Страница 32 из 52
— Рисовать?
— Ага. Она ведь художница. Стены в квартирах расписывает, картины малюет, для журналов рисует. Очень талантливая. Узнала, что я совсем не умею рисовать, и начала меня учить. И рисование мне тоже помогло… А потом выяснилось, что она беременная, через девять месяцев родился Дятел — и мне стало не до своих проблем.
Илья какое-то время молча крутил руль, гипнотизируя взглядом дорогу. И спросил, когда они уже подъезжали к Вариному дому:
— А что… с этим Стасом?
— Понятия не имею. Я его не видела с тех пор, как институт закончила. Думаю, всё у него прекрасно. Нет, даже не так. Всё у него зашибись.
Берестов мрачно усмехнулся, припарковываясь возле подъезда Вари.
Может, зря она ему всё это вывалила?.. Странно — так захотелось поделиться, и слова будто бы жгли её изнутри.
— Варь… мне прикасаться? — поинтересовался Илья напряжённо, как только машина окончательно остановилась, и девушка кивнула.
— Конечно. А давай сегодня попробуем не к руке?
— А к чему? — нахмурился Берестов.
— Ну… к чему-нибудь другому. Я закрою глаза, а ты прикасайся. Если мне не понравится, я скажу.
Илья пожал плечами, и Варя, поудобнее устроившись в кресле, закрыла глаза. Вздохнула, стараясь расслабиться… но всё равно чуть вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала пальцы Берестова на своей щеке.
Он сразу убрал руку.
— Нет-нет! — пробормотала Варя, ощущая, как стало жарко лицу. — Продолжай. Мне не страшно.
К его ладони, нежно гладившей щёку, хотелось прижиматься. Как будто Варя была котёнком. Но она не прижималась, просто сидела, а Илья бережно проводил самыми кончиками пальцев от виска девушки к её подбородку, а потом чуть ниже, касался шеи…
Даже замурлыкать захотелось.
— Так? — спросил он чуть хрипло, и Варя кивнула, вообще не в силах говорить.
Илья осторожно отвёл в сторону её волосы и дотронулся до уха, затем начал его массировать. И это было настолько приятно, что она даже сильнее запрокинула голову и чуть слышно застонала.
Берестов остановился, расслышав этот стон.
— Плохо? — спросил он с беспокойством.
— Нет, — шепнула Варя, с трудом выдавив из себя пару слов. — Хорошо…
Илья вздохнул и вернулся к массажу уха. Потом вновь спустился к щеке, погладил так нежно, что Варя вся покрылась мурашками. Просто с ног до головы…
И снова подбородок, шея… И нежные, бережные прикосновения, будто бы Варя из хрусталя сделана.
А когда Илья окончательно переключился на шею и начал аккуратно её поглаживать… Варя вдруг почувствовала странное томление в груди. Будто бы она тоже жаждала его прикосновений…
И соски напряглись. Да так сильно, что Варя почти физически ощущала, как они трутся о ткань лифчика.
А Берестов вдруг остановился, отодвинулся от неё и глухо сказал:
— Всё. Я думаю, на сегодня достаточно.
Варя открыла глаза. Напряжённый Илья по-прежнему сидел на водительском месте, но смотрел не на девушку, а на дорогу.
И Варе неожиданно до боли захотелось самой к нему прикоснуться.
Чувство было настолько острым, что она испугалась. И, выдохнув «до завтра», выскочила из машины, едва не забыв внутри свою сумку.
В какой-то момент у Ильи даже в глазах потемнело. Хотя почему — в какой-то? Он отчётливо помнил этот момент, когда вдруг заметил маленькие бугорки на Вариной блузке, а осознав, что это не просто бугорки, а соски, едва удержал себя от прикосновения к ним.
Она бы, конечно, испугалась. Но почему она вообще… возбудилась? Если это случилось именно от возбуждения, а не от страха или холода. В чём Илья не мог быть уверен.
А если Варя и правда возбудилась? Неужели такое возможно?
Он должен это выяснить. Вот только… как?
А на следующий день ближе к обеду Варя вдруг сказала:
— А давай сходим в кафе?
— В какое кафе? — Илья не сразу понял, о чём она.
— Ну… в то, которое ты предлагал. Где мороженое вкусное. Пойдём?
Берестов несколько секунд переваривал сказанное.
— В смысле — вдвоём?
— Ну… да.
— Варь… ты уверена?
— Ага.
Ему бы её уверенность…
Уже у выхода их поймал Сергей Мишин. Посмотрел многозначительно, не менее многозначительно усмехнулся и поинтересовался:
— На обед?
— Почти, — ответила Варя и почему-то слегка покраснела. — За мороженым…
Усмешка начальника Вари стала ещё многозначительнее.
— Вернётесь? Или Макса предупредить?
Девушка покраснела сильнее, и Илья решил вмешаться.
— Вернёмся, конечно. Мы на полчасика.
— Ну-ну, — хмыкнул Мишин и пошёл дальше. А Варя, вздохнув и потерев розовые щёки ладонями, покосилась на невозмутимого Илью, но ничего не сказала.
В лифте она отошла в противоположный угол, и Берестова кольнуло обидой. В одной машине ездит, прикосновения терпит, а в лифте отходит, словно стыдится его присутствия рядом с собой.
И к кафе Варя шла на приличном расстоянии от Ильи, а когда они дошли и сели за столик, тихо сказала:
— Судя по улыбке, Сергей теперь будет считать, что у меня с тобой шуры-муры.
Берестов открыл меню и начал его листать, толком ничего не видя перед собой.
— Варя… Если тебя это волнует, я могу сказать ему, что он ошибается.
Она негромко вздохнула.
— Нет, не волнует. Просто мне неловко. Я только сейчас осознала, как неловко было Свете в тот период, когда все узнали о её свадьбе с генеральным и мыли им кости в каждом углу.
— И ты мыла? — Илья посмотрел на Варю удивлённо, и она чуть поморщилась.
— Нет, конечно. Я не сплетница. Я просто не задумывалась о том, как ей тяжело. Да мне и не казалась эта тема такой уж волнительной, честно… Ну, Светка, ну, Юрьевский. В сущности, просто мужчина и женщина. Так нет же… Народу только дай возможность посплетничать. Про них кучу всего говорили — и что он Свету у мужа отбил, и что она специально от него забеременела, чтобы… тьфу, не помню уже. Говорили даже, что она не от Макса беременна! Кошмар просто.
— Это неизбежно, когда люди работают в одном коллективе, — сказал Илья спокойно. — Надо меньше обращать внимание, и всё. Мишин, кстати, вряд ли будет сплетничать.
— Да, Сергей точно не будет…
— Ну вот видишь. И Юрьевский не будет. А все остальные, как я понимаю, тебе до лампочки.
— Ещё Люда… Но она тоже никогда никого не обсуждает.
— И это правильно. Ты с мороженым определилась? К нам вон, уже официант скачет.
— Да, — кивнула Варя. — Шоколадного хочу…
Наверное, этот поход в кафе он до самой смерти будет вспоминать. С одной стороны — с Варей Илье было так хорошо, как ни с кем другим, а с другой — она настолько часто смущалась, краснела, опускала глаза и напрягалась, что Берестов ощущал себя садистом.
Скорее всего, дело было в том, что он сидел напротив, а не рядом, как в машине. В машине Варя могла не смотреть на Илью, в кафе же приходилось иногда поднимать глаза, но прямой взгляд она выдерживала очень недолгое время.
И Илью разрывало от противоречивых чувств. Он ощущал и радость от того, что Варя считает нужным пересиливать свою к нему неприязнь, и досаду — от того, что эта самая неприязнь ещё есть. По его вине.
А когда они вернулись в офис и Берестов на пару минут отлучился в бухгалтерию, одна из бухгалтерш, давно подбивавшая к нему клинья, поинтересовалась, что у Ильи с Варей.
— Ничего, — ответил он, подавив вспышку раздражения. Бухгалтершу звали Юлей и было ей лет тридцать пять. Она несколько раз звала Берестова к себе в гости, с намёком облизывая губы, но он отказывался, и Варя тут была ни при чём. Просто Юля ему не нравилась.
— Да? — протянула она, хитро прищуривая свои любопытные глазки. — А чего же вы тогда вместе с работы уходите? А сегодня вообще в середине дня утопали…
— То есть, ты считаешь, что это твоё дело? — не выдержал Илья. — И я перед тобой отчёт должен держать? Может, ещё и в письменном виде?