Яблочко Ройгера

Все встало на свои места.

Я принадлежу ему. Он уже так решил. Не отпустит. Позволяет дышать, ощущать себя свободной, но демонстрирует свое право владения, свою власть, которою мужчина тут же доказал сминающим объятием, обхватывая сильными горячими руками с рисунком выступивших вен, и прижимая к твердой груди, горячо зашептал:

— Можешь молить, ма-аза, плакать, рыдать, делать гордый отстраненный вид, но я подарил тебе жизнь еще той ночью, оставил рассудок и теперь он принадлежит мне. Я стану твоим всем, ма-аза. Я заменю тебе воздух, я заменю тебе солнце и воду, я увижу твою улыбку, На-на… — От каждого его слова по телу разбегались горячие волны довольства, погружая меня в его слова словно в быстрое течение реки, в котором я пропадала с головой, погружаясь под толщу воды, не боясь захлебнуться. — Это не последняя ночь. Ты и сама это знаешь, а сейчас позволь мне ласкать тебя, не заставляя идти против твоей воли. Ты же просила меня не заставлять тебя ждать, да, Нана?

Он обхватил пальцами мое горло, вновь подводя черту, заставляя встать на носочки и откинуть голову к его плечу, ловя взгляд пульсирующих спиральных зрачков.

— Да… Повелитель. — Ответила я, закусывая голодные до его поцелуев губы.

Я пропала.

Разве могла я вырваться, закричать? Конечно, могла, только не делала. Не хотела. Моя строптивость и жесткая самоуверенность рухнули к его ногам разрушенной годами и солеными ветрами крепостью, рассыпаясь тяжелыми камнями. Я ощущала, как дует прохладный ночной воздух из открытых настежь окон, но мне было жарко. Этого было мало для того, чтобы сделать вдох, чтобы понять, что я совершаю огромную ошибку, падая в его руки и доверчиво закрывая глаза.

Он не ждал. Губы мужчины заставляли распускать цветы на моей коже, обжигая голодными поцелуями, оставляя собственнические отметины. Он, добравшись до обнаженного тела, исследовал его пальцами, вжимал в свою грудь, и шумно вдыхал сухой выжженный воздух комнаты.

— Ма-аза… — Прошептал он в очередной раз, шипя, вынуждая мурашки зародиться на сгибе шеи, спуститься вниз к самым пальчикам и вернуться обратно, сталкиваясь и вырывая из моего горла судорожный вздох. — Не сопротивляйся.

Да о каком сопротивлении идет речь?! Я даже стоять не могу прямо, ощущая в коленях слабость тянущую вниз и с надеждой косясь в сторону плотного гибкого хвоста, мечтая, чтобы он вновь завернул меня в свои петли, удерживая на месте.

Не позволяя поддаться, наконец, своему телу и свалиться прямо ему под ноги, или хвататься за его руки как за последний спасательный рубеж, одним рывком поднял меня в воздух, утаскивая в сторону той огромной одинокой кровати, закрытой темными тканями балдахина. Меня буквально забросили внутрь, тут же придавливая горячим телом сверху.

— Тебя когда-нибудь ласкали, Нана? Вот так? — Он прижал неожиданно влажные пальцы к сосредоточению моей женственности и мягко надавил, на этот раз, проявляя больше терпения. — Кто-нибудь показывал тебе, что такое удовольствие?

У меня были категорические плохие представления о близости. Все что я знала о ней, так это то, что после нее могут быть дети и раз видела ее со стороны, некстати застав парочку влюбленных в полумраке переулков. Мне сложно было представить то, что следовало за этим и что к этому сподвигло. Может поэтому я так легко приняла факт того, что отдам свою невинность незнакомому мужчине, которого больше никогда не увижу?

Но он нарушал мои планы, и даже свои традиции. Восприняв молчание на свой счет, он одним властным движением надавил мне на плечи, заставляя опуститься лицом в прохладную ткань покрывала с плотной вышивкой, которую я ощутила нежной кожей сосков.

— Отвечай, Нааа-на…. Отвечааай….

— Нет, повелитель. Никто.

— Никто? — Я кожей ощутила улыбку в его голосе и меня легко, но ощутимо укусили за отставленную ягодицу, от чего я дернулась и сжала пальчики на ногах, напрягаясь и превращаясь в оголенный нерв от близости его губ к месту, где их быть не должно. — Не злись, маа-за наиви… Я не сделаю тебе больно.

— Что такое маа-за? — Спросила я, медленно отползая вперед, пытаясь отвлечь повелителя от своей откровенной позы, но он сжал пальцы на моих бедрах и вернул в исходное положение.

— Яблочко. — Склонившись к моему уху, прошептала змей, и я почувствовала как, нависнув надо мной, он со скрытой силой и напором толкнул меня своими бедрами.

— Ты пахнешь как яблочко в карамели. И я хочу тебя съесть.

Глава 13

Волосы встали дыбом в озвучивании неизбежного, а пальцы сами собой сжали покрывало.

— Но не сегодня, не сегодня. — Он легонько шлепнул по месту прошлого укуса, подсказывая подняться, и стоило это сделать, как я тут же оказалась сидящей на его бедрах, которые все еще покрытые чешуей были очень и очень горячими. — Сейчас я хочу, чтобы ты перестала ждать, когда я, наконец, закончу. — Глаза сверкнули в темноте расплавленным серебром.

— И отпустите меня? — Заикаясь, спросила я, но в полумраке вновь сверкнула белозубая улыбка, подтверждая мои опасения.

— Нет. Я хочу, чтобы ты молилась, чтобы ласкам не было конца. — Вновь понизив голос, ответил он и, придерживая меня одной рукой за талию начал опускать назад, укладывая спиной на широкий хвост. — Закрой глаза.

Лучше делать, как он хочет.

Не смотря на все, что я о нем слышала, что знала, сейчас он рушил мое убежденное отношение к себе, своими горячими пальцами и голодными взглядами, которые, не смотря на сильные эмоции и власть их владельца, не причиняли боль, которую я ждала. Он словно… приручал меня? Заставлял поверить, открыться.

От этой мысли по телу прошел нехороший едкий импульс, и мне захотелось сжаться, потому, как мужчина вновь вернул влажные пальцы к моим нежным складочкам, вырывая удивленный вздох.

— Тшшшш…. — Вторая ладонь опустилась на подрагивающий живот и очертила неведомый мне узор.

Положение хуже некуда.

Лежа спиной на вытянутом хвосте, с расставленными в стороны ногами я чувствовала себя совершенно беззащитной. К тому же кончики мужских пальцев скользящие по сокровенному месту, размазывая влагу, не добавляли уверенности. Мне все еще хотелось сжаться в комок и закатиться под покрывало, но я только размеренно втягивала воздух сквозь пересохшие губы.

Закрыть глаза.

Так определенно было гораздо легче воспринимать действительность, но теперь каждое движение мужчины ощущалось как нечто колющее и обжигающее. Он лишь мягко поглаживал нежную кожу, и легонько надавливал в самую глубь, не доставляя дискомфорт.

— Завтра ты придешь снова, Нана. — Хвост подо мной пришел в движение, опуская мужчину сверху, на мое распятое тело. — Завтра мы продолжим. Начнем все сначала. Ты должна привыкать к этому.

Он нависал прямо над моим лицом и сверлил голодным, диким взглядом, пульсация в котором делала его похожим на вибрирующую от гнева кобру готовую к броску. Но наперекор моим мыслям, он продолжал мягко поглаживать мое тело, отступив, наконец, от самого потаенного. Его пальцы чертили узоры на моих бедрах, поднимались плавными линиями вдоль живота, не касаясь груди, но уверенно скользя по раскалённой коже. Он был совсем близко. Губы мужчины были в соблазнительной досягаемости, и я решилась. Я сделала то, от чего в низу живота становилось тяжело, каждый раз, когда я вспоминала свой первый и единственный поцелуй, как странно чувствовать в своем рту чужой узкий язык, как вызывает истому вкус его губ.

Я потянулась и прижалась к нему неловким, неумелым движением, похожим на то, как Нанзеи целует мои щеки и замерла, ожидая реакции. Я была уверена в том, что он оттолкнёт меня и накажет за самоуправство, но мужчина с громким, страстным выдохом опустился сверху, вжимаясь в мой рот со страшной силой. Он брал меня, позволяя только короткие выдохи, и вновь набрасывался как голодный зверь, подхватывая, подгребая мое тело под себя, окружая оставшейся длиной хвоста.

— Я съем тебя, мышка. — С улыбкой прошептал он в мои губы, но эти слова ускользнули от меня, растворяясь где-то в глубине той пружины, что сворачивалась в животе, заставляющей запустить пальцы в его длинные шелковистые волосы и притянуть к себе.