Шторм (ЛП)

— Я Боб. Твой... дедушка. Я так рад познакомиться с тобой.

Шторм ничего не говорит. Он просто стоит на месте, глядя на нас обоих.

Затем выражение его лица, кажется, закрывается. Он делает шаг назад, отступая.

Что-то дрогнуло внутри меня. Это очень похоже на страх и утрату.

Это чувство усиливается, когда он поворачивается, чтобы уйти.

— Шторм, — голос Тиффани несёт в себе командные интонации, заставляющие его остановиться.

Он оглядывается на неё через плечо.

— Куда ты идёшь?

Она снова смотрит на нас, но затем опускает взгляд в пол.

— В свою комнату, — тихо, но твёрдо говорит он.

Я множество раз слышал, как такой же тон использовал Джонни.

Я слышу скрип кресла и наблюдаю, как поднимается Тиффани.

— Боб и Джейк проделали долгий путь, чтобы увидеться с тобой.

— Я должен быть благодарным? — его голос становится напряжённым.

— Шторм, — рявкает Тиффани.

— Нет. Это враньё. Всё это чушь собачья!

— Шторм! Прекрати сейчас же.

Он смотрит на мать. Я чувствую гнев, исходящий от него, и понимаю, из-за чего парень злится.

Я также осознаю, что всё будет намного сложнее, чем я предполагал.

Но это не значит, что я передумал — не сейчас, когда передо мной стоит плоть и кровь Джонни.

— Ты останешься здесь и познакомишься с твоим дедом и самым близким другом твоего отца.

Его глаза сужаются на мне, и я вижу что-то похожее на осуждение.

Затем его взгляд резко возвращается к матери.

— Но в том-то и дело, не так ли? У меня нет отца. Он мёртв, помнишь? — Шторм выплёвывает каждое слово, а затем дверь гостиной захлопывается за ним, сотрясая комнату, когда он уходит.

Вскоре после этого до нас доносится хлопанье ещё одной двери, и я предполагаю, что это была дверь его спальни.

— Мне очень жаль, — Тиффани подходит к Бобу. — Обычно он так себя не ведёт. Он такой милый мальчик. Он просто... у него появились проблемы после того, как я... после моего диагноза. А потом он узнал о своём отце... кто он такой, кем он был... что он... умер.

— Не нужно извиняться, — Боб кладёт руку ей на плечо. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Нам лучше уйти?

Чёрт, нет, я не хочу уходить. Я хочу пойти в ту комнату и потребовать, чтобы этот парень поговорил со мной.

Тиффани смотрит на дверь. Она вздыхает.

— Может быть, сейчас это лучший вариант. Позвольте мне поговорить с ним. И чуть позже вы сможете вернуться и поужинать с нами.

Глава 11

Не могу сказать, что мне понравился тот факт, что нам пришлось покинуть квартиру Тиффани и Шторма. Упрямая часть меня хотела потребовать, чтобы мы остались и поговорили с ним.

Уходя, я чувствовал, будто оставляю Джонни. Знаю, это глупо.

Но потерять Джонни... а затем выяснить, что часть его всё ещё жива...

Шторм — это самый близкий человек, который достался мне от Джонни. Я не оставлю всё как есть.

Джонни хотел бы, чтобы я остался ради Шторма, чтобы сделать то, чего он сам не смог — помочь Шторму.

Но, как отец, я знал, что требование остаться, принуждая Шторма к разговору со мной, не сработало бы.

Поэтому я проглотил свою гордость и ушёл с Бобом, пообещав, что мы вернёмся в половину восьмого, чтобы поужинать со Штормом и Тиффани.

Поездка назад к дому Боба проходит в тишине.

Я знаю, что Боб, должно быть, чувствует себя так же разочарованно, как и я, не получив возможности провести время со Штормом.

Но дело не только в этом.

Он впервые своими глазами увидел самого мальчика, а ведь он так похож на Джонни, не только внешне, но и таким же взрывным характером. Это Джонни.

Я знаю, что Шторм не Джонни. Но в тот момент... казалось, будто Джонни вернулся, будто это он стоял в той гостиной с нами.

Я слышу, как Боб выдыхает, и перевожу взгляд на него. Он смотрит в окно машины.

— Стоя в той гостиной со Штормом... Мне казалось, что я вернулся на двадцать лет назад и Джонни стоял прямо передо мной, — голос Боба звучит сбивчиво.

Учитывая, как это тяжело для меня, я даже не могу себе представить, насколько тяжело это должно быть для Боба. Если бы я потерял Джей-Джея, Билли или Белль... Я не могу даже подумать об этом. Это уничтожило бы меня. Я бы никогда не оправился.

— Он - сын Джонни, — мягко говорю я.

Взгляд Боба останавливается ко мне. Он выглядит уставшим, утомлённым. Это заставляет меня заволноваться.

— Да, — выдыхает он. — Но в этом-то всё и дело, Джейк. Он не Джонни. Независимо от того, насколько он на него похож или звучит как он... как бы сильно мы не скучали по Джонни и не хотели бы вернуть его, Шторм — это не он. Он другой человек... ребёнок, который вот-вот потеряет свою мать. И он только что узнал, что его отец тоже мёртв. Мы должны отбросить наши собственные чувства в сторону. Нам нужно думать о нём и о том, что для него будет лучше.

— И что, по-вашему, для него лучше? Потому что я думаю, что быть со своей семьёй — вот, что для него будет лучше.

Его глаза наполняются сожалением, и он отводит от меня взгляд, вцепившись руками в колени.

— Знаешь, я всегда чувствовал, что провалился с Джонни.

Я протягиваю руку и ложу её на плечо Боба, сжав его, прежде чем отпустить.

— Вы были отличным отцом, Боб. Поверьте мне, я знаю, каков плохой отец, и вы определённо им не были.

— Да, я всё делал правильно. Ходил на все его школьные спектакли, смотрел выступления, поддерживал его. Но всегда было что-то, что я упускал, что-то внутри него, до чего я никогда не мог добраться, что-то злое и не достигнутое. Я должен был сделать больше, чтобы остановить употребление наркотиков... всеми вами.

Его взгляд возвращается ко мне.

— Вы ничего не могли бы сделать. Мы все должны были самостоятельно найти выход. Вы не виноваты в смерти Джонни, — говорю ему.

Его глаза наполняются слезами, мне больно видеть его страдающим.

— Это была моя вина, потому что я его отец. И это было моей обязанностью: защищать его... защищать его от всего мира и от самого себя. Я провалился в этом. И не хочу снова облажаться со Штормом. Сейчас я нужен ему. А когда Тиффани умрёт, он будет нуждаться во мне ещё больше. Я буду нужен ему. Я - его семья.

— Мы его семья.

Благодарность наполняет его глаза.

— Я достаточно мужественен, чтобы признать, что забота о нём без Лин пугает меня, Джейк. Я не хочу облажаться с этим мальчиком. Я не могу подвести его.

Я передвигаюсь на сидении, поворачиваясь к нему.

— Вы не подведёте его, потому что не будете заниматься этим в одиночку. Я хотел подождать и узнать, что именно Тиффани хочет от нас в отношении Шторма, прежде чем поговорить с вами об этом. Я не знаю, есть ли у неё план, обеспечивающий уход за ним, когда её не станет. Но, насколько я могу судить, что бы она ни спланировала, если в этот план не входим мы, то мы изменим это.

— Я разговаривал с Тру перед отъездом сюда, и она согласна со мной. Надеюсь, что и вы тоже. Мы хотим, чтобы вы со Штормом приехали в Лос-Анджелес и жили у нас. Вы могли бы переехать к нам или в старую квартиру Стюарта в нашем доме, она сейчас пустует. Но мы хотим, чтобы вы были поблизости. Чтобы Шторм был с нами. И это облегчило бы ваше бремя, вы бы не воспитывали его в одиночку.

Я готовлю себя к тому, что Боб отклонит моё предложение. Я знаю, что о многом прошу. Я прошу, чтобы он оставил свой дом, свой город. А Боб гордый человек. Я просто надеюсь, что с возрастом он стал реалистом.

Он отводит взгляд. Несколько долгих секунд он смотрит в окно, на Нью-Йорк, проплывающий мимо нас. Затем его взгляд возвращается ко мне.

— Смена обстановки может быть как раз тем, в чём нуждаемся мы со Штормом.

Улыбка растягивается на моих губах, и я сажусь обратно на своё сиденье.

— Теперь нам нужно лишь убедить в этом Тиффани.

Боб издаёт короткий смешок.

— Не думаю, что нам придётся убеждать Тиффани.