Обнаженное прошлое

Стелла Грей

Обнаженное прошлое

Все персонажи и описываемые события являются вымышленными.

Любое совпадение с реальными людьми или событиями, является случайностью.

Флакон со звоном слетел с полки и разлетелся на мелкие осколки.

Комната тут же наполнилась мускусно-древесным запахом с ноткой ванили.

Я вздохнула. Сразу стало горько и обидно. Любимые духи! Хоть и оставалось несколько капель, все равно жаль, вон как пахнет.

– Самойлова, ты меня слышишь?! – вернула в реальность Лариска своим бархатным контральто. – Я со стенкой разговариваю?

Я мотнула головой, чтобы отогнать подальше зарождающееся расстройство. Потом покосилась на телефон с включенной громкой связью и вздохнула.

– Слышу, Лар.

– Вот и слушай! – не унималась она. – Включись уже наконец-то! Мужчина в самом расцвете лет! Красивый, обеспеченный, работящий! Не испугался, что у тебя ребенок! Что тут думать-то?

Вот так всегда.

Лариска не успокоится, пока не выдаст меня замуж: зорко следит, чтобы я не пропускала свидания и добросовестно ходила с каждым, кто меня на них звал.

Выслушивая монолог подруги и коллеги на тему «У каждой женщины должен быть надежный мужчина», я быстро убрала осколки. При этом Лариска даже не заметила, что ей практически не отвечают.

– Аня, сама подумай, – продолжала она. – В наше время просто социальное бедствие: женщины, оставшиеся с детьми, и мужчины, которые этих детей принять не могут. А Эдик пригласил тебя на свидание со спокойной душой.

Я снова села за туалетный столик, продолжая наносить макияж. Самое страшное – стрелки. Идеально ровные и одинаковые они могут получиться, если ты владеешь твердой рукой и… искусством фотомонтажа.

Впрочем, если Эдика не устроит мой мейкап, я особо не расстроюсь.

Да, Лариска права целиком и полностью. Через два года мне исполнится тридцать, Дашке нужен отец, решать проблемы самой надоело… И вообще, я бы не отказалась просыпаться каждое утро с любимым мужем, а в конце рабочего дня снова засыпать у него под боком. Только вот…

При виде черноволосого смуглого Эдика с белозубой улыбкой внутри были покой и тишина, будто в безветренный день на озере. Я смотрела на него, оценивала мускулистое тело, красивые карие глаза, хорошие манеры и… оставалась каменной.

– Мам! – Дашка нарисовалась в дверном проеме. – Можно я возьму те новые краски, которые мы вчера купили? Хочу потренироваться перед завтрашним уроком.

Пропал ребенок. Но мои губы невольно улыбаются, когда Даша с горящими глазами скачет в магазине для дизайнеров, хендмейдеров и прочих рукоделов, а потом, прижимая к груди очередное сокровище, готовится к новому уроку в художественной школе.

– Бери, – шепнула и улыбнулась я.

Дочь бросила быстрый взгляд на телефон, прислушалась:

– Тетя Лара? – спросила одними губами.

Я кивнула. Ребенок покачал головой, задрал нос и удалился в свою комнату. В этом вся Дашка. Она совершенно уверена, что нам вдвоем замечательно, а от мальчишек вообще одни проблемы (от мужчин тоже).

– Ладно, я в тебя верю, – сообщила Лара и тут же притихла. – Кто там у тебя?

– Даша зашла, – вздохнула я, расчесывая золотистые волнистые волосы.

Вот уж настоящее богатство, всегда гордилась своей гривой и буду гордиться. Волосы всегда прекрасно выглядят даже после душа и без укладки.

– Передавай привет мелкой, – хмыкнула Лариска. – И не обращай внимания на ее рожицы. В конце концов, она сама повзрослеет и поймет, что мужик в доме – это благо. Все, давай держи меня в курсе, Джульетта!

Я несколько облегченно выдохнула, когда подруга отключилась. Переубедить Лариску нереально, а напоминать про два ее неудачных брака – опасно для жизни.

Быстро завершив макияж, я открыла шкаф и вытянула платье: песочное, со строгим силуэтом, эффектно подчеркивающим грудь и талию.

Пусть Эдик – не предел моих мечтаний, но он достоин того, чтобы смотреть на красивую женщину рядом. Меня несколько смущало, что он раздавал комплименты другим дамам с такой легкостью, словно вообще не напрягался. Дамский угодник? Вроде нет. Ловелас?

Застегнув молнию, я повертелась у зеркала и осталась довольна результатом.

Что ж, не стоит сразу подозревать Эдика во всех грехах. Любой мужик ошалеет, оказавшись в редакции женского журнала. Такой-то напор красоты…

Меня, правда, он выделил сразу. Хоть и не пойму почему.

Я подхватила сумочку и вышла из комнаты. Сейчас загляну к Дашке, велю не есть все конфеты вместо супа, который стоит на плите, и буду выходить.

Глянув на изящные наручные часики, я ахнула. Совсем заболталась! Опаздываю! Боже, как неудобно! Гнетущее чувство внутри, которое будто давило на сердце, почему-то становилось все сильнее. Может, не стоит идти? Позвонить Эдику, наврать что-нибудь о недомогании? Мы еще не столь близко знакомы, чтобы он примчался помогать. А так… Заодно будет время обо всем подумать и разложить по полочкам.

Я тряхнула кудрями. Так, Самойлова, не позорься. Это всего лишь мужчина, он тебя не съест. Да и свидание у нас первое, так что даже не понадкусывает.

Грудь колесом, подбородок задрала и пошла!

Подходя к комнате Дашки, я услышала, как тихонько наигрывает этническая музыка. Надо же, совсем маленькая еще, а музыкальный вкус – как у меня в двадцать восемь.

Я открыла дверь и увидела на полу дочь, лежащую в странной позе.

С ног до головы обдало жаром, за горло схватили невидимые руки ужаса.

– Даша! – крикнула я и, оказавшись рядом с ней, рухнула на колени. – Даша, Дашенька!

…От запаха, царившего в больницах, у меня всегда болела голова. И вот сейчас, находясь в коридоре, который буквально слепил своей белизной, я кусала губы и бездумно смотрела в пол.

Не пустили. Дашка потеряла сознание, и у меня не получилось ее привести в чувство. Изначально паника захлестнула с головой, хотелось метаться по комнате и кричать. Но, слава богу, это лишь промелькнуло яркой картинкой перед внутренним взором, и я, вскочив на ноги, быстро вызвала скорую помощь.

Сердце колотилось как бешеное. Дочка выглядела такой бледной, такой худенькой… Боже, не зря соседка говорила, что ей не хватает витаминов. Что в школе слишком большая нагрузка, а ребенок постоянно бегает в художку.

Я даже не заметила, что всю дорогу в душной кабине машины сидела, сжимая в руках плюшевого сиреневого слоника, которого Дашка как-то прицепила на мои ключи. Слоники у нее были везде, постоянно.

– Нет зверя полезнее, чем слон, – любила Дашка заявлять с такой важностью, что каждый раз я с трудом сдерживала улыбку. – В Индии, например, это священное животное.

– Женщина, вам плохо? – поинтересовался молодой высокий врач.

Я невольно вздрогнула, только что осознав, что мне положили руку на плечо. Сделала судорожный выдох. Да, мне плохо. Плохо. Там за дверью что-то делают с моей дочерью, но меня не пускают. Сказали свое стеклянное: «Подождите тут, не нервничайте».

Легко им!

– Нет… порядок, – заторможенно ответила я, глядя в обеспокоенные серые глаза. – Просто переживаю за дочь.

Врач быстро кинул взгляд на указанную мною палату, потом кивнул:

– Хорошо. Если почувствуете что-то не так – не сидите. Ребенку нужна здоровая мать.

Я не успела ничего ответить – его отозвали. Но слова зажгли огонек надежды и аккумулировали силы, которых еще несколько секунд назад не было.

Загнав подальше беспокойство, я выпрямила спину и машинально откинула волосы назад. И именно в это время выглянула медсестра и позвала:

– Анна Николаевна, зайдите, пожалуйста.

– И что же с Дашкой? – поинтересовалась Лариска, быстро растыкивая бумаги по папкам.

– Пока диагностировали вегетососудистую дистонию, – вздохнула я, вновь чувствуя, как внутри ворочается червячок угрызений.

Отвратительная мать, не досмотрела, не смогла. Вечно по уши в своей работе.