Час кроткой воды

Злясь на себя, он приступил к рассказу: поскольку не Шан, а именно он опрашивал команду Закатной Стражи, то ему и следовало сообщить то, что он узнал от них.

– Как видите, – произнес Най, – мы и сами слишком мало знаем, что случилось. Поэтому было бы предельно важно расспросить самого Наставника о том, что произошло. Когда это будет возможно?

– К сожалению, не скоро, – вздохнул Наместник. – Даже целительная магия может не все. Врач говорит, что удар по голове вызвал сотрясение мозга и внутренее кровоизлияние, довольно обширное. Могут быть затронуты жизненно важные центры.

Най вспомнил неровное, трудное дыхание Наставника Тайэ даже после того, как лекарь оказал ему первую помощь, и кивнул.

– Кровоизлияние он убрал, но вот последствия… возможны нарушения работы сердца, дыхания, полная или частичная потеря памяти… одним словом, приводить его сейчас в сознание не рекомендуется. Положение остается опасным. Врач, по сути, зафиксировал его в нынешнем состоянии, и в ближайшие дни оно останется неизменным, но разумеется, долго так продолжаться не может. Нужен более сильный врач. Наш целитель возьмется выводить отца из этого состояния только если такого врача не удастся найти.

А где же его найдешь, мрачно подумал Най. Если врач, пользующий семейство Тайэ, недостаточно хорош – то где в Далэ найти такого, чтобы справился? Скверно, ох, как же скверно…

– А что вы сами думаете о том, что случилось? – спросил Най.

Он не очень хотел начинать расспросы при двоих свидетелях – с глазу на глаз результаты обычно бывают лучше. Но он должен был дать практический урок допроса лончаку. Потом он разберет для Тье весь разговор фразу за фразой, чтобы тот накрепко запомнил основные правила: при первичной беседе избегать наводящих формулировок, не задавать до поры слишком узко направленных вопросов, не перебивать, больше слушать, чем говорить, и не давить раньше времени. Где и когда можно начинать давить и провоцировать, Тье еще только предстоит усвоить, причем далеко не сразу: человек человеку рознь, раз на раз не приходится, и покуда нахватаешься опыта, покуда обретешь чутье, помогающее определить верный момент и верную тактику, вполовину язык о зубы сотрешь. Но начатки он может и должен постигать уже сейчас.

– Безусловно, покушение на убийство, – уверенно ответил Первый Взлет.

– Вы уверены, что именно убийство? – подхватил Шан.

– А чем еще это может быть? – возразил Наместник. – Несчастный случай? Но отец не мог просто так ни с того ни с сего свалиться в воду. Он много ходит пешком, несмотря на хромоту, фехтует, вообще не позволяет себе распускаться. Я не могу себе представить, чтобы он вдруг потерял сознание и упал в реку. Или что споткнулся… нет, не могу.

– Но есть ведь и другие возможности, – расплывчато предположил Най, по-прежнему избегая сколько-нибудь четких формулировок.

– Какие? Вы имеет в виду самоубийство? Простите, но это полная чушь. Такое можно надумать, только если совсем не знать моего отца.

Най Наставника Тайэ как раз знал – и потому был с его сыном полностью согласен. Но сейчас не это было важно. Вопрос ведь не только в том, что произошло на самом деле, а еще и в том, что его сын об этом говорит и думает.

– И даже если не учитывать, что он вообще не тот человек, чтобы накладывать на себя руки даже по очень серьезной причине, у него такой причины попросту не было.

– А его отставка? – поинтересовался Най, не давая Наместнику закончить разговор на этой точке.

– Ерунда, – махнул рукой Первый Взлет. – Дело это прошлое, двухлетней давности. Отправить его в отставку он предложил королю сам. И она совершенно не повлияла на отношение его величества к моему отцу. Король сохранил к нему прежнюю привязанность. Они состоят в переписке. Да, отец оставил прежнюю должность и покинул столицу – но это не значит, что с должностью он утратил и влияние.

Зато это значит, что версия о враге или завистнике из столицы обретает больший вес. А это плохо. Труднее будет разматывать. Впрочем, об этом потом. Вьюн еще расспросит Наместника о столичных интригах позднее – в дополнение к тому, что знает и сам. А сейчас надо попробовать дожать его по версии самоубийства. Безусловно, это чушь, и Наместник именно это и скажет снова – но вот как именно скажет…

Пустая информация? Ни в коей мере. Говоря об отце, его сын так или иначе говорит и о себе самом. Выказывая то или иное отношение к заведомо провальной версии, он невольно выказывает свой образ мышления, свой характер. И все это Наю пригодится, когда он будет разбираться с более вероятными версиями.

Пустой информации не бывает. Ну, или почти не бывает. По крайней мере, для сыщика.

– Значит, отставка господина Наставника не расстроила, и влияние свое он сохранил? – уточнил Шан.

А вот и еще одно правило допроса: подхватывай сказанное собеседником, повторяй за ним, уточняй.

– Безусловно, – ответил Наместник.

– Он не был подавлен?

– Не был даже расстроен. Повторяю, у него не было никаких причин кончать с собой.

– Бывает, что причины находят за человека, – негромко произнес Шан.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Наместник.

– Например, шантаж.

– Совершенно исключено! – возмутился Наместник. – В жизни отца нет и не было никаких постыдных секретов!

– Так ведь шантажируют не обязательно оглаской, – примиряюще промолвил Шан. – Бывает, что угрожают жизни и благополучию близких…

– Не родился еще тот шантажист, которому удалось бы провернуть такое с моим отцом, – фыркнул Первый Взлет. – Если бы подобный дурак и нашелся, отец бы его разделал, как жареного цыпленка. Притворился бы, что готов сдаться, и не сразу, а после долгой борьбы, спровоцировал бы его, заставил объявиться – и уничтожил бы. Отец столько лет пробыл при дворе, столько интриганов пережил… нет, если бы за него взялся шантажист, то бояться следовало бы только за шантажиста. А уж чтобы тот довел отца до самоубийства, не может быть и речи.

– Значит, вы полностью уверены, что это было покушение на убийство?

Шан работает правильно. Очередное правило допроса: возвращай одно и то же утверждение в разных формулировках. Есть шанс, что какая-нибудь из них вынудит проговориться. Или наведет собеседника на мысль, которая иначе просто не пришла бы ему в голову. Пробудит полууснувшее воспоминание. И даже если он вновь и вновь подтвердит свои первоначальные слова, важно ведь и то, как именно он их подтвердит. А еще – когда и как именно рассердится или начнет досадовать на липучего-приставучего следователя. Потому что талдычить по десять раз одно и то же никому, в общем-то, не нравится. Это еще не давление, даже не проба в колено – но, безусловно, уже тот прием, который может вызвать неудобство, даже некоторую тревогу. Когда и как его применять, с какой настойчивостью, каждый решает для себя. Шан и решил – по мнению Ная, правильно. А теперь пора снова перехватывать вожжи: техника повтора отработана полностью. Разумеется, если не переходить к прямому давлению – а для этого еще не только слишком рано, а и попросту причины нет.

– Полностью, – ответил Наместник.

Он сумел это сказать без тени раздражения или враждебности. Занятно. Что ж – вот и еще одна монетка в копилку с надписью «характер Наместника Тайэ».

– Тогда как, по вашему мнению, оно могло произойти? – поинтересовался Най.

– Да как угодно! – с горечью воскликнул Первый Взлет. – Отец терпеть не может паланкины, эскорты и телохранителей.

Еще в столице хоть как-то приходилось соблюдать этикет, но он и там старался отвертеться. А здесь, в Далэ, его и вовсе не уговорить. «Я у себя дома, должность меня больше не обязывает», – вот и весь сказ. Я с ним спорил, конечно, да с ним разве сладишь! А тут еще и гадание это…

– Какое гадание? – удивился Вьюн, не очень понимая, какое оно имеет отношение к попытке убийства.

– Ко дню рождения, – вздохнул Наместник. – И надо же было этому прохвосту нагадать отцу долгую жизнь и нерушимое здоровье! А раз жизнь будет долгой, к чему над своей безопасностью трястись? Не в мой колчан стрела – в отцовский! А вышло в итоге… да вот оно и вышло…