Страница 50 из 52
Погладил их обеими руками, раздвинул пальцами, обнажая вход, и вонзился туда языком, вырвав у Вари какой-то дикий полубезумный крик.
А потом она закричала ещё громче, когда Берестов каким-то образом умудрился нащупать клитор — и начал нажимать на него, как на кнопочку, одним пальцем. Моментально стало очень жарко всему телу, и соски напряглись так, что Варе казалось — ещё чуть-чуть, и они будут настолько острыми, что Илья уколется, если вздумает их ласкать…
А внизу разливалось сладкое, неудержимое наслаждение…
— Не могу больше, — вдруг прошептал Берестов, отпуская девушку. Варя повернула голову — он лихорадочно скидывал одежду, натягивая на себя заранее приготовленный презерватив. Затем встал возле кровати, притянул Варю за ноги чуть ближе к краю — и начал водить головкой члена по её половым губам, иногда неглубоко входя в неё.
— Илюш… — прошептала девушка, подаваясь назад, и Илья понял — перестал играть с ней и вошёл на всю длину, глухо что-то простонав.
Варя дрожала от ощущения небывалой наполненности. Берестов растягивал её так, что это было почти больно, но боль терялась в ярких вспышках страсти и желания. И потерялась окончательно, когда Илья начал двигаться… Быстро, стремительно и безумно глубоко.
И вдруг остановился.
— Варежка… тебе хорошо? — прохрипел он, сжимая её бёдра. Побоялся, что терпит ради него?
— Очень. Ещё, — с трудом простонала Варя и содрогнулась от сладкого спазма — Илья продолжил движения.
Остро… Горячо… Хорошо до невозможности. Невозможно, как хорошо.
Варя уже не могла стоять на коленях — повалилась на кровать, и Берестов лёг на неё сверху, не прекращая вонзаться в нежное тело девушки. Только теперь она сильнее чувствовала его всего — ощущала жар и влажность кожи, слышала пряно-солёный запах мужчины — и от этого возбуждалась ещё больше.
— Варежка… — шепнул Илья, наклоняясь и кусая её за ухо. Варя застонала, выгибаясь от волны колоссального удовольствия, и Берестов воспользовался случаем — переместил ладони с талии на грудь девушки, сжал соски, и когда она закричала, тоже кончил, в последний раз вонзившись внутрь Вари.
Минут пять они лежали, не двигаясь, только иногда вздрагивая от остаточных уколов наслаждения. Потом Илья откатился в сторону и тихо сказал:
— После такого… надо опять умываться.
— Надо, — согласилась Варя. — Но лень.
— И мне лень… Спать?
— Спать.
На работу они, конечно, опоздали. Попробуй не опоздай, если к паху прижимается тёплая девичья попка…
Правда, опоздали всего минут на пятнадцать, но всё-таки опоздали, при этом хихикая, как дураки, пробираясь на свои рабочие места по отдельности.
И Илья, наверное, был бы счастлив до одури, если бы его не покидали гадостные мысли о том, что Варя просто играет с ним в психотерапевта. Он ей очень сочувствовал, но для него это всё-таки было гораздо больше, чем просто игра. Намного больше.
И это Варино стремление поскорее избавиться от страхов… И её слова о таблетках в то утро, когда они забыли про презерватив, укрепляли Берестова в мыслях о том, что для Вари это лишь лечение.
Хотя он понимал, что нравится ей. Но Илье этого было мало.
Но ничего, он подождёт. Варе просто нужно время, гораздо больше времени, чем понадобилось ему для того, чтобы осознать — он не хочет жить без этой женщины.
И не может, по правде говоря.
Во вторник ближе к вечеру к Берестову подошёл Сергей Мишин и позвал его на разговор в малую переговорную. Плотно закрыл дверь, огляделся и чуть ли не под стол заглянул — словно боялся, что подслушают.
А потом сел за стол напротив Ильи, вздохнул и сказал:
— Я, знаешь, вчера шёл-шёл по коридору… Думаю — позвоню-ка жене. А чтобы никому не мешать и мне никто не мешал, решил на служебную лестницу выйти…
Берестов похолодел даже.
— Ты такое лицо-то не делай, я всё понимаю. И я за Варю рад. А то у неё из мужиков только брат был. Она даже когда к нему отпрашивалась, так и говорила: «Сергей, я сегодня на свидание. Отпустишь?» — и хихикала. Но я отвлёкся… Ты просто представь, что на лестницу вышел бы не я, а кто-нибудь другой. Всем, знаешь, рот не заткнёшь, тут и Юрьевский не всесилен. Так что… не надо это на работе делать. Договорились?
Илья кивнул.
— Я понял, Сергей. Больше не повторится.
— Надеюсь, — он усмехнулся. — Хотя мне понравилось. Жаль, не заснял… Чего ты на меня так смотришь? Шучу я. Я толком и не увидел ничего, сразу ушёл.
— Спасибо, — поблагодарил Берестов.
— За то, что ушёл? Или что не заснял?
— За всё сразу. И что предупредил по-хорошему.
— Рад стараться, — хмыкнул Мишин.
А в среду Илью ждал сюрприз в виде долгожданной помощницы.
Это оказалось девочка. Молодая до безобразия, всего-то двадцать лет, и хорошенькая, как и почти любая девочка в этом возрасте. Правда, было у неё существенное достоинство, которое очень привлекло Илью — она совершенно не понимала, что хорошенькая, и поэтому не строила никому глазки. Наоборот, она эти самые глазки вытаращивала, если к ней пытались клеиться, и сразу становилась похожей на беззащитную лань.
Девочку звали Наташей. Она была студенткой юридического факультета и мечтала получить на работе бесценный опыт. Неопытная, но неглупая, старательная, но наивная до безобразия. У Берестова даже возникло ощущение, что он взял на работу свою младшую сестру.
Наташа поначалу его немного боялась. Впрочем, она боялась всех мужчин, как будто росла в цветнике, где были одни женщины. Но уже на третий день, кажется, поняла, что бояться нечего, и даже начала смеяться над шутками Ильи. Правда, после этого Наташа стала бояться Варю, которая смотрела на девочку волком, как только та приходила к Берестову по какой-либо причине. Илья недоумевал: неужели ревность? Ну не к Наташе же!
Но вечером, когда Илья подвозил Варю до её дома — или к себе, в зависимости от планов, — она ничего не говорила по этому поводу, и вообще они общались как обычно.
Так продолжалось ровно полторы недели…
Ох уж эти молодые финтифлюшки… Да ещё и влюблённые…
Варя прекрасно видела, как помощница Ильи смотрит на него, когда он отворачивается, с какой преданностью внимает каждому его слову, и от отчаянной ревности у неё даже в глазах темнело.
Зачем Берестову Варя, если вот — молоденькая, хорошенькая — намного симпатичнее её! — и без лишних страхов.
Ситуацию усугубляло то, что всю последнюю неделю у Вари были месячные, поэтому им с Ильёй приходилось ограничиваться поцелуями. И отвозил он её домой, а не к себе, да и вообще не предлагал к себе отвезти.
Ещё Варе начало казаться, что Берестов к ней как-то охладел… Особенно на работе — не взглянет лишний раз, не улыбнётся.
И она со страхом ждала, когда Илья переключится на Наташу… и дождалась.
В пятницу примерно в полдень помощница Берестова примчалась к их перегородке с вытаращенными глазами и дрожащим голосом пробормотала:
— Извините… Илья, можно вас на минуточку…
Берестов кивнул, и они с Наташей куда-то ушли.
Не было их минут пятнадцать, а потом Илья вернулся, схватил со стола свой мобильный телефон и буркнул:
— Варь, я отлучусь. Мне Наташу надо кое-куда отвезти. Юрьевский в курсе, часа через три вернусь.
И не успела она оглянуться, как Берестов похромал по направлению к выходу, где его ждала, как Варе показалось, торжествующая Наташа.
Илья вернулся не через три, а через четыре часа, и за это время Варя вся извелась.
Куда они поехали?
Почему вдвоем?
Что же так долго-то?!
Почему он ничего не объяснил?
А должен? Ты ему кто вообще? Подумаешь, подстилка… Такая же подстилка, какой ты была для Стаса и Семёна, только с той разницей, что Илья тебя жалеет и вину свою чувствует.
И какие претензии? Он тебе ничего не обещал, имеет право развлекаться хоть с Наташей, хоть с кем-то другим.