Страница 5 из 22
Союз магов
1. ЖРЕЦ СОЛНЦАВеликий Маг стоял на львиных шкурах,Весь пламенем заката озаренный,Одетый пышно в пурпур и виссон;На голове священная тиара,Златой убор египетских царей,Венчала смоль и серебро кудрей;Гирлянды лавра, царственно спадаяС могучих плеч, спускались до земли;В руке его блистал, как луч полдневный,Магический несокрушимый жезл;А на руке, как символ высшей власти,Горел огнями перстень Соломона,Алел рубин в оправе золотой. Над ним легко, из перьев ястребиных, Незримою вращаемы рукой, По воздуху качались опахала. Так он стоял. И жертвенник пред ним Струил благоуханье киннамона И ладана, и красного сандала. Так он стоял, – служителем добра, Пред алтарем всерадостного Солнца, — И светел был, и дивен лик его!2. ЖРИЦА ЛУНЫНо в час, когда слабеет дня влиянье,К нему вошла я жрицею Луны,Как дым мое белело одеянье…Был бледен лик… Шаги – едва слышны. Тройной змеей сверкало ожерелье: Все – лунный камень, жемчуг и алмаз. Я принесла ему на новоселье Земную грусть, небесное веселье, — Полынь и дрок, расцветшие для нас.Благоуханьем сладостным алоэЕго мечты я властно вознеслаВ мой мир, где слито доброе и злое,Где вечно-сущим кажется былое —Вне времени, как вне добра и зла. Открыв чела жемчужное убранство, Я подняла туманную фату, В моих очах нашел он постоянство, В улыбке – вечность, в мыслях – чистоту.И вот, запели арфы в отдаленье,Как будто сильф провеял по струнам.Двух гордых душ – желанье и томленье,Двух чуждых сил – воззванье и стремленьеСлились в один бессмертный фимиам. И гимны Солнцу были позабыты… О, свет неверный! Женственные сны! К нему вошла я жрицею Таниты — И он познал могущество Луны.В пустыне
В багряных лучах заходящего дня,Под небом пустыни – мы были вдвоем.Король мой уснул на груди у меня. Уснул он на сердце моем.Лепечет источник: «Приди, подойди!Водою живою тебя напою». — – «Король мой уснул у меня на груди, — Он вверил мне душу свою».Смоковница шепчет, вершину склоня:«Вот плод мой душистый. Возьми и сорви». – «Король мой уснул на груди у меня, — Он дремлет под сенью любви».Спешат караваны: «Беги, уходи!Несется самум!.. Ты погибнешь в песках». —«Король мой уснул у меня на груди, — Поверю ли в гибель и страх?»Исчезли миражи, распались, как дым,Вечернее небо горит впереди.Король мой! Ты нежно, ты свято храним. Ты дремлешь на верной груди.В саду над бездной
Был труден путь. Был зноен день.До полдня длилось восхождение,И вот, обещанная теньПред нами встала, как видение.И мы вошли в нагорный сад,Где, разрастаясь в изобилии,Жасмины пряные кадят,Меж роз и мирт сияют лилии.Врата златые заперты,Нам сладко млеть в благоухании.Под нами – травы и цветы,Над нами – лавры и латании.Но полдень пышет здесь огнем, —В саду, повиснувшем над бездною,Богиня властная есть в нем, —Земной кумир – с короной звездною.Мы служим ей, как божеству,Несем ей гимны и кажденияВ горячих снах и наяву —В стихийных бурях наслаждения.Мы ей поем, мы ей кадим,Светло-блаженные, как гении.И наши души, будто дым,Исходят в медленном томлении.Мы служим ей – как божеству.Нам снятся жуткие видения.И львы, желтея сквозь листву,Лежат на страже пробуждения.V. Сон
Сон
1 Снилось мне – мы жили в старом доме, Тишина царила в гулких залах. По стенам висели в ряд портреты И смотрели острыми глазами.В старой спальне – старое убранство,Все с гербами, в темных, строгих тонах.Посредине – ложе с балдахином.Между двух зеркал оно стояло,Повторяясь ими бесконечно. Но когда являлся мой любимый — Волшебством здесь все преображалось. Колебались ткани занавесок, Зацветали затканные розы — И со стен суровые портреты На меня приветливей смотрели.2 Между ними был один старинный На заклятом дереве портретик, — Черный, злой, горбатый человечек: Дикий профиль, волосы щетиной, Рот широкий с волчьими зубами.Страшных снов таинственный гадатель,Черных дней зловещий прорицатель,Он висел в моей опочивальнеПрямо, прямо против изголовья. Обладал одним он странным свойством: Если в доме было все спокойно, Если друг ко мне был благосклонен, — Злой горбун угрюмо хмурил брови.Если ж небо жизни омрачалось,Если в доме грусть была иль горе,Или милый на меня сердился, —Злой горбун зиял улыбкой страшной.