Страница 25 из 45
— ОН МЕНЯ БЬЕТ! — с надрывом прокричала она, от чего Леви оторопел, застыв на месте. — ПОМОГИТЕ МНЕ!
Жандармы тут же принялись их разъединять, вдвоем накинувшись и удерживая Аккермана, который сначала не стал сопротивляться.
— Он напал на меня! — вытирая влажную щеку от слез, дамочка стала прикрывать свое тело пальто, натягивая его полы его более чем нужно.
— Она лжет! Я не трогал ее! — Тут же, ответил бывший капитан, пытаясь вырваться их хватки сотрудников жандармерии.
— ОН ИЗБИЛ МЕНЯ! Вы же все видели!
Эти слова подействовали на сотрудников как красная тряпка на быка: они мигом завели руки Аккермана у него за спиной и застегнули наручники.
— Что вы делаете?! Отпустите меня! Я не трогал ее!
— Расскажешь об этом комиссару! — злобно выпалил один из патрульных, толкая молодого человека вперед.
Самый крепкий и высокий стал вести Леви, а его товарищ подошел к женщине, предложив платок и пытаясь успокоить наигранную истерику. Хотя жандармы и купились на это представление.
— Мадам…
— Мадмуазель! — поправила она, шмыгнув носом.
— Мадмуазель, пройдемте с нами в участок для дачи показаний.
— С радостью! Такого ублюдка, как он, нужно держать за решеткой! Боже, если бы вы не пришли, он бы изнасиловал меня!
— Закрой рот, потаскуха! — приказал Леви, тут же получив удар в правый бок от ведущего его сотрудника жандармерии.
Леви безуспешно пытался объяснить ситуацию, однако ему не верили.
Под гневные выкрики потерпевшей, Аккермана довели до участка, почти затолкав в тесный изолятор, в котором уже сидело несколько человек, оценивающим взглядом встречающих их нового гостя.
Комментарий к Другой человек. Часть 2
Всем привет, мои котики! Извиняюсь за продолжительное отсутствие части, но боюсь, что и следующая глава выйдет не раньше середины-конца июня месяца.
У автора много работы+прицепом началась летняя сессия, прошу понимания.
Осталось две части и финальная глава, готовьтесь, будет жарко :D
Как всегда жду ваши “лайки”, “отзывы”, “афтор проду”
========== Цена жизни. Часть 1 ==========
У каждого ли человека утро начинается с горячего чая или с кофе и круасана с шоколадом? Отнюдь, подобное подходит лишь персонажам романов или героям кинокартин, где все действия режиссируют.
Сидя в изоляторе временного содержания, Аккерман ждал, когда часы пробьют девять утра, что будет означать начало рабочего дня, и его, наконец, поведут на допрос к комиссару.
Помимо установления справедливости, что, безусловно, важно, больше радовало бывшего капитана то, что не придется зажимать нос платком, как только бомжеватой наружности мужчина, от которого разило чем-то крайне неприятно пахнущим, решит перевернуться. Леви совсем не хотелось разбирать эту симфонию запахов, слившихся в зловоние, что еще долго будет преследовать бывшего капитана. Кажется, весь первый этаж отделения жандармерии пропитался им.
Неосознанно, Леви вспомнил юношеское прошлое в трущобах. Тогда схожий запах витал во всем квартале, где старался выжить Аккерман.
Дежурный явно скучал, изредка переводя взгляд на заключенных, дожидаясь конца смены. Мужчина в самом расцвете сил большую часть времени буравил взглядом циферблат часов, установленных возле входа в отделение. Интересно, он надеялся, что под его чутким взором они ускорят темп?
Так или иначе, некоторые сотрудники неохотно приходили раньше нужного времени. Они спешили разобрать новые дела или подтянуть старые для сдачи в архив, чтобы не пришлось заниматься ими на выходных.
— Ну, здравствуй, крысеныш! — гулкие шаги затихли возле решетки, а знакомый голос эхом отразился по полупустому первому этажу. — Мне, конечно, приятно увидеть тебя, но, если честно, — не здесь и не по такому поводу. Какого хера с тобой произошло? Чем тебе та дамочка не угодила?
— Кенни…
Дежурный всполошился, не ожидая подобного интереса от самого загадочного комиссара жандармерии, которого все остерегались, как огня. Молодой мужчина набрался смелости, решая выяснить причину, ведь стало понятно, что комиссар Кенни Аккерман успел ознакомиться с деталями дела, что несколько превышало его должностные обязанности:
— Комиссар, — встав из-за рабочего стола, обратил на себя внимание дежурный, — в ваши полномочия не входят дела об…
— Да захлопнись ты! — бегло оглянулся назад Кенни, усталым взглядом усмирив сотрудника. — Сиди, вон, газетку читай и не перечь старшим по званию!
Дежурный, хмыкнув, проглотил обиду и снова неохотно перевел взгляд на часы, не желая спорить с самым неприятным сотрудником жандармерии. Разумеется, он знал, чем занимался этот человек в далеком прошлом и, как и все, недоумевал — от чего этому бандиту доверили такую должность. И нужно признать, слышать от него дерзости, связанные с должностным положением в жандармерии, было унизительно. Однако теперь все внимание дежурного было сконцентрировано на подслушивании разговора.
— Ну? — Выжидающе кивнул старший Аккерман, смотря на племянника сквозь решетку. — Может, объяснишь причину того, почему мне звонят посреди ночи, отрывая от занятной блондинки, чтобы я вместо того, чтобы заняться с ней житейскими делами, должен срываться и мчать сюда?
— Я рассказал ей… — убрав платок от носа, почти полушепотом ответил Леви.
— Чего? Кому?! — не выспавшись, комиссар хотел услышать четкий ответ, а не пытаться установить причинно-следственную связь; на это у него впереди рабочий день.
— Еве… Я рассказал ей всю правду… Кто я, чем занимался, и почему на самом деле меня задержала разведка…
— А что она..? — нахмурившись, предполагая реакцию жены племянника, решил уточнить комиссар.
— А она, скорее всего, уже собирает вещи, чтобы как можно скорее сбежать от меня…
— Леви…?
— Я не трогал ее! — смотря прямо в глаза комиссара, ответил бывший капитан, догадываясь, что тот хотел спросить. — Я сбежал из своего же дома, чтобы в порыве злости не «наломать дров»… Прогулялся, охладил пыл, а потом… Та пьяная сучка просто оклеветала меня!
— Я не могу ручаться за твои слова, но если ты ее не сильно покоцал, то отделаешься минимальным сроком или работами. Это не страшно…
— Да, Кенни, это не страшно… Учитывая, что я ни в чем не виноват. — Утвердительно ответил Леви.
Все же, состояние бывшего капитана напомнило старшему Аккерману то самое, которое было в день похорон сестры. То же выражение лица — полное скорби, в глазах горит отчаяние и заметно, как тлеет надежда на что-то хорошее в жизни ребенка.
Кенни понимает, что племянника совершенно не страшит учесть оказаться в тюрьме. Гораздо хуже для него осознание того, что жена выбрала другой путь развития их отношений. Тот, который он не хотел принимать. Тот, от которого гасла любая надежда в глазах повзрослевшего парня.
Если тогда Кенни смог помочь малышу Леви не чувствовать утрату так сильно, пытаясь заменить ему родителей, то сейчас так просто его проблемы не решить.
— Я что-нибудь придумаю… — начал комиссар.
— Не нужно… — перебил Леви, поднимаясь с насиженного места, подходя к решетке, кончиками пальцев ухватываясь за металлические прутья. — Лучше оставить все как есть…
— С каких пор ты сопли распустил, слабак!? — вспылил Кенни.
— А с каких пор тебе есть до меня дело? — воскликнул Леви. — Помнится, в детстве, когда ты меня бросил, тебе было плевать, что со мной станет, так что с тех пор изменилось? Стареешь?!
— Из меня никогда бы не вышло хорошего отца…
Леви хотел ответить, но в последний момент замолк.
Ответ, что мучил всю его сознательную жизнь, оказался слишком… Прост?!
Кенни… Он боялся…
Оказывается, даже в нем, человеке, что унес жизни стольких людей, было что-то человечное — он не хотел воспитать в нем такую же пропавшую душу, как и он сам.
С последней их встречи в гетто, мысли, о том, что Леви сделал что-то неправильное, чем и расстроил дядюшку, решившего оставить бесполезного племянника, не давали ему покоя.