Страница 24 из 40
Фрунзе не во всем примыкал к Сталину, с которым у него, впрочем, были весьма неплохие отношения и от которого он имел в качестве заместителя самого Ворошилова. Но ведь на кандидатуре Фрунзе настаивал Г. Зиновьев, являвшийся одним из членов тогдашней тройки – Каменев, Зиновьев и Сталин, которая противостояла Троцкому. Зиновьев же настаивал на кандидатуре Фрунзе в силу абсолютно тех же мотивов, по которым Троцкий формировал РККА под себя. Ведь Зиновьев спал и видел себя в роли прямого преемника Ленина, чего, кстати говоря, и не скрывал. Однако и Фрунзе был еще тот «фрукт». Он вовсе не считал себя ставленником Зиновьева и уж тем более не собирался плясать под его дудку.
Возглавив РВС Республики, Фрунзе первым делом приступил к давно назревшей военной реформе, начав ее с резкого сокращения численности вооруженных сил – практически в 10 раз, с более чем 5 млн человек до 500 с небольшим тысяч. Одновременно резкому сокращению подвергся неимоверно разбухший за годы правления Троцкого, в основном за счет его сторонников из числа прежде всего его соплеменников, центральный аппарат РВС, Наркомата по военным и морским делам, а также Штаба (тогда термин «Генеральный штаб» не использовался, вместо него использовали слово «Штаб» с большой буквы), нашпигованные троцкистами. В книге израильского автора Арона Абрамовича «В решающей войне» (Тель-Авив, 1982) с беспрецедентной документальной точностью показано, что сформированный Троцким за годы Гражданской войны командный состав РККА едва ли не на все 100 % являл собой его соплеменников и идеологических сторонников. Вот они-то в том числе и попали под сокращение.
Стоит ли после этого удивляться тому, что уже летом – в начале осени 1925 г. Фрунзе «удалось» трижды попасть в автомобильные катастрофы, вследствие чего он получил сильные ушибы рук, ног и головы. Причем в третий раз – так и вовсе выпал из машины, в результате чего у него вновь открылось кровотечение язвы желудка. Летом того же года Фрунзе стал настойчиво добиваться назначения себе еще одного заместителя – Григория Котовского, легендарного героя Гражданской войны. Котовский еще со времен советско-польской войны воевал бок о бок со Сталиным и Буденным[79]. То есть отчетливо наметилось формирование совершенно иного, в корне противоположного Троцкому и его стилю правления военного триумвирата в лице Фрунзе, Ворошилова и Котовского. Все трое были смелыми, решительными, волевыми командирами, не пасовавшими перед трудностями, способными находить оригинальные решения самых сложных задач. К тому же все трое, хотя и в разной степени, но тем не менее были «на короткой ноге» со Сталиным. В то же время нельзя не отметить, что все они, конечно, были разного интеллектуального уровня. Кроме того, следует иметь в виду, что в то время такие вопросы Сталин не мог и не решал единолично, но только коллегиально. С другой же стороны, и кадровый выбор-то для таких решений был невелик – приходилось довольствоваться тем, что есть.
5 августа 1925 г. Григорий Котовский был злодейски убит наемным убийцей, имя которого стало известно только после развала СССР, – Мейером Зайдером. Котовцы, надо сказать, потом отомстили ему – ликвидировали его, так как М. Зайдер на редкость дешево отделался. За убийство героя Гражданской войны он получил 10 лет по суду, из которых отсидел всего два. И уже в 1928 г. гулял на свободе (очень похоже на то, что его специально выпустили досрочно в расчете на то, что в гневе котовцы сделают то, что было крайне необходимо подлинным заказчикам убийства Котовского).
Потрясенный нелепой смертью своего друга, Фрунзе всерьез заподозрил неладное и затребовал в Москву все документы по расследованию убийства Котовского, особенно же на самого Мейера Зайдера. Но особенно его поразило нелепое следствие, которое вел Особый отдел. Ведь военная контрразведка, к слову сказать, вплоть до 17 июля 1931 г. находилась в ведении Реввоенсовета Республики, и там было полно сторонников Троцкого. Судя по всему, Тухачевский знал о подлинной причине убийства Котовского, в частности о том, что тем самым ему была открыта дорога на олимп военной власти в СССР. Как рассказывал сын легендарного комбрига, Григорий Котовский, во время очередного перерыва в работе съезда жен комсостава РККА, проходившего в Кремле в 1936 г., к вдове Котовского – Ольге Петровне – подошел маршал Тухачевский и, пристально глядя ей в глаза, зачем-то сообщил ей следующее. Что-де в Варшаве вышла книга какого-то польского офицера, в которой утверждалось, что Котовского убила сама советская власть. Зачем это понадобилось «стратегу»? Ведь обычно только преступников или непосредственно причастных к преступлению тянет на место преступления или же к оставшейся в живых жертве – свидетелю преступления. Как, впрочем, зачем во времена господства Тухачевского, Якира, Гамарника и т. п. «стратегов» в РККА Главному политическому управлению понадобилось распространять грязные инсинуации об убийстве Котовского – что, мол, убили его из-за баб? Кого и что прикрывал ГЛАВПУР, во главе которого стоял подельник Тухачевского Гамарник?! Ведь эти инсинуации распространялись еще в 1934 г.
А параллельно этим событиям крайне злопамятный, злобный по натуре «бес мировой революции» стал особо подло мстить Фрунзе, а заодно и своему подельнику Зиновьеву, который, видите ли, решил временно отойти от своего патрона в надежде на захват власти при помощи Фрунзе.
Сначала через своих людей организовал трехкратное попадание Фрунзе в автомобильные аварии. И это в Москве, где в 1925 г. автомобили можно было пересчитать по пальцам, скорость их не превышала, да и то по максимуму, 30–40 км в час, а в аварию легче всего было угодить, лишь преднамеренно врезавшись в столб или конный экипаж, которых тогда была тьма-тьмущая?! Однажды Фрунзе почему-то и вовсе выпал из машины на ходу и сильно ушибся?! Это как же надо было возить министра обороны огромной страны, чтобы за короткий срок он трижды попал в автомобильные аварии, да к тому же еще и вывалился из машины?! Естественно, что после всего этого ему стало и вовсе худо.
В 5.50 утра 31 октября 1925 г. Фрунзе не стало – он скончался прямо на операционном столе. Однако Сталин, подчеркиваю это вновь, не причастен к его гибели. На операции по поводу имевшейся у него язвы желудка Фрунзе настаивал сам, и Политбюро ЦК ВКП(б) тут тоже ни при чем. В одном из своих последних писем к жене Михаил Васильевич собственной рукой написал, что он весьма рад тому, что врачебный консилиум наконец-то принял решение об операции, на которой он сам давно настаивал.
Трагедия на операционном столе произошла из-за сильной передозировки эфира и хлороформа. Если подходить чисто формально, то получается, что трагедия произошла не в силу какого-то злого умысла с чьей бы то ни было стороны. По крайней мере, чисто внешне все выглядит именно так – она произошла только из-за того, что использованные дозы эфира никак не подействовали на организм Фрунзе, и он никак не засыпал, чтобы хирурги могли начать операцию. На фоне никак не подействовавшей на Фрунзе четырехкратно превышенной дозы эфира анестезиолог Очкин использовал еще и хлороформ в дозе, превысившей норму в полтора раза. Сочетание эфира и хлороформа было воспринято организмом Фрунзе резко негативно. Прямо на операционном столе у него развилась сильная сердечная недостаточность, приведшая к летальному исходу. Намеки же многих историков антисталинской ориентации на то, что это было сделано умышленно, чуть ли не по приказу Сталина, страдают серьезным недостатком в самой главной, самой принципиальной части. Чтобы сделать это умышленно, надо было заранее знать реакцию организма Фрунзе на хлороформ. Но тогда таких методик не существовало, и заранее пациентов на это не проверяли. Так что трагедия формально произошла в результате неумышленной врачебной ошибки, которые, увы, нередко встречаются и в наше время. Но это, подчеркиваю, если подходить к этой трагедии сугубо формально.
А если отбросить такой подход, то трудно не обратить внимания на некоторые специфические особенности медицинской стороны этого дела. В те времена в советской медицине, особенно в той ее части, которая обслуживала верхи, сохранялось крайне почтительное отношение к германской медицине, едва ли не в буквальном смысле выливавшееся в некое унизительное для русской медицины низкопоклонство перед германскими медиками.
79
Правда, нельзя не отметить и того, что за бригадой Котовского числился один весьма распространенный в те времена грех: она «прославилась» своими антиеврейскими погромами в период Гражданской войны. В то же время следует иметь в виду, что и сам Троцкий, и прислуживавшие ему его соплеменники также отличались на этот счет, без разбору ставя к стенке очень многих, евреев в том числе, не говоря уже о русских. Но ненависть народа именно к Троцкому была во сто крат сильней. Не случайно мудрый московский раввин Маазе еще в 20-х годах сказал, что «революции делают Троцкие, а страдают – Бронштейны».