Домик номер десять

Наверное, поэтому семейным бизнесом занималась Роза. Она крепко стояла на ногах, в прямом и переносном смысле. Особых иллюзий об окружающем мире не питала даже в школьные годы, а недлинные и чуть полноватые ноги крепко держали Розу на планете Земля, не давая ей соскочить в мечтания или кому-то усомниться в способностях Розы, будь это факультет в институте путей сообщения или руководство собственной базой отдыха.

Роза перевернулась со спины на живот, невольно поерзала. Чтоб он провалился, этот массажист со своими поглаживаниями и теплыми руками, мурашками и красивым баритоном. С его рукой под грудью… мог бы и…

Захотелось заплакать от обиды на весь мир и на «Русского богатыря» в частности. Не такой и огромный доход, если подумать, от восьми человек, даже с учетом дополнительных средств на отдельное питание, чтобы терпеть тяжесть внизу живота.

Покосилась на настенные часы. Надо вставать. Дела не ждут. С утра нужно заехать на рынок, вчера повар снабдил новым списком продуктов, заскочить на пивзавод, там поругаться, пиво в бар так и не доставили. Хорошо, отдыхающие в этот раз лояльные и с радостью брали баночное пиво, а не местное, которое не только дешевле, но и вкуснее.

И на обратном пути успеть забрать семейную пару из Норильска с вокзала. Приехали на целый месяц и свое путешествие начали с базы Розы, всего на три дня, полюбоваться на красоты, а дальше рванут на море, но и три дня — отлично. Роза рада любым гостям, на сорок дней или на день. Условия равны, и бесплатный трансфер — козырь, который не стеснялась предъявлять Роза в погоне за клиентом.

Встала и поплелась в уличный душ, как и всегда. На веранде сидел Моня — огромный, добрейший пес, по документам и экстерьеру кавказкая овчарка, считавший себя максимум болонкой, а то и котом или хомяком, по обстоятельствам. Моня жил в большом вольере и выпускался на территории только зимой, в межсезонье, когда не было гостей или хозяева, чаще Виктор с мамой, или Роза брали Моню с собой в лес и там позволяли от души размяться.

Каждый день не удавалось, но, если не выгуливать Моню хотя бы раз в три дня по несколько часов, он каким-то образом выбирался из вольера и немым упреком сидел на крыльце утром. При этом Моня никогда не обходил территорию базы, не лаял, не смотрел исподлобья, как умеют только кавказцы, будто понимая, что одним своим видом может перепугать посетителей, а под покровом ночи пробирался на крыльцо и терпеливо ждал, потом так же молча смотрел в глаза, как бы говоря: «Как же так, братцы, я же жду», и к вечеру обязательно получал желаемое. Кто-нибудь находил время и отправлялся на променад с Моней.

— Ну, что, сидишь? — потрепала по покатой голове, между ушами, присев рядом. — Обещаю, сегодня освобожусь, и мы погуляем. Подождешь вечера?

Моня довольно шлепнул хвостом по деревянному настилу веранды.

— Ах, ты мой хороший, — Роза присела рядом и обняла пса, положив голову ему на лоб. — Несправедливо, что такого хорошего и воспитанного мальчика заставляют ждать, жизнь вообще не слишком справедливая штука. Мне вчера защемлением шейного отдела позвоночника грозили, а за что, спрашивается?..

Моня несколько раз ударил хвостом и начал подниматься, подталкивая Розу к ступеням, ластясь у ног, как кошка, сбивая и тычясь большим холодным носом в ладонь.

— Пойдем, — Роза улыбнулась и направилась к вольеру, открывая двери с поклоном. — Прошу вас!

Между делом насыпала корма и налила воды, Моня довольно проурчал, нахмурил брови и, прежде чем начать утреннюю трапезу, посмотрел на Розу.

— Монечка, честное слово, клянусь, сегодня поедем гулять! Чтоб у меня секса еще полгода не было, вернее год, потому что тот раз можно и не считать вовсе… Это очень страшная клятва, Моня!

Моня мотнул головой, соглашаясь, Роза еще раз потрепала пса и направилась в душ на улице. Впереди длинный день, и взбодриться было необходимо.

А душ оказался занят. Роза даже помотала головой на манер Мони. Как так? Это ее душ, можно сказать — личный, на территории жилого дома, пусть огороженного весьма условно, но и ежу понятно, что это «хозяйский» душ. В домиках для гостей есть душ, обязательна не только холодная, но и горячая вода, а также в наличии несколько уличных душей, намного комфортней той будки, которой довольствуется Роза и иногда Альбина, когда приезжает. Палыч, разнорабочий на их базе, следит за водой, как за зеницей ока. Да он не напьется раньше, чем убедится, что везде есть вода, нигде ничего не течет, не отваливается и не болтается.

Роза рванула шторку, которая заменяла дверь и застыла. Было от чего. Под струями воды, почти подпирая лейку, стоял Розенберг М. и скатывал, именно так это выглядело, гнал пену с головы по груди, животу, ногам и медленно крутился вокруг своей оси.

Голый. Абсолютно.

Не то, чтобы были варианты стоять под струями душа в одежде, но голый мужчина, громко, даже раскатисто фыркающий, проводящий, как мочалкой, ладонями по телу приковывал к себе взгляд и вызывал вопросов примерно столько же, сколько восторгов.

Мощная шея, широкие плечи, мышцы на руках, заставляющие поверить в чудеса бодибилдинга, пресловутый торс, приковывающий взгляд, накачанные ноги, крепкие, мощные и длинные, покрытые волосками, по которым стекала вода вперемешку с пеной, ягодицы такой формы и крепости, что Роза нервно вздохнула, представив, с какой мощью эти бедра могут двигаться…

И наконец, когда мужчина развернулся еще раз, и член. Под стать шее, спине, торсу, ногам и ягодицам. Обладателю этого инструмента точно за него не будет стыдно. Вода стекала по волоскам на груди, терялась в чертовой дорожке ниже пупка, устремлялась вниз, прямо к немного эрегированному достоинству.

Немного! А если эрекция будет полной?

Роза сделала шаг вперед, как кролик к удаву, причем удав, в данном случае, не такая и форма речи. Форма и притягательные свойства в наличии! Еще и шевелится, в смысле… Черт, а нельзя ли, как-то отделить член от обладателя и незаметно для второго воспользоваться ситуацией. Любым доступным для этого способом, но прямо сейчас и здесь.

Роза прикусила губу. Пена смылась. Эрекция увеличивалась. Под холодной водой! Боже, если ты есть, думала Роза, я один раз, незаметно для обладателя, потрогаю. А потом мне станет стыдно, может быть, ведь это не я забралась в чужой душ и смущаю шикарной обнаженкой посетителей.

Ситуация выходила из-под контроля, стремительно и бесповоротно. Роза даже не пыталась собраться, она стояла и смотрела на голого мужчину в своем душе и представляла, что она может с ним сделать, а лучше он с ней, а еще лучше — здесь и сейчас.

— Прошу прощения, — баритон как-то совсем неожиданно раздался, буквально, как гром средь ясного неба, вырывая Розу из объятий эротических мечтаний. — Не хотел будить мелких, а наш, уличный душ, заняли пацаны.

Роза все еще пыталась осмыслить, какие пацаны, и зачем они заняли уличный душ, кто такие «мелкие», и главное, зачем ее выдернули из собственного порно-ролика с Матвеем в главной роли.

— Это недоразумение, — продолжил Розенберг и попытался протиснуться мимо Розы, которая так и стояла истуканом, не шевелясь.

— Это вовсе не недоразумение, — махнула рукой, показывая на так и не спавшую эрекцию, пусть и не полную… но холодная вода и сама ситуация должны были охладить любой пыл, из того, что Роза знала о мужчинах, а знала она немало — должны были. — Какое же это недоразумение?! — помимо воли вырвалось у Розы. — Всем бы такое недоразумение! — и тут осеклась, промаргиваясь.

— В некотором роде, да, — Матвей нагнулся и проговорил прямо в ухо. — На недоразумение это не тянет. Я вас покину, если позволите, — взял за плечи, приподнял и отставил Розу в сторону.

Быстро надел легкие шорты, игнорируя трусы, накинул полотенце на плечи и пошел к своему домику. Все это небрежно, между делом, словно это не его застали в чужом душе, голым. Фантастическая наглость! И ягодицы, и торс, и живот, и чертова дорожка, и особенно то, что ниже дорожки.