности пролетариев и обосновывает интересы рабочего класса.
По его мнению, во всей буржуазной политической экономии только Смит, Сэй и Рикардо были теми учеными, которые делали эту науку полноценнее, реалистичнее и все активнее и осознаннее развивали ее на поприще человеческого отчуждения.
В соответствии с ней безземельный рабочий-бессеребренник рассматривается всего лишь как трудящийся, а не как человек. Его минимальный и единственный доход, в котором он нуждается, должен позволять покрывать расходы на его жизнь (в то время, пока он трудится) и содержание его семьи. В глазах буржуазных экономистов пролетарий – не более чем трудящееся животное, скот с самыми базовыми плотскими потребностями. Значимость определенной денежной суммы определяется не тем, сколько на нее можно прокормить рабочих, а какую прибыль она принесет.
Разбирая подход Рикардо к валовому и чистому доходу, Маркс резко критикует презрительное отношение к пролетариям, проявляемое со стороны буржуазной политической экономии. Английский ученый относит заработную плату к расходам на производство, то есть к статье затрат; смысл имеет только увеличение чистого дохода – ренты и прибыли. Уменьшение числа рабочих как раз ведет к нему, что является благом для государства. В этом четко прослеживается враждебность к трудящимся. Маркс подчеркивает: «Поскольку политическая экономия отрицает всякое значение валового дохода, то есть объема производства и потребления без учета излишков, она отвергает весь смысл самой жизни, и потому в своей абстракции впадает в фарисейство. Следовательно, можно откровенно заявить:
1. Политическая экономия беспокоится вовсе не о государственных интересах, не о человеке, а только лишь о чистом доходе, прибыли и ренте, которые и есть конечная цель государства.
2. Человеческая жизнь ничего не стоит.
3. Стоимость рабочего класса – это, попросту говоря, необходимые затраты на производство, рабочих нанимают единственно для получения чистого дохода, то есть ради прибыли капиталиста и ренты земельного собственника. Трудящийся неизменно и неизбежно остается рабочим механизмом, и достаточно будет того, чтобы выделять требуемую сумму на поддержание его функционирования»[28].
Маркс также осуждает невнимание Рикардо ко всему случайному и действительному. По его мнению, отношение к экономическому закону как к значению, выводимому из среднего арифметического, затмевает человека: рикардисты нивелируют действительные жизненные обстоятельства человека и делают упор на абстрактное движение материи, в результате чего реальный материальный процесс, происходящий с частной собственностью, превращается в общую, абстрактную формулу. Поэтому Маркс заявляет: «Среднее арифметическое – настоящее оскорбление, очернение человека». И далее: «Рикардо интересуется общими законами. А то, как эти законы осуществляются, приведут ли они к разорению миллионов человек, с точки зрения самих законов и политических экономистов не имеет никакого значения»[29]. Эта же позиция выражена в марксовом заключении о враждебности трудовой теории стоимости по отношению к человеку, о том, как она, якобы признавая человека (его труд), на деле полностью отрицает его.
По мнению Маркса, буржуазная политическая экономия в целом противопоставлена человеку. Он резюмирует, что в ней нет места человеческой природе – там обосновалась нечеловеч-ность. Однако в этом нет ее (и тем более Рикардо) ошибки. Эта дисциплина представляет собой научную исповедь капиталистов, отражение современной капиталистической промышленности в их сознании, поэтому чем она правдивее и полнее, тем упорнее отстаивает естественность и разумность человеческого отчуждения.
28
Полное собрание сочинений Маркса и Энгельса. Международное издание. Изд. 1
29
(на немецком языке). Ч. 1. Т. 3. С. 514–515.