Страница 46 из 52
Варя чуть слышно вскрикнула и задрожала, приподнимаясь на постели и тяжело дыша. Берестов прикусил клитор, при этом продолжая терзать его языком, и почувствовал, как мышцы девушки сократились, а под его губами стало ещё более влажно.
— Это не конец, Варежка, — прошептал Илья, выпуская изо рта дрожащий от наслаждения бугорок, теперь уже ярко-бордового оттенка от прилившей к нему крови. — Ты мне доверяешь?
Наверное, это был глупый вопрос. Но Берестову оказалось важно услышать ответ.
— Да, — сказала Варя слабым голосом. — Доверяю, Илюш…
От радости даже в глазах помутилось.
— Тогда прижми ноги к груди. Не поняла? Вот так. — Он осторожно, чтобы не напугать, задрал девушке ноги и прижал их к её груди. — Не зажимайся только.
Илья медленно сполз вниз, дурея от того, что она лежит перед ним в подобной позе и тяжело дышит от нетерпения.
Прямо под его лицом оказалось её лоно, истекающее соками, а если спуститься ещё ниже, то можно будет и попку разглядеть… Но Берестов не стал этого делать.
Дотронулся до влажных лепестков, растирая эту влагу, улыбнулся, когда Варя застонала, наклонился — и проник в неё одновременно пальцем и языком.
— А-а-а, — она захныкала, но расслабилась и раскрылась сильнее, позволяя Илье больше, и задышала громко и тяжело, когда он начал двигаться.
К среднему пальцу присоединился указательный, и Берестов стал растягивать ими Варю, уже зная, насколько ей это нравится. И не прекращал движений языком, стараясь проникать как можно глубже…
Тяжёлое дыхание сменилось тихими краткими стонами, потом всхлипами, затем молчаливой дрожью — и в конце концов, когда Илья второй ладонью стал тереть девушке клитор, она забилась, дёргая ногами, приподнялась на постели, прижала голову Берестова к себе — и откинулась на подушку. Словно он Варю застрелил…
Илья в последний раз провёл языком по чувствительному бугорку, вызвав этим очередную дрожь в теле девушки, и хотел лечь рядом — но Варя вдруг будто очнулась, обняла его обеими руками и буквально уложила на себя. Да так снайперски, что он моментально оказался внутри.
— Варежка, я же не собирался… Презерватива-то нет… — простонал он, начиная сходить с ума от того, насколько там оказалось жарко и тесно.
— Плевать, — прохрипела Варя. — Илья, пожалуйста…
Берестов действительно потерял все мозги, пока ласкал её. Никогда и ни при каких условиях он не позволил бы себе заниматься сексом без защиты, но… «Плевать» — сказала Варя, и Илье окончательно снесло крышу.
Он двигался в ней, как безумный, лаская грудь с остро торчащими сосками, целуя сладкие губы, нежную шею и красные щёки, и от ярких волн наслаждения, проходящих по телу одна за одной, совсем ничего не соображал.
И только когда всё напряжение собралось в одном месте и покинуло тело Ильи, он вспомнил и сообразил, что именно сделали они с Варей.
Никогда в жизни у неё такого секса не было. И Стас, и Семён — оба думали в основном о себе, и Варя даже не подозревала, что бывает иначе.
Илья же ласкал её с такой самоотдачей и с таким трепетом, что бояться или впадать в панику оказалось невозможно.
Да, вот только это не причина терять голову и забывать про презерватив!
Но Варе так хотелось сделать Берестову приятное… и почувствовать его в себе. Без преграды, голой кожей. Невероятное ощущение…
Дура! А если ты забеременеешь? Зачем ты ему нужна-то? Хотеть и любить — вещи разные. Тебе Семён со Стасом это хорошо так доказали, качественно…
А Илья тебя ещё и жалеет… Потрахает с месяцок, а потом всё — гуляй, Варя. Страх мы твой вылечили? Вылечили. Ну и всё, какие претензии? Я пошёл шлюх заказывать.
Подумав об этом, Варя чуть не разрыдалась. А Илья, и не ведая про её мысли, лежал на ней и тяжело дышал, уткнувшись девушке в шею.
Он ещё до сих пор из неё не вышел, да Варе и не хотелось, чтобы выходил. Ей ужасно нравилось лежать вот так, словно сливаясь с его горячим и большим телом.
— Прости, — прошептал Илья, целуя Варю в ключицу. — Мне мозг вынесло глобально… Варя, если ты забеременеешь…
— Давай решать проблемы по мере их поступления, — сказала она напряжённо. — Ты думаешь, забеременеть так легко? Один выстрел — и в цель? Ага, щаз. Светка вон, которая жена Юрьевского, пять лет не могла, хотя они с мужем не предохранялись.
— Я понимаю, Варежка. Я говорю — если. Но ты права…
— И вообще, — перебила она Берестова, — таблетки есть специальные. Пойду, куплю и выпью, и всё будет в порядке.
Нет уж, фигли, как говорит папа. Ей двадцать восемь, не девятнадцать. Может, это последний шанс забеременеть, кто знает? А ребёнка она и одна вырастит.
Росла же Варя без матери. Значит, и без отца можно вырасти.
Внутри от подобных рассуждений что-то скрючивалось, словно поражённое ядом. И Варе было противно от самой себя.
— Как хочешь, — Илья вдруг напрягся и покинул её тело. Сразу стало холодно, пусто и почему-то немного обидно. — Подожди, не двигайся, надо вытереть. Есть у тебя что-нибудь?
— На столе салфетки лежат.
Берестов встал с кровати, подошёл к столу, нашёл пачку с салфетками. Варя наблюдала за ним с замирающим сердцем.
Такой красивый, сильный, с рельефным телом. И теперь совсем не страшный. Наоборот — ей хотелось прикасаться к Илье, обнимать его и целовать.
Но что с ней будет, если они приедут в его квартиру? Сможет ли она там находиться?
Ох, даже проверять не хочется… Но надо.
Берестов осторожно промокнул салфетками между Вариных ног, и она внезапно вспыхнула от смущения, вдруг осознав, как должна выглядеть со стороны — голая, с раздвинутыми бёдрами и вытекающей наружу спермой.
Варя всегда стеснялась после секса, застеснялась и на этот раз. Перехватила салфетки и села, сжав ноги и постаравшись прикрыться одеялом.
Берестов улыбнулся, присаживаясь рядом на постель.
— Ты такая смешная, Варежка. Ну что я там не видел-то? Я даже на вкус тебя пробовал.
Она покраснела ещё сильнее и мстительно сказала:
— Значит, кормить тебя уже не надо.
Илья засмеялся.
— Вообще я хотел уехать до завтрака, чтобы тебя лишний раз не смущать. Но как ты скажешь, так и будет.
Варя вздохнула, опустила голову и, поглядев на Илью исподлобья, пробормотала:
— Останься… пожалуйста.
Берестов наклонился и нежно поцеловал её в губы, обхватив ладонями лицо. А за дверью в это время что-то громко протопало в туалет… Точнее, кто-то.
— Надо встать и одеться, пока Дятел не опомнился…
— Ещё минутку, Варежка. Ещё минутку…
И Варя, кивнув и обнимая Илью крепче, вдруг вспомнила любимое мамино стихотворение.
И полусонным стрелкам лень
Ворочаться на циферблате,
И дольше века длится день
И не кончается объятье.*
(*последнее четверостишие стихотворения Бориса Пастернака «Единственные дни»)
Илье самому себе не хотелось в этом признаваться, но он действительно немного боялся. Боялся, что утром, когда комнату будет заливать яркий свет, Варя испугается его. Одно дело — днём на работе и одетый, и совсем другое — голый и в её комнате.
Но она не боялась, и он тихо радовался этому факту.
И совместного утра Илья тоже опасался. Но уже не из-за Вари. Он опасался каких-нибудь пошлых шуточек со стороны её отца или мачехи, которые могут расстроить девушку, или резко отрицательной реакции Дятла.
Но ничего этого не случилось. Ирина и Иван Ильич вели себя спокойно и даже деликатно, старательно делая вид, что не замечают ярко-алых щёк Вари, а с Кешей, видимо, кто-то из них провёл разъяснительную работу — мальчик отреагировал на появление Берестова скорее положительно, нежели отрицательно. Во всяком случае ревнивых взглядов не кидал и дурацких вопросов не задавал.
И позавтракали хорошо, весело болтая об отвлечённом. Только Иван Ильич иногда смотрел на Берестова слишком уж изучающе, но Илья его понимал и не злился.