Страница 4 из 6
Дашка нахмурилась, задумчиво посмотрела на меня. Маленький и уже совершенно самостоятельный человек, который умеет анализировать и делать выводы.
– А надолго? – деловито спросила она, отбросив в сторону даже намек на истерику. – Потому что у меня контрольная по математике на следующей неделе, Екатерина Васильевна сказала всем основательно подготовиться. А мне пятерка нужна.
Я с трудом сглотнула образовавшийся в горле комок. Кто бы мог подумать, что говорить правду окажется так сложно. Зато ложь будет сама слетать с губ, словно цветочные лепестки.
– Посмотрим, Даш. Я ей напишу, ты не переживай.
– Переживать? – чуть нахмурилась дочь. – Мам… а как же я тут? Останусь?
Я сразу испугалась, что ей не хочется оставаться одной. Да и мне не хотелось оставлять, но… Надо сейчас домой, собрать вещи, потом купить лекарства, потом… Ох, мамочки.
– Останешься. Но недолго, обещаю.
Эти слова звенели у меня в голове, когда я вышла из машины.
С неба срывался дождь. Было очень зябко и прохладно. Я обхватила себя руками и медленно направилась в сторону остановки. Сегодня я примчалась в больницу на такси, машина сейчас в ремонте.
Игорь Сергеевич сказал, что нужна пересадка костного мозга. Взяли клетки моего, но анализы… К сожалению, мгновенно результат не узнать. Поэтому нужно ждать. Только ждать.
Я боялась думать о том, что может быть, если мое Дашке не подойдет. Ни братьев, ни сестер у нее нет. Да и вряд ли когда-то будут…
Сердце кольнуло, я остановилась под прозрачным навесом, ожидая маршрутку.
Так, только не паниковать. Все будет хорошо. Обязательно будет!
Успев замерзнуть, я плюнула на маршрутку, которая потерялась где-то на просторах города, нарушая график прибытия, и спустилась в метро. Отсюда дольше добираться, но ничего страшного, зато не так холодно.
Спускаясь на эскалаторе, я скользила бездумным взглядом по рекламным щитам. В какой-то момент мелькнула надпись: «Новая искрометная комедия Антона Данишевского “Люблю до смерти!”. В главных ролях звезды отечественного кино: Вероника Белая, Евгения Андреева, Кирилл Форшмаков. Спонсоры…»
Дальше перечислялось, кто отдал деньги на фильм, чем там замечательна эта постановка и еще какая-то ерунда. Но я не могла поверить прочитанному.
Сердце пропускало удары и билось, будто только совсем недавно научилось это делать. Не может быть… Скорее всего, просто однофамильцы. Но совпадение такое…
Зайдя в нужный вагон, я все еще думала про афишу. Захотелось даже достать смартфон и поискать Антона Данишевского, чтобы убедиться, что режиссер этого фильма ни капли не похож на того Антона, из моей юности.
– Девушка, садитесь, – сказал мне импозантный мужчина с пронзительными янтарными глазами. – Вы еле на ногах стоите.
Я слабо улыбнулась:
– Благодарю.
Села на освободившееся место, подняла голову и поняла, что напротив висит афиша комедии режиссера Данишевского.
Поначалу не знала, куда деть глаза. Казалось, что смотреть на этот кусок бумаги, как ненормальная, просто незаконно. Того и гляди люди начнутся коситься и крутить пальцем у виска.
Сама не знаю, что я хотела там увидеть. Имена актеров мне ничего не говорили. Вроде бы кого-то и видела, но настолько вскользь, что даже отпечатка в мозгу не осталось.
Украдкой взглянув на тех, кто находился рядом, я поняла, что мои страхи беспочвенны. Это всего лишь воспоминания о прошлом, щедро сдобренные стрессом. Кто читал, кто-то уткнулся в телефон, кто-то тихо переговаривался. Иногда только можно почувствовать, что мужчина с янтарными глазами заинтересованно поглядывает в мою сторону. Однако в моем состоянии было совсем не до него.
Я закусила губу, перед глазами проносились сцены из прошлого. Настолько далекого, что никогда бы не подумала, что могу это вспомнить. В шуме метро, холодноватом свете с потолка и тьме самых разнообразных запахов я видела парня, в которого была влюблена много лет назад.
Я прекрасно знала, что если провести ладонью по его крепкому плечу, то внутри разольется жар. Если склониться и вдохнуть его запах, то почувствую гель после бритья, парфюм и ментол. А если вдруг поднять голову, то можно просто утонуть в бездонно-синих глазах, которые могли соперничать с небом.
Сделав рваный выдох, поняла, что моя станция следующая. Поднялась, возле самых дверей неловко покачнулась. Меня подхватили под локоть. От прикосновения сильной руки я почувствовала, как волна смущения жаром прошла по телу.
– Осторожнее!
– Спасибо, – пробормотала я, не поднимая глаз, и тут же вышла.
Никаких мужчин сейчас. Мне не до отношений. А то, что есть ощущение, что мне продолжили смотреть в спину, так это ничего страшного. Совсем ничего.
Зазвонил телефон, я глянула на экран. Эдик… Боже, я совершенно о нем забыла. Надо взять трубку и что-то сказать. Но внутри словно появился барьер, который не пускал никого в душу. Сейчас там было место только для Даши. Больше туда никто не поместится.
Тут же забрезжила мысль, что на самом деле может быть еще один человек, который нужен, но я тут же ее прогнала.
Эдик отключился, и я с облегчением выдохнула. Лучше из дома уже напишу. Когда выпью успокоительное и немного приду в себя.
Спустя час я так и сделала, только вот все равно чувствовала вину. Будто обманываю человека. Эдик поговорил со мной, предложил помощь, но я отказалась. Мои клетки подойдут Даше. Обязательно подойдут. А там уже все решится. Если же нет…
На глаза сами навернулись слезы. Я поняла, что еще немного – и разревусь, как маленькая девочка, которая осталась совершенно одна на всем земном шаре.
Метнувшись в ванную, я умылась холодной водой и еще выпила успокоительное. Сейчас – спать. А завтра сообщат результаты. И будет все хорошо.
Утро началось с переписки с Дашкой. Она явно скучала и хотела домой.
– Дорогая моя, веди себя хорошо, – попыталась я включить строгую маму, правда, улыбка то и дело появлялась на губах. – И тогда нас обязательно отпустят раньше, чем обещали.
– Мне не нравится медсестра, – заявило мое чадо. – Она какая-то злая. А вот Игорь Сергеевич добрый, улыбается. И еще похвалил моих нарисованных слонов.
Я тихо вздохнула. Слонов, да. Даша, пожалуйста, продолжай думать о них, но только не задавай вопрос: «Мамочка, а что у меня за болезнь?» Я этого боялась до ужаса, хотя прекрасно понимала, что через какое-то время он прозвучит.
Потому после переписки с дочерью я прислонилась к стене, прикрыв глаза. Телефон прижала к груди, будто это могло заглушить бешеный стук сердца. С каждым часом казалось, что я приближаюсь к безбрежной пропасти, в которую если упасть, то больше никогда не выберешься.
Потом глянула на часы и в ужасе начала кидать вещи, собираясь на работу.
Завтрак был забыт, обед тоже пошел наперекосяк. Хорошо, что Лариска вовремя ухватила меня за шкирку и утянула в ближайшее кафе.
– Так, – хмуро сообщила она. – Ешь давай. Ишь чего удумала. Чтобы голова соображала, надо кидать в желудок пищу. На тебя и так больно смотреть, так ты еще голодом себя решила заморить.
Я послушно поела, но еда казалась безвкусным картоном.
Время тянулось, будто резиновое. Горло словно перехватили стальными пальцами. Я приказывала себе успокоиться, но ничего не выходило.
– Давай я поеду с тобой? – вдруг предложила Лариска. – Все равно сегодня не хочу ничего делать, Дашульку проведаем вместе.
– Хорошо, – слабо улыбнулась я, искренне благодарная за поддержку. – Спасибо.
Только вот чем больше мы приближались к больнице, тем тревожнее было на душе. Будто интуиция сошла с ума и безостановочно посылала сигналы, от которых хотелось выть, словно волчица, потерявшая волчонка.
– Добрый вечер, – сказала я, увидев Игоря Сергеевича. – Как…
И прочла ответ в его глазах. В ушах тут же зашумела кровь, а воздух отказался проникать в легкие.
Пусть он еще ничего не сказал, но приговор был и так ясен.
– Ваши клетки не подходят, Анна Николаевна, – наконец-то вымолвил он. – Нам нужен другой донор.