Нефритовый жезл

Он прошёл в кабинет и увидел Минерву — именно так она просила себя называть, — что-то проверяющую на пергаменте. Она услышала твёрдые шаги и подняла голову.

— Гарри! Какой сюрприз!

Она встала и крепко его обняла. Он вдруг подумал, что с полным отсутствием друзей погорячился. Эта женщина всегда была добра к нему, несмотря на всю строгость и неприступность своего облика. Когда ему что-то было нужно, она не задавала вопросов.

— Да, — Гарри ответил на объятие. — Я сам не ожидал. Извините, что не написал.

— Ничего, в этих стенах…

— Тот, кто ищет помощи, всегда её получает, — проговорил Гарри любимую фразу Дамблдора.

Макгонагалл засмеялась и кивнула.

— Всё так. Я слышала про вчерашнюю трагедию. Что точно случилось? Пожиратели? — прошептала она в ужасе.

— Если бы, — ухмыльнулся Гарри, чувствуя, с какой бы радостью расправился с ними. — Просто неосторожность магглов и недальновидность волшебников. Утечка газа.

— Какой кошмар! — испугалась Минерва. — И зачем только было устраивать мероприятие в этом отеле?

Гарри пожал плечами. Он не появлялся на публике десять лет и ещё столько же не появится, пока его ребенок не поедет в Хогвартс.

— Мне бы с Дамблдором увидеться, — удивил Гарри директора.

— С Альбусом? За… Конечно, пойдём. Он будет рад.

— Надеюсь, недолго, — пробурчал Гарри и пошёл за Минервой по знакомым коридорам Хогвартса.

В директорском кабинете ничего не изменилось. Сюда даже Пожиратели во время битвы попасть не смогли.

Гарри нашёл взглядом портрет великого светлого волшебника и задал вопрос, не дав тому и заговорить:

— Вы получали удовольствие, постоянно сбрасывая меня в омут смерти?

— Гарри, мой мальчик! О чём ты? — добродушно спросил Дамблдор, пока застывшая директор смотрела на Гарри во все глаза.

— У меня стабильно отбирали всех друзей, и это не было по вашей вине, по крайней мере, я на это надеюсь.

— Я виноват перед тобой.

— Но зачем было совсем-то крылья обрывать и скрывать письма Гермионы? — заорал Гарри что есть сил.

— Мисс Грейнджер? — пискнула Минерва. — Альбус, что ты сделал?

— Гарри, — начал каяться Дамблдор с тяжёлым вздохом, — она не должна была уезжать, но родители настояли, и ты мог в итоге бросить всё и отправиться с ней. Вы, значит, встретились? И как она поживает? — попытался он увести беседу в безопасное русло, но бывшего подопечного больше нельзя было провести.

Гарри сжимал челюсть и сдерживался из последних сил, чтобы не устроить разгром в идеальном беспорядке кабинета.

— Где письма? И я очень надеюсь, что вы их не читали.

— Конечно, нет. Минерва, дорогая, будь добра, сходи к тайнику. Он там, под омутом памяти. Пароль всё тот же.

Она удивилась, прищурила глаза, чтобы дать понять, что портрет ожидает серьёзный разговор, и прошла к нужному месту, пробормотав:

— Лимонные дольки.

Она достала тяжёлую пачку писем, стянутых простой бечёвкой, и на негнущихся ногах отнесла их Гарри.

— Прости меня, Гарри, — её глаза наполнились слезами. — Я правда не знала. Всё ведь могло сложиться иначе.

— Я верю вам, — прошептал он, сглатывая комок слёз в горле, осторожно принимая пачку, состоящую из воспоминаний, детской дружбы и первых проблесков любви.

Гарри не мог пошевелиться. Всем его существом овладел гнев, он тяжело дышал, медленно убирая письма в мантию. Чувствуя, как злость растекается по внутренностям, подобно огневиски, он запахнул мантию сильнее и повернулся к портрету.

— Адеско Файр, — спокойно произнёс он, и портрет Дамблдора начал пылать дьявольским пламенем.

Среди портретов поднялась суматоха: все кричали, умоляли, угрожали. Дамблдор метался по портрету, но молчал, а Макгонагалл схватила Гарри за свободную руку и что-то горячо шептала, но только слова «Что скажет Гермиона?» привели поджигателя в чувства.

Он втянул пламя обратно, спрятал палочку, всё еще тяжело выдыхая, словно его рот только что изрыгал пламя.

Портрет Дамблдора сгорел наполовину, но самого бывшего Директора это как будто не тронуло.

— Я желаю вам счастья с мисс Грейнджер, мой мальчик, — крикнул он вдогонку Гарри, который, остановившись на мгновение, кинул на пол шесть снитчей и знак Даров смерти. Больше эти символы ему не были нужны.

Гарри планировал сразу отправиться на Гриммо и написать письмо с извинениями Макгонагалл. Всё же её пугать он не хотел. Но всё это только после того, как они объясняться с Гермионой и она примет его, такого повернутого, с израненной душой и покалеченной психикой. Но все его планы нарушил министр Кингсли. Он попросил решить проблему с газовым оснащением Лондона, которое из-за государственных долгов стало очень скудным.

Гарри отправился к министру Великобритании и под его руководством, вооружившись штатным обливиатором для рабочих, исправил все огрехи труб, с помощью которых в Лондон проходил газ.

Здание гостиницы тоже было восстановлено, но вот сам факт подобного происшествия заставил многих задуматься о том, что магия в условиях паники практически бесполезна, а также, что нужно лучше готовить крупные мероприятия. Гарри только надеялся, что никто не умер, а пострадавших быстро подлатают в Мунго.

Его мысли снова перетекли на Гермиону, и он подумал, что её могли вызвать на работу. Так и случилось. Он снова пришёл в пустой дом, звуки в котором слышны были только из кухни. Кричер опять старался для одинокого волка, которым Гарри стал сознательно.

Он достал письма и любовно положил их на камин, там же осталась палочка. Через минуту, толкнув дверь на кухню, Гарри замер. Кричер не готовил, он следил за тем, как мелькают в воздухе спицы, вязавшие что-то голубое, а рядом у плиты стояла… она.

Гермиона с улыбкой посмотрела на Кричера, а потом заметила Гарри.

— Привет, — прохрипел он и услышал тихое: «Привет».

Её вид, такой домашний — в джинсах, обтягивающих круглую попку, и заправленном в них огромном свитере, привёл Гарри в небывалое возбуждение. Он понял, что так она должна встречать его каждый день.

— Ты умеешь готовить? — смог спросить он первое, что пришло в голову, и начал приближаться к своей добыче, по дороге шепнув Кричеру, чтобы тот исчез.

— Почти нет, но в последнее время я подсела на жареное мороженое. А ужин на столе, — пролепетала она, наблюдая, как на сковороде тесто покрывается золотистой корочкой. Она словно боялась поднять на него взгляд.

— Ты была здесь весь день? — спросил он и встал прямо за её спиной, наблюдая, как задорно подпрыгивают кудряшки в такт её частому дыханию.

— Я была в Мунго. Кричер перенёс меня. Адреса же я не знаю.

— Мёртвых вроде нет.

Она выключила газ и повернулась.

— Нет, слава Мерлину, но очень много пострадавших. Я ведь так и не спросила, пострадал ли ты вчера. Тоже мне колдомедик.

— Вчера нет, — прохрипел он, понимая, что терпеть нет сил. — Но сейчас я очень страдаю, — сказал он, прижимаясь к Гермионе, демонстрируя свое желание.

— О, — покраснев, она улыбнулась. — Ну здесь даже моей квалификации будет достаточно, — произнесла Гермиона и потянулась руками к его ширинке, которая со звоном расстегнулась, член в нетерпении появился из боксеров. Она во все глаза смотрела на отличный образец полового органа, который раньше и видела только что на картинках. — Можно? — спросила она, облизнувшись, и, дождавшись судорожного кивка, опустилась на колени.

Она провела кончиками пальцев несколько раз по стволу, от лоснящейся смазкой головки до самой мошонки, немного сжимая его.

В это же время Гарри сжимал пальцами стол сзади себя. Послышался треск, но любовники не обратили на это внимание.

— Он прекрасен, — прошептала она, наблюдая за легким подёргиванием плоти в такт сердцебиения. — Тонкие венки вдоль всей длины и идеальные пропорции.

От этих слов, восхищенного взгляда и самого вида Гермионы на коленях оказалось достаточно, чтобы Гарри не выдержал, зарычал и рывком поднял её. Она вскрикнула от неожиданности, а он уже усадил её на стол, с которого тут же исчезла вся посуда, и стянул джинсы вместе с бельем.