Страница 8 из 15
Поводом для регулярного общения с коллегами были, в частности, кафедральные теоретические и методические семинары. Я всегда принимал в них активное участие. Слушал других, участвовал в обсуждениях. Часто сам выступал с докладами и сообщениями.
Наиболее важные темы и наработки по ним выносились мной, как и другими преподавателями, на ежегодные общевузовские конференции научного и учебно-методического характера.
На кафедре меня также всегда находила какая-нибудь работа другого порядка. Вот только некоторые примеры этого.
Во втором семестре 1983/1984 учебного года я исполнял обязанности заведующего секцией философии в связи с отсутствием Л. Н. Золотарёвой. Она находилась в это время в институте повышения квалификации. В конце 80-х годов был назначен ответственным за работу кафедры на вечернем отделении. Входил в связи с этим в состав методической комиссии вечернего факультета.
На кафедры общественных наук возлагалась обязанность не только преподавать закреплённые за ними дисциплины, но и обеспечивать проведение государственного экзамена (он сокращённо назывался ГЭК) у студентов пятого, т. е. выпускного курса. Я участвовал в комиссиях по приёму ГЭК с 1976 года. До весеннего семестра 1988 года это был ГЭК по предмету «научный коммунизм». В 1988/1989 учебном году, однако, студенты переключились на то, чтобы сдавать ГЭК уже по другому предмету, а именно: марксизму-ленинизму. Марксизм-ленинизм присутствовал в расписании выпускников и в следующем 1989/1990 учебном году. Но его нужно было сдавать уже не в форме экзамена, а в более демократичной форме – в форме собеседования. Нужно заметить, что проводили мы тогда собеседование по этой тематике в первый и последний раз. В 1990/1991 учебном году и собственно ГЭК, и собеседование как по научному коммунизму, так и по марксизму-ленинизму перестали быть актуальными. Всё это осталось в прошлом.
Подработки наших преподавателей в другом вузе ограничивались, часто вообще не разрешались. Считалось, что это может существенно помешать плодотворной работе в своём учебном заведении. Мне только два раза удалось поработать в педагогическом институте Комсомольска-на-Амуре на условиях совместительства. Хотя я против подработок обычно не возражал, так как за это полагалась почасовая оплата. Оба раза я работал в течение семестра, заменяя тех, кто находился в одном случае на длительной стажировке, в другом – на пятимесячной переподготовке. В первый раз это было в 1978/1979 учебном году. А во второй раз – в середине 80-х годов. При этом добиться разрешения было совсем непросто. Заведующий кафедрой педагогического института обращался для этого не только на нашу кафедру, но даже в наш ректорат.
Преподавателей же нашего института, которые находились в отъезде (даже длительном) или на больничном, нужно было заменять без лишних разговоров, притом, как уже говорилось выше, без оплаты. Совсем редко удавалось подключить с целью замены отсутствующих кого-то из преподавателей педагогического института. Однажды получилось так, что мне пришлось в течение дня провести пять пар занятий на дневном отделении и ещё одну пару на вечернем отделении. При этом, когда по расписанию совпадали мои занятия и занятия отсутствующих преподавателей, я вынужден был учебные группы объединять в одной аудитории.
График ежедневной работы в нашем вузе был тогда таким же, как и в вузах по всей стране, с большими или меньшими, но при этом незначительными вариациями. В конце 80-х годов, например, он включал в себя в минутах следующее: в первую смену – 45 + 5 + 45 +10 + 45 + 5 + 45 + 10 + 45 + 5 + 45 (т. е. три пары академических часов, каждый из которых сопровождался малыми и большими перерывами); во вторую смену – 45 + 5 + 45 +10 + 45 + 5 + 45 + 10 + 45 + 5 + 45 (тоже три пары); в вечернюю смену – 45 + 5 + 45 +10 + 45 + 5 + 45 (две пары).
7. Общественная работа до начала постсоветских преобразований
В советское время, по крайней мере в 70-е и 80-е годы, были установлены некоторые льготы для преподавателей КОН (кафедр общественных наук). Так, их годовая аудиторная часовая нагрузка, по сравнению с преподавателями технических кафедр, устанавливалась в несколько меньшем объёме. Она составляла, по существовавшим тогда нормативам, напомню, 550 академических часов. Кроме того, была предусмотрена возможность более длительное время (в течение пяти месяцев) проходить переподготовку в одном из ведущих вузов страны. Преподаватели-обществоведы направлялись на учёбу в ИПК (институты повышения квалификации) из расчёта один раз в пять лет. У преподавателей же технического профиля была несколько иная система переподготовки. Их направляли не в ИПК, а в ФПК, т. е. на факультеты повышения квалификации, и на меньший срок: на три или максимум четыре месяца. Но льготы обществоведам оборачивались тем, что на них при этом возлагалась повышенная обязанность вести разнообразную общественную работу.
Узнав из личного дела в отделе кадров, что у меня накоплен довольно значительный опыт работы в профсоюзной организации Томского университета, председатель месткома института (им был тогда Ю. С. Решетняк) принял решение привлечь меня к профсоюзной работе. Я согласился. По его инициативе меня почти сразу же после начала учебных занятий на очередном заседании местного комитета кооптировали в его несколько обновлённый после летних отпусков состав. Хочу пояснить, что месткомом тогда в нашем институте называли профком преподавателей и других сотрудников института, чтобы отличать его от студенческого профкома. Мне было поручено заниматься организационно-массовой работой. В мои обязанности входило ведение требуемой документации с соблюдением принятых в профсоюзе норм оформления: протоколов заседаний, отчётов и прочего. Используя опыт Томска, я также помог своему руководителю правильно построить и оформить выступление перед плановым отчётно-выборным собранием, а кроме того, подготовить проект постановления этого собрания.
В новых составах месткома мне поручали сосредоточиться на производственном секторе, чтобы оптимизировать его работу. Занимался я в этом качестве, главным образом, организацией социалистического соревнования между подразделениями института. Со своими обязанностями справлялся, следует заметить, вполне успешно.
Работу в месткоме я вынужден был прекратить в связи с длительными командировками в первой половине 80-х годов: сначала на три месяца на стажировку в Томск, а потом на пять месяцев с целью переподготовки в Новосибирск. Однако без общественной работы в последующем не остался.
В июне 1980 года я был принят кандидатом в члены КПСС. А членом КПСС стал через год – в июне 1981 года. Сначала принимал участие в работе партийной организации механического факультета, где проявлял себя прежде всего в качестве пропагандиста политического семинара преподавателей и сотрудников. Затем меня перевели на повышение в партийную организацию строительного факультета. Там меня избрали заместителем секретаря партбюро по идеологии. На этой, можно сказать, партийной должности я находился до конца 80-х годов.
Работа ответственного за идеологический сектор была самая разнообразная. Назову основные её направления:
• политическое образование преподавателей и других сотрудников факультета;
• внеучебная идеологическая работа на факультете в целом;
• наглядная агитация в учебных корпусах и в подконтрольном факультету общежитии;
• курирование идеологической работы в бюро ВЛКСМ факультета;
• контроль активности преподавателей факультета по линии общества «Знание»;
• настенная печать;
• подготовка праздников;
• художественная самодеятельность;
• поддержание работы Ленинской комнаты в общежитии.
При всём том нужно было постоянно анализировать общественное мнение и разъяснять политику партии.
Кроме того, как заместитель секретаря партбюро факультета я входил в состав идеологической комиссии при парткоме института.