Самая длинная ночь

========== Новый король ==========

Сапоги Джарета оставляли на плитах замка золотые следы. Туфли Герберта, наверное, тоже. Он шел за Джаретом, не оглядываясь. С тех пор, как сокровищница опустела, а от артефактов остались лишь кучки золотой пыли, король гоблинов не проронил ни слова. Должно быть, боялся расплескать магию, которой был переполнен до такой степени, что излучал радужное сияние. Герберт повторял про себя инструкции. События могли развиваться по двум сценариями. Джарет просчитал оба. В худшем случае по времени переместится не только сам Лабиринт с Игрейной, но и все его обитатели, включая Герберта.

- Тогда ты забудешь наш разговор, - Джарет протянул ему пакет. - На этот случай я написал подробные инструкции. Но скорее всего, этого не произойдет. Гораздо вероятнее, что я сам все забуду. Береги пакет, в нем мое завещание. Не вздрагивай, я не умру. Может даже сознание не потеряю. Но это не наверняка.

Риск не просто превышал разумные пределы - он выходил за пределы разума. И Герберту было очень страшно. Но он не останавливался. Потому что была та ночь в башне. И они трое — израненные, смешавшие свою кровь. Дело не в клятве. Просто они — семья. Герберт вдруг подумал, что такой — настоящей — семьи не было ни у него, ни у Джарета с Игрейной. И пусть он опять оказался младшим братом, теперь это не обидно.

Джарет поднялся на самый верх смотровой башни и вышел на середину открытой площадки. Герберт остановился на последней ступени лестницы. Он ожидал, что перед Джаретом появятся огромные часы. Или всё вокруг закружится против часовой стрелки. Но Джарет просто стоял в расслабленной позе, опустив голову. Минуты текли, Герберт не выдержал и сел на корточки, прислонившись к стене. Будь на его месте Алиас, он бы наверняка что-нибудь увидел или почувствовал. Обидно, что самая великая магия за последнюю тысячу лет творится без свидетелей, способных ее оценить. Герберт плотнее запахнул куртку, спасаясь от прохлады раннего утра. Сколько еще ждать? И вдруг Джарет упал. Так падает марионетка, у которой разом обрезали все нитки. Герберт вскочил. «Что бы ты ни увидел, не подходи ко мне!» Выполнить это оказалось труднее, чем представлялось раньше.

На ограждения смотровой площадки начали опускаться совы. Они усаживались тесно, одна к одной. Герберт напряженно смотрел на неподвижную фигуру короля. «Считай до шестидесяти. Если я не поднимусь, забери Игрейну. Не дай ей приближаться ко мне».

Внизу хлопнула дверь. Звонкий голос позвал:

— Джарет!

Герберт сжал кулаки так, что отросшие когти вонзились в ладони. Ну почему всё не может быть хорошо? Почему?!

— Герберт? Что происходит? Почему ты на меня так смотришь? — Игрейна остановилась в трех ступенях от него.

Герберт нервно облизнул губы. На ней было то самое льняное платье. И волосы аккуратно собраны под повязку, словно она только что пришла к нему в лабораторию. Что она помнит?

— Герберт, не молчи! Где Джарет?

— Я тебе всё объясню. Только пойдем ко мне, хорошо?

Винтовая лестница была узкая. Герберт загораживал ее полностью, не давая Игрейне увидеть, что происходит наверху.

— Я никуда не пойду! Что с Джаретом?! — Игрейна попыталась проскочить мимо него.

Герберт сгреб ее в охапку и побежал вниз. Игрейна вырывалась, кричала, звала на помощь. Но гоблины получили приказ, и сейчас ни один из них не появился на пути Герберта. Над Лабиринтом он пролетел, хотя тащить бешено извивающуюся скоге было трудно. В предусмотрительно оставленное открытым окно своего дома Герберт буквально ввалился. С силой прижал Игрейну к полу.

— Послушай меня!

Герберт боялся, что она не поверит. Но Игрейна затихла после первых же слов о Лабиринте и времени. Выслушав до конца, тихо сказала:

— Отпусти. Я поняла.

Они сели рядом на диван. Взялись за руки.

— И что дальше?

— Джарет приказал, чтобы никто не входил в башню, пока он не выйдет оттуда.

— А если он… не выйдет?

— На этот случай у меня есть инструкции, — Герберт нащупал пакет во внутреннем кармане куртки. — Но он не умрет. Просто может очень долго приходить в себя.

— Долго — это год? Десять лет? Двадцать?

— Он предполагал, что в самом худшем случае — сто лет.

Игрейна содрогнулась.

— Нужно сказать Алиасу.

— Да, — неохотно ответил Герберт.

Алиас сидел на кухне, пил уже третью чашку кофе и думал, что этот Йоль не забудет до конца жизни. Ночью ему пришлось открыть портал для Ирис в пещеры Ториуса. И держать его открытым, пока она не вернулась. К счастью, и целительница, и король троллей умели договариваться быстро. Потом Ирис отправилась к Джарету. Вернулась недовольная, но с перстнем на пальце. Артефакт Алиас узнал и немного успокоился. Но всё равно втайне надеялся, что Арден обратится к другой целительнице. Однако едва наступило утро, как прозвучал вызов по зеркалу. Король эльфов в изысканно-небрежной манере пригласил Ирис посетить его дворец. Ничего срочного, но хорошо бы сегодня. Ирис начала собираться. Алиас со вздохом отдал ей перстень Кинты.

— Будь осторожна.

— Разумеется, буду, — она сочно поцеловала его в губы. — Ведь я уже не одна.

— Это точно? — Алиас недоверчиво посмотрел на живот жены.

— Мы в таких делах не ошибаемся, — Ирис засмеялась. — Видел бы ты свое лицо, Лис.

И вот теперь Алиас сидел и пил кофе, а предчувствие беды становилось всё сильнее и сильнее. Наконец он не выдержал. Как был — в одной рубашке — вышел на крыльцо. Загородившись ладонью от лучей поднимающегося солнца, посмотрел на небо. И предчувствие превратилось в уверенность. К нему стремительно приближалась черно-красная небольшая птица. Алиас протянул руки, подхватил посланника короля троллей и торопливо отмотал от его лапки записку. «Леди Ирис заключена в дворцовую темницу короля эльфов по обвинению в государственной измене».

«Как ты мог предать ее, Джарет?» Алиас отпустил птицу и сбежал со ступеней. Он успел пройти половину пути до Лабиринта, когда из-за поворота стены наперерез ему вышли двое. Алиас споткнулся на ровном месте. Игрейна?!

На стене темницы висели часы с боем. Их стрелки время от времени меняли направление — в самый неожиданный момент. Изощренная пытка. Интересно, как скоро узники здесь сходят с ума? Ирис попыталась устроиться поудобнее на жесткой лавке. Цепи, в которые ее заковали, натирали запястья и щиколотки, проклятый ошейник не давал нормально дышать. Ирис успела перебрать все возможные причины своего провала и варианты дальнейшего развития событий. Владыки без зазрения совести жертвуют пешками, но себя Ирис считала значительной фигурой. Ей были должны многие. К сожалению, Арден в их число не входил. А вот на Джарета она полагалась на веских основаниях. Что могло случиться с королем гоблинов? Почему он не слышит ее?

Еще оставалась надежда на Алиаса. Он, должно быть, уже понял, что она попалась. Ирис не обманывала себя. Любовь не возвращается за одну ночь. Но о сыне Алиас мечтал уже давно. И ради этого вытащит ее отсюда. Должен. Обязан. «Если, конечно, успеет», — внесла она поправку в собственные мысли. Часть стены напротив нее отъехала в сторону, и в проеме появился Арден. Просто и буднично. Никаких эффектов, рассчитанных на слабонервных истеричек. Хорошо, значит ее здесь все-таки уважают.

Арден опустился в принесенное стражником резное кресло. Небрежным взмахом руки отпустил охрану.

— Обойдемся без длинных предисловий, моя дорогая. Главных участников заговора и их цели я уже вычислил — по артефактам из твоей сумки. Но мне нужны детали: кто твой официальный наниматель и что тебе обещали? До сих пор ты держалась в стороне от политики. Чем же тебя купили?

В пальцах Ардена появилась длинная тонкая игла.

— Однако я не собираюсь тратить время на выслушивание лжи вперемешку с мольбами о пощаде. Поэтому ошейник я сниму только когда сочту, что ты готова рассказать мне правду. И за эту правду я даже готов смягчить твой приговор завтра на суде. Ты входишь в число лучших специалистов этого мира, Ирис. Не хотелось бы тебя терять.